Шифр Данте - Вазим Хан Страница 29

Персис перевернула еще несколько страниц, и стало ясно, что вся тетрадь устроена одинаково. Вторая тетрадь ничем не отличалась от первой, а третья была практически пуста.

Она еще целый час изучала записи, но так и не смогла найти ничего, что было бы как-то связано с делом.

В комнату с шумом вошел Джордж Фернандес. Он подошел к своему столу, снял фуражку и плюхнулся на стул с таким звуком, с каким пианино падает с третьего этажа.

– Где ты был?

Лицо Фернандеса выразило одновременно робость и злость. На лбу у него выступил пот.

– Ну, я… – Он запнулся и начал сначала: – Я снова был у Сильвы, как мы договорились. Его друг в Англии подтвердил, что в «Уайтоне» никогда не работала женщина подходящего возраста и внешнего вида. Когда я сказал, что она, возможно, была проституткой, он рассказал о месте в Нариман-Пойнт, которое называется Le Château des Rêves – «Замок грез». Я о нем уже слышал – они стараются не привлекать к себе внимания, но почти все знают, что там происходит. Это элитный бордель для европейцев, маскирующийся под закрытый клуб для джентльменов. Сильва сказал, что в войну он был особенно популярен среди военных, которые проезжали через Бомбей. Сказал, что наша загадочная женщина могла получить свою брошь как раз таким образом.

Персис знала об этом месте – оно располагалось недалеко от книжного магазина ее отца. Ей никогда не приходило в голову зайти внутрь.

– То есть ты хочешь сказать, что жертва могла там работать?

Фернандес вытер рот рукавом:

– Да.

Персис задумалась.

– Надо туда сходить.

Фернандес опустил плечи и старательно избегал ее взгляда. Персис сразу все поняла:

– Ты там уже был.

– Это мое дело, – пробормотал он. – Не было причин ждать.

Персис мысленно посчитала до пяти.

– И что случилось?

– Ну, я… – Он не договорил.

– Они тебя развернули, да?

Фернандес поднял взгляд, его глаза метали молнии.

– Я схожу туда снова.

– Нет. – Персис чувствовала, как в горле клокочет гнев. – Я схожу. Где фотографии из морга?

Явно пересиливая себя, Фернандес выдвинул ящик стола и достал коричневый конверт.

Внутри лежала пачка фотографий. Почти все они были слишком жуткими, чтобы их кому-то показывать, но одна – крупный план лица – вполне подходила. Казалось, что женщина на ней мирно спит.

Персис вернулась к своему столу, схватила фуражку и направилась к выходу, чувствуя, как глаза Фернандеса буравят ей спину.

17

Персис ехала в Нариман-Пойнт и думала о Фернандесе. Его проступок не заслуживал такой реакции, если это вообще можно было считать проступком. Но в последнее время Фернандес, казалось, оскорблял ее самим фактом своего существования. Что бы ни говорил ей Сет, она не могла себя заставить его простить. Не только за то, что он ее предал, но и за то, что скрывал истинные убеждения.

Проехав половину пути, Персис вдруг передумала.

Фернандес заявился в Le Château des Rêves и попытался узнать что-нибудь у того, кто там главный. Она представила, как он неуклюже ввалился в клуб, словно горилла на чайную церемонию. Но это было место, где англичане и другие иностранцы собирались, чтобы продлить иллюзию жизни в империи, и ей самой там будет ничуть не проще. Она никогда не считала, что ее старший чин чудесным образом открывает любые двери. Мысль о том, чтобы вернуться в участок и попросить Сета подергать за ниточки, вызывала у нее отвращение. Конечно, мертвая белая женщина мешалась у него под ногами, но это было не настолько важное дело, чтобы обращаться к влиятельным друзьям. Если такие у Сета еще остались.

Персис развернула машину и поехала домой.

В магазине ее отец беседовал с миссис Фарнсуорт, семидесятилетней англичанкой, которая уже много лет приходила к нему за книгами. Миссис Фарнсуорт была из тех европейцев, кто остался в стране, пройдя через непростые годы Раздела в доспехах агрессивности. Ее муж был чиновником в каком-то государственном ведомстве и умер от дизентерии в 1942 году. Миссис Фарнсуорт оплакивала его ровно два дня, а потом продолжила жить своей жизнью. Она преподавала английский в школе в Кафф-Парейд. Ее ученики в огромных количествах покупали книги в «Книжном магазине Вадиа». Миссис Фарнсуорт была чрезвычайно самоуверенной женщиной, устраивала проповедь везде, где находила слушателей, и входила в число самых любимых клиентов Сэма.

Персис коротко с ними поздоровалась и поднялась по лестнице. Было почти шесть часов.

Она приняла душ, смыла дневной пот, а потом подошла к шкафу с одеждой. За ее спиной Акбар грациозно запрыгнул на кровать и уселся на ней, спрятав под себя лапы.

Нельзя сказать, что у Персис не было платьев. Тетя Нусси прицельно покупала ей все модные новинки – это была часть миссии по превращению единственной племянницы в настоящую женщину. Так что платья у нее были, и иногда она их надевала – на свадьбу родственников или вечеринку, которую никак нельзя пропустить. На самом деле, когда представлялся повод, ей даже нравилось наряжаться.

Но идея наряжаться для кого-то выводила ее из себя.

Персис достала черное коктейльное платье до колен с короткими рукавами из цветочного кружева и белым поясом. Образ довершали черные туфли на каблуке с открытым носком и черная шляпка в форме тюрбана. Немного подумав, Персис накрасила губы ярко-красной помадой.

Она повернулась к Акбару:

– Как я выгляжу?

Кот соскользнул с кровати и крадучись вышел из комнаты.

* * *

Персис взяла такси и приехала в ночной клуб чуть позже восьми. Высоченный сикх у входной двери кивнул ей, когда она остановилась осмотреть здание. Замок грез. Снаружи в нем не было ничего примечательного: белая штукатурка на стенах, плоская черепичная крыша, небольшая светящаяся вывеска над входом – все это не вязалось со звучным именем, и сложно было угадать, что происходит внутри.

Персис прошла через гардероб; сидящая там белая девушка в очках в круглой оправе с угрюмым видом созерцала пейзаж на стене, будто пытаясь решить, достоин ли он коллекции Лувра. Ее платье было на размер меньше нужного – ей явно пришлось втискиваться в него с немалым трудом. Перед девушкой лежала раскрытая книга.

Персис нечего было сдавать, так что она прошла дальше и остановилась перед стойкой. Сидящий за ней услужливого вида европеец посмотрел на нее с таким изумлением, будто в клуб ввалился белый медведь. Худощавый мужчина выглядел до абсурдного аккуратно, словно сошел