Юлия Латынина - Промзона Страница 37

— Степан Дмитриевич просил вам сказать, чтоб вы ничего не говорили о нем вашему спутнику, — сказал парень. — Степан Дмитриевич сказал, что ему было бы очень неприятно, если б сын американского сенатора узнал о его роли в финансировании авиаразработок.

И дверь снова захлопнулась.

Джек продрал глаза к половине первого. Он сидел в постели над утренним кофе, опухший и несчастный, когда в номер постучался портье.

— Господин Галлахер, — сказал он, — вы договаривались вчера о поездке в Жуковское. Там военные прислали за вами машину, водитель ждет в лобби.

Джек со стоном взялся за голову.

Машина, которую прислал за ними Степан, была разбитая «волга» с военными номерами. Водитель был пожилой и степенный мужик лет пятидесяти; у него были русые волосы и честный нос картошкой, и Майя бы очень удивилась, если б узнала, что этот пятидесятилетний мужик, бывший майор спецназа, имеет на своей совести пять гражданских трупов.

Когда они приехали на летное поле, Бельский был в воздухе. Два «двадцать девятых» МиГа кружили над ближним леском, — самолет Бельского был ведомый, а ведущим был Николай Свисский, один из летчиков-испытателей ОКБ «Русское небо».

Разбитая «волга» довезла их до распахнутого ангара. Из ангара тянуло машинным маслом и керосином, и прямо у ворот двое ребят накрывали раскладной столик: мокрые бока красных помидоров ослепительно сияли на солнышке, крупно нарезанные огурцы прятались в свежей зелени, и Майя с тревогой заметила посереди всего этого великолепия литровую бутылю с водкой.

Кто— то тронул Майю за плечо. Она обернулась и увидела блондина, лет тридцати, с карими глазами, серьезно смотревшими из-за стекол больших очков, и неожиданно накачанными мускулами.

— Яша, — сказал блондин, — Яша Ященко, генеральный конструктор ОКБ «Русское небо».

— А чем генеральный конструктор отличается от директора компании? — спросил Джек.

— Ничем. Просто в России с тридцатых годов такая традиция, что главный человек в КБ — это не директор, а конструктор.

Джек поглядел на Ященко очень пристально и тут же расправил плечи, словно собираясь меряться с ним силами.

МиГи сели спустя пять минут. Аэродромный техник, махая флажком, остановил ведомого на ближней рулежке. Еще двое бросились к самолету с приставной лесенкой, и через минуту на бетон спрыгнул Бельский — веселый, довольный, в оранжевом летном комбинезоне. При виде Майи на лице его нарисова-лась неподдельная улыбка.

— Я рад, что ты приехала, — сказал Бельский.

— Я приехала, чтобы сказать вам, что это мерзко. Как вам было не стыдно врать насчет Дениса Черяги!

— О чем?

— Об убийстве! Он ничего не приказывал! Брат вообще уверен, что это вы все организовали!

— Девочка, убийца сидел под следствием за торговлю героином, а вместо этого стал начальником РУБОП и был этим обязан твоему брату. Как я могу заставить главу Черловского РУБОП промахнуться по своему старому врагу? Меня зовут Степан Бельский, а не Господь Бог.

— Но брат говорит…

— А что ему говорить?

— Но если бы он верил, он бы выгнал Дениса…

— Если он выгонит Дениса, Денис приползет ко мне. Представляешь, сколько дерьма тогда вылезет наружу?

Майя повернулась и пошла прочь.

Началось веселье; на импровизированном столе уже резали докторскую колбасу, кто-то поливал керосином угли для шашлыка. Джек тоже подошел к Бельскому. Он был весь зеленый после вчерашнего, и глаза его страдальчески моргали. В руках Джек держал стакан с водкой. Видимо, ребята, хлопотавшие возле стола, заметили его состояние и уже убедили его опохмелиться.

— А кто это приехал? — подозрительно спросил Джек.

Степан оглянулся, куда он показывал. У ангара стояли два черных «гелендвагена» с высыпавшей из них охраной.

— О, — сказал Степан, — это Яша приехал, Ященко. Хорошие у тебя машины, Яша.

Яша смущенно кивнул. Он не сводил восхищенных глаз с Майи. Джек потянулся за помидором и стал так, чтобы оказаться посередине между Яшей и Майей.

— У вас неприятностей не будет, что вы нас сюда пустили?

— Не будет, — сказал Степан.

— Но вы же обещали нам показать новую машину, — сказал Джек, — будущее российской авиации.

— Новой машины здесь нет, — сказал Степан, — она в Луховицах.

— Это где?

— В общем-то мы можем туда слетать. Транспортник летит через двадцать минут, и если хочешь, мы, можем вас взять. Там недалеко есть речка, и там есть отличная рыбалка. А вечером мы прилетим обратно. Ну как?

— Полетели, — сказал Джек. Майя заколебалась. Черные глаза Степана смотрели на нее с откровенной насмешкой.

— Мы не можем лететь с вами, — сказала Майя, — мы возвращаемся в Москву.

Джек отвел ее в сторону.

— Майя, — сказал он, — этот русский пилот делает нам любезность. Мне лично очень интересно побывать на русском военном аэродроме. Я бы хотел посмотреть Россию изнутри. Ты можешь привести какие-нибудь рациональные доводы против того, чтобы слетать с ним?

— Я устала, — капризно сказала Майя, — я хочу спать, а вечером я хочу на концерт Пугачевой. А и Луховицы я не хочу.

Она повернулась и пошла обратно к белой «волге». Когда «волга» отъезжала, Майя невольно бросила взгляд в зеркальце заднего вида. Бельский стоял вполоборота к ней и о чем-то увлеченно спорил с Яшей Ященко.

Сергея Курбанова удалось отыскать довольно быстро. Вопреки первоначальным сведениям, он проживал не в Испании, а совсем неподалеку от Черловска: в Усть-каменогорской области в Казахстане. Там у него была собственная хлебопекарня и сомнительный автосервис, от которого за версту пахло угнанными автомобилями.

Курбанов оказался неприятным ожиревшим типом лет сорока пяти, со свиными глазками и профессиональной пластикой борца. К предложению Дениса он отнесся без особого энтузиазма и сразу попросил за акции миллион. Денис отказался, и Курбанов прозрачно намекнул, что мог бы продать акции и Степану. На это Денис с равной прозрачностью намекнул, что он тоже может стукнуть Степану — и о переговорах по продаже, и о том, как недалеко от России сидит Курбан. И в этом случае Курбана наверняка замочат, а Денис, если постарается, сможет взять тепленькими киллеров и закрыть Степана.

После этого Курбан резко умерил аппетиты и стал говорить уже о двухстах-трехстах тысячах. Денис пил с ним три ночи и три дня, а на четвертый день они поехали на охоту. Охотились они с вертолета на бегущего по степи человека. Охота шла резиновыми пулями. У Дениса было такое впечатление, что правила охоты были смягчены ради гостя.

Закончилось все пьянкой в той же степи, и на этой пьянке Курбан окончательно размяк и подписал соглашение о продаже акций за сто пятьдесят тысяч долларов.

Денис вернулся в Усть-Каменогорск вечером пятого числа. Он был пьян в зюзю, и его растрясло по скверным дорогам. В кармане его был подписанный Курбаном договор и билет на самолет в Алма-Ату и далее — в Таиланд. Курбан проводил его в аэропорт.

Извольский полагал, что Денису пока лучше не показываться в России и особенно — в Черловске.

Из аэропорта Денис позвонил в московский офис. Секретарша перечислила ему накопившиеся звонки — ничего не было срочного.

Самолет на Алма-Ату все задерживался и задерживался по техническим причинам. Пьяный Курбан порывался спорить о смысле жизни. Каждый раз, когда он говорил, у Дениса было почтительное удивление, как если бы с ним заговорила барная стойка или блок «Мальборо».

Охрана почтительно поддакивала Курбану. Их было двое, третий — водитель, все с удостоверениями московского СОБРа и автоматами «кипарис». Денис, несмотря на просьбу Извольского, не очень серьезно отнесся к своей безопасности, но тут главным было впечатление, которое ражие собровцы произвели на наглого и пугливого Курбана.

Наконец посадку все-таки объявили, и Денис распрощался с Курбаном. Один из охранников летел вместе с Денисом, два других должны были отогнать машину в Россию. Денис уже сел в «рафик», который вез пассажиров первого класса к самолету, когда телефон зазвонил снова.

— Денис? Денис Федорович?

Черяга вздрогнул. Это был голос Насти.

— Настя? Что случилось?

— Денис! Гришу арестовали! Денис, боже мой, извините, пожалуйста, что я к вам обращаюсь, но тут творится что-то ужасное, они все от меня чего-то хотят, Царандой хочет казино, менты денег, а ваша секретарша говорит, что вас нет…

— Настя! Настенька! — только и успел сказать Денис.

И тут связь прервалась.

Спустя пятнадцать минут «гелендваген» Черяги выскочил из аэропорта и свернул в сторону шоссе Усть-Каменогорск-Черловск. До Черловска было не больше шестисот километров, но это были шестьсот километров по ночной степи и мерзкой полутораряд-ной дороге.

Самолет до Черловска тоже летал, но он улетел три часа назад, а следующий был только через два дня.