Ровно в шесть двадцать - Дэвид Балдаччи Страница 34

– Сто двадцать пять. Фигня, короче. У меня на телефоне стоит одно приложение, я могу клонировать эту карту прямо сейчас, переписав с нее данные на чистую заготовку, которые десятками продают на «Амазоне». Такая же халтура, как и ваша «служба безопасности».

– Что значит «сто двадцать пять»?

– Сто двадцать пять килогерц. Это радиочастота. Карта – простейший LC-фильтр, конденсатор и интегральный чип. Ее номер – это ключ; его считывает прибор, к которому ее прислоняют. Сто двадцать пятая частота не зашифрована. Копируешь ключ, говоришь считывателю «Впусти меня», и он срабатывает. Десять баксов за устройство с функцией записи – и оп! – у тебя дубликат карты. Почти все пропуски работают на сто двадцать пятой частоте. Ее может взломать даже мой племянник.

– Он, видать, настоящий гений. А есть более надежные способы?

Валентайн ответил не задумываясь:

– Тринадцать и пятьдесят шесть мегагерц. Технология SOS. Зашифрована. Клонировать трудно, взломать еще труднее. Хотя специалисту вроде меня по силам.

– В армии на пропуск надевали защитный чехол, чтобы нельзя было считать данные.

– Да, это обычно помогает. Если хакер, конечно, не гений. Двухфакторная аутентификация еще лучше: тогда, чтобы отпереть замок, нужны сразу два ключа.

– У меня такая включена на телефоне.

Валентайн глотнул пива.

– Молодец!

– Но в компании нет двухфакторной аутентификации, и, похоже, все карты на сто двадцать пятой частоте. Их носят на шее безо всякой защиты.

– Это плохо. Толку никакого.

– А можно проверить, что пропуск клонировали?

– Зависит от карты и от того, насколько грамотно с нею работали. – Валентайн помахал своим телефоном. – Лучше используй его вместо пропуска. Пластик слишком легко подделать. Телефон сложнее. В новых айфонах есть чип для беспроводной передачи данных. Активируй блютус, и можно открывать двери, если считыватель запрограммирован на распознавание электронных гаджетов. Если телефон украдут, взломать замок все равно не получится – есть дополнительная ступень защиты. На карточках ее не бывает. Считыватель проверяет пропуск, а не человека, который его прикладывает. Еще хороша биометрия. Она даже лучше, чем телефон. Это когда сканируют глаз или большой палец. Причем в России нужно, чтобы они были живые, ну, ты понял, о чем я. Надо, чтобы ощущался пульс.

– Да уж, не сомневаюсь… – Дивайн вспомнил тот вечер, когда Коул приезжал в здание. – Наш босс попадает в гараж с помощью телефона. Я ни разу не видел у него на шее карточку.

– Потому что он серьезный тип. Использует NFC-чип. Это таким, как ты, полагается дешевая защита на сто двадцать пятой частоте.

– Получается, в здание может попасть любой?

Валентайн вернул ему пропуск.

– А с ним везде можно ходить?

Дивайн задумался.

– Нет. Пятьдесят первый этаж, например, закрыт. Мы в шутку называем его «Зоной пятьдесят один».

Говоря это, он внимательно смотрел на Валентайна.

– Там что-то особенное? – спросил тот совершенно равнодушно, видимо, не поняв намека.

– Не знаю. На этаже, кажется, людей нет. Одни компьютеры.

– Тогда ничего странного. Скорее всего, стоят мощные серверы. Они дают миллисекундное преимущество в трейдинговой торговле. Позволяют опередить тех, кто их не использует, и тем самым заработать миллионы.

– Знаю. Это называется высокочастотный трейдинг. Покупаешь за миллисекунду до того, как акции или облигации вырастают в цене, и продаешь прежде, чем стоимость снизится. Все равно что плыть впереди волны, которая то поднимается, то опадает. Необходимо иметь дорогое оборудование и специально разработанный софт. У крупных компаний он, разумеется, есть. Кроме того, лицензированные брокеры подключены к бирже напрямую, имеют так называемый голый доступ. Причем этим занимаются не только брокеры, но и хедж-фонды, и специализированные фирмы.

– Как умно и глупо одновременно.

– Почему глупо, если можно сделать огромные деньги? – удивился Дивайн.

– Никто не застрахован от системной ошибки, когда, например, происходит сбой из-за неудачной строчки кода, и компьютер продает акции вместо того, чтобы их купить. А ты теряешь миллионы.

– Такое бывало, – признал Дивайн.

– Вдобавок нельзя хранить все яйца в одной корзине, чувак, – добавил Валентайн. – Слышал про программы-вымогатели? Знаешь, сколько денег надо заплатить, чтобы тебе разблокировали систему? Я скажу. Дохерища! И никто не узнает, потому что компания будет молчать, лишь бы клиенты не потеряли доверие и не убежали к конкурентам. Пара кликов мышкой – и ты миллиардер. Сейчас платят биткойнами. Криптовалютой.

– Откуда ты знаешь? – спросил Дивайн, с подозрением на него косясь.

Валентайн заметил взгляд и в издевательском жесте вскинул руки:

– Слышал. Сам этим не занимаюсь. Я честный парень и зарабатываю легальным путем.

– Получается, с программой-вымогателем можно украсть бюджет целой страны? – уточнил Дивайн.

– Разумеется. Но северокорейцы, например, платить не хотят, они лучше натравят своего толстяка в очках. И другие – тоже.

– Ты можешь выяснить, ведет ли «Коул и Панч» высокочастотную торговлю из «Зоны пятьдесят один»?

– Я вижу сделки, которые проводят на открытом рынке. То, что покупается и продается в черном пуле, видно только после завершения продажи.

– Но ты сумеешь определить, что ведется именно высокочастотная торговля? По активности на рынке, например?

– Нужно время. У меня много работы.

– Я думал, ты любишь сложные задачки. Вдобавок ты не справился с письмом. Я даю тебе шанс реабилитироваться.

– В смысле? – нахмурился Валентайн.

– У тебя есть возможность доказать, что ты хакер мирового класса.

– Я и есть хакер мирового класса!

– А я сомневаюсь, потому что ты облажался.

– Ладно. Я подумаю. Потом сообщу.

– Только не затягивай. У меня такое чувство, что лучше выяснить как можно быстрее.

Валентайн надел наушники, открыл ноутбук и стал печатать.

Дивайн поднялся по лестнице, смыл с себя дневной пот и переоделся в светло-коричневые брюки и белую рубашку с короткими рукавами, которую носил навыпуск.

Спускаясь обратно, он встретил Хелен Спирс – та шла к себе. Кажется, девушка опять занималась йогой в столовой, потому что на ней был обтягивающий костюм и она заметно вспотела. Когда Спирс приблизилась, сердце у Дивайна застучало быстрее.

– Уходишь? – спросила она.

– Иду на встречу.

– Как продвигается расследование?

– Понемногу. И в довольно странном направлении.

– Адвокат еще не нужен?

– Возможно, скоро понадобится.

Она окинула его странным взглядом и скрылась за дверью. Сейчас разденется, встанет под душ, и… Дивайн поспешил выбросить из головы лишние мысли.

Он постучал к Тэпшоу.

– Привет, это Трэвис. Ты сегодня ела?

Тэпшоу открыла, встав на пороге в красных спортивных шортах, белой майке, коротких носочках и розовых теннисных туфлях-конверсах. Из волос у нее торчало множество заколок.

– Я обедала, – весело сообщила она. – И, возможно, даже поужинаю.

– Как продвигается сбор средств?

– М-м-м, ты ведь работаешь на Уолл-стрит, верно?

– Да. В «Коул и Панч». А что?

– Давай кое-что покажу.

Тэпшоу впустила его в комнату и подвела к одному из гигантских мониторов. Дивайн бывал у нее в офисе, расположенном в соседнем торговом центре, – тот и вовсе был похож