Георгий Миронов - Игуана Страница 22

Нина обожала японскую живопись и графику ХVII-ХVIII веков. Но и XIX век был ей близок. А вот к современной живописи была равнодушна. Уважала отдельных мастеров, но сердце не пело при встрече с их творениями.

А перед иссеченным дождем пейзажем Хиросиге или Хокусая - пело. Впрочем, что лукавить, была ещё одна причина...

С полгода назад, когда Кобра приказала её убрать, - она слишком много узнала о преступном бизнесе, связанном с подделкой произведений древнерусского искусства, вывозом их за рубеж в качестве "залогов" торговцам крупными партиями наркотиков, - она познакомилась с очень необычным человеком.

В её жизни, связанной с искусством, музеями, библиотеками, тихим трудом, громкая жизнь её нового знакомого как-то не укладывалась. Но казалась необычайно романтичной и интересной.

Митя тогда спас её. То есть буквально спас её жизнь.

Приказ Кобры - убрать "художницу", "которая слишком много знала" в системе исполнителей не обсуждался. И Алексей, исполнитель Кобры оставив её в заминированной машине, не испытывая никаких угрызений совести, намертво замкнул двери старого "Жигуленка" и побежал к ждавшей его за домом машине.

А она мучительно скреблась изнутри, пытаясь открыть дверцы...

Дверцы, у которых заранее были сняты ручки...

И крик ужаса перед надвигающейся смертью застревал в горле.

Тогда она увидела, как уже несколько месяцев работавший во дворе симпатичный, спортивного вида дворник, заметив её искаженное страхом лицо, рванулся к ней.

Он бежал к машине, с дворницким ломиком наперевес, и казался ей Дон Кихотом Ламанческим, готовым спасти прекрасную Дульсинею от разбойников.

А может, все это она потом выдумала? И в ту минуту ни о чем таком не думала, только ужас надвигающейся смерти вырывался из её горла сдавленным хрипом. Просто она видела бегущего к ней мужика лет сорока с ломиком, его сосредоточенное, волевое, решительное лицо, и верила, что он её спасет...

И он спас... Одного движения лома ему хватило, чтобы открыть дверцу. Он вырвал Нину из салона, и, почти волоча её по снегу, утащил за железные мусорные баки, придавил своим телом, вжал её в сугроб, так, что она чуть снегом не подавилась. И слава Богу... Потому что через долю секунды рвануло...

Взрыв был такой силы, что форточку из одной квартиры первого этажа дома Нины вырвало с корнем и она, пролетев несколько десятков метров, вонзилась острым углом в паре сантиметров от головы "дворника" в серый от грязи снег...

- От: етить тебя в перкеле. - не сдержавшись, выругался "дворник".

- Это по какому? - удивленно спросила Нина.

- Половина по-русски, половина по-фински.

- А что, нынче все дворники по-фински разговаривают?

- Да я там, в Карелии, в армии служил.

- А не военных - в дворники берут?

- Что-то вы, дамочка, сильно разговорились. Только что вас труженик метлы от верной смерти спас, а вы уж и претензии к его биографии предъявляете.

- Нет-нет, я очень даже довольна вашей биографией, если бы не ваше боевое прошлое, вам бы не удалось совершить этот стремительный "рейд". Но теперь, пожалуй, вы уже можете слезать с меня, а то невесть что соседи подумают. Скажут, совсем эта старуха-художница с дуба рухнула, с дворниками заигрывает...

- А вот этого - не надо.

- Чего?

- Самоуничижения. Никакая вы не старуха, а очень даже интересная, тонкая и изысканная женщина.

- Всё это вы заметили, лежа со мной на грязном сугробе?

Так они познакомились.

Давайте расставим точки над "и". Вы уже догадались, откуда мы? спросил он на следующий день, когда пришел пить чай по приглашению Нины.

- Естественно.

- Это, конечно, не делает нам чести. Но, с другой стороны, мы от вас-то не сильно и прятались. Мы ведь не следить за вами были приставлены. Мы по другой части, "группа физической защиты", а не "топтуны".

- По тому, как яростно вы меня защищали, верю...

- Поэтому информацией из "досье" на вас, если таковое и есть, я не владею. Просто, охраняя вас все эти недели, как только у моего начальства возникли опасения за вашу жизнь, мы наблюдали... И видели, как заботливо вы вывозите на прогулки сына, как сидели во дворе возле его инвалидной коляски и писали пейзаж, как Вы продукты носите, тяжелые сумки, и помочь некому...

- А вот этого не надо.

- Чего?

- Жалеть меня не надо. У каждого такая жизнь, которую он заслужил.

- Не правда. И вы заслужили лучшую жизнь, и я.

- А вы, что, сами тяжелые самки хозяйственные носите, и при этом ещё и страшно жалеете себя и жену проклинаете? - усмехнулась Нина.

- Нет... Жену не проклинаю. Наоборот, каждый день у неё прощения прошу.

- В чем же вы так перед ней провинились?

- Она погибла. Из-за меня. Точнее - из-за моей профессии.

- Ой, извините, ради Бога...

- Не за что... Вы ни в чем не виноваты... Вы же не знали.

- Теперь - знаю. Как это произошло?

- Была такая мерзавка, Валентина Паханова по кличке "Анаконда"...

- Это та, над которой сейчас суд идет в Моршанске, об этом все газеты пишут...

- Да... Она... Я работал командиром взвода ОМОН в Низовске, это город в Подмосковье. Ну и... Словом, как раз мой взвод брал, в тайном хранилище "мадам" - "Анаконды" шестнадцать мешков с рублями и долларами, большую часть тех денег, что она собрала с доверчивых вкладчиков своей пирамиды. Обычная работа. Положили охрану на пол, собрали мешки, охранникам "браслеты", мешкам - печати, и все вывезли. Все в рамках закона. Она почему-то посчитала меня инициатором этой акции и возненавидела как личного врага. Хотя, если б не я и мой взвод, были бы другие. Диалектика...

- И что дальше?

- А дальше так... Дамочка она была мстительная. У неё ещё поговорка такая была: "Кто меня обидит, до утра не доживет". Приказала меня устранить.

- Отстранить?

- УСТРАНИТЬ. То есть физически уничтожить. А у неё слово с делом не расходилось. И, хотя я каждый раз свою машину специальной аппаратурой проверял... Но, то ли не внимательно в тот раз проверил, то ли новый пластик они к моей "тачке" прилепили, который даже фээсбешная электроника не брала. Во всяком случае, сели мы через два дня в мой старенький "Жигуленок" с женой и сыном, восьмилетним Илюшкой...

- И?

- И - рвануло. Не знаю, как это вышло. Потом мои коллеги из группы экспертов-саперов тщательно эпизод разбирали... Могла пластиковая взрывчатка сместиться от сиденья водителя к заднему сиденью, где жена с сыном сидели, могла быть сразу именно там закреплена и запрограммирована на направленный взрыв, тогда взрывная волна шла бы с заднего сиденья вперед, при этом первыми бы умерли они, а потом я. Но что-то не сработало. Их выбило сквозь крышу машины вверх, разнесло на молекулы. А я отделался ушибом спины, травмой позвоночника, сильной контузией и резаными ранами шеи и затылка. А так - цел.

- Какой кошмар...

- Сам вот цел, а жизнь - вдребезги...

- Да... Как говорят англичане: "У каждого в шкафу свой скелет".

- Наверное, нет семьи без проблем. Кажется, нет семьи - и проблем нет. На самом деле - тут-то главные проблемы и начинаются.

- Давайте так договоримся, - мой дом для вас открыт, вы мне интересны и симпатичны. Но не настаиваю, не навязываюсь, избави Бог, и свои проблемы на вас вешать не собираюсь. Я женщина самостоятельная. И потом, у меня свои потери, свое горе. У Вас - свое. Если соединить два горя вместе, совсем не обязательно, что получится в сумме - счастье.

- Я вас понял. Вы что-то там про чай с вареньем завтра вечером говорили?

- Я?

- Да, вы...

- А, конечно же, говорила, даже если и внутренним голосом.

- Так вот, - завтра я не могу надо операцию закончить.

- А...

- А вот послезавтра вечерком, после смены - это часов в 19. 00, примерно, - я мог бы.

- Мне нравится ход мысли военных людей: примерно в 19. 00. Будет вам чай с вареньем. Номер квартиры знаете?

- Память мне взрыв не отшиб. Помню. А вот сын ваш, Гоша...

- Мне почему-то кажется, что вы друг другу понравитесь.

Так оно и вышло. Митя пришел примерно - ровно в 19. 00. С большим - на пять цветков - букетом белых хризантем. Это были любимые цветы Нины, и знать об этом Митя ну никак не мог. Потому что за все время его работы дворником у них во дворе никто к ней с цветами не приходил. Как и за предыдущие 15 лет... А хризантемы чем хороши - если менять воду, добавлять немного сахара и четвертушку таблетки аспирина они могут месяц стоять, и даже мелкие бутончики успевают за это время распуститься в большие пушистые, как котята, цветы.

Они просидели втроем целый вечер. Митя рассказывал об армии, о службе в ОМОНе, о занятиях спортом, о его увлечении изобразительным искусством он никогда живописи не учился, но с детских лет хорошо рисовал. В армии, когда к нему в руки попали краски - темпера и гуашь увлекся смешанной техникой и написал свыше ста пейзажных картин, в которых Карелия, где он служил, представала зимней и летней, осенней и весенней, и всегда романтической и красивой.

Не обсуждались лишь две темы - его семья, погибшая при столь трагических обстоятельствах, и его нынешняя работа, которая, как сразу поняли Гоша и Нина, требовала умения молчать. И было им так хорошо и уютно вместе, что расходиться не хотелось всем. И потому договорились встретиться на следующий день. А потом так и пошло - все свободные вечера Митя проводил в маленькой уютной квартирке Ивановых, - пили чай, и говорили о жизни и искусстве. Вскоре они поженились.