Юлия Латынина - Промзона Страница 46

— Ты имеешь в виду Костю?

— Я имею в виду вице-премьера, — ответил Извольский.

Черяга и Горный встретились в час ночи в ресторане того самого Дома Культуры, в котором год назад торговал наркотиками Мансур. Ресторан уже закрывался; с кухни доносилось громыхание тарелок, да маялся на всякий случай бармен за стойкой.

Бармена выгнали, и его место занял молчаливый парень с короткой стрижкой и удостоверением сотрудника службы безопасности AMК. Четверо парней — по двое с каждой высокой переговаривающейся стороны — встали у порога. Еще двое прошли к черному ходу. «Скоро я буду ходить с небольшой дружиной», — подумал Денис, задумчиво провожая взглядом своих охранников.

Горный сидел посередине зала, большой и грузный, как экскаватор, и прихлебывал из фарфоровой чашечки зеленый листовой чай. Когда Черяга подсел к нему, Горный не пошевелился и не сказал «здравствуй», а только вопросительно поднял брови.

— Афанасий Никитич, — сказал Черяга, — я бы вполне мог обойтись без этой встречи. Я думаю, Слава был бы этому рад, а Сергей уж точно. Они очень злы на вас.

— Какое совпадение, — усмехнулся Горный, — а я на них. С чего бы это?

Денис помолчал. Потом выложил на стол папку.

— Пункт первый, — сказал Денис, — вчера арбитражный суд соседней области принял к рассмотрению иск о банкротстве Тихвинского машиностроительного завода.

Девяносто процентов ваших долгов скуплено нами. Это обошлось нам в четыреста тысяч долларов, но Слава посчитал, что завод по производству железнодорожных костылей — это удачное дополнение холдинга, основой которого является завод-монополист по изготовлению железнодорожных рельс. Вы прекрасно понимаете, что для вас приемлемого выхода из этой ситуации нет. Либо мы обанкротим завод, либо вы погасите эти долги, а по номиналу это около пяти миллионов долларов.

— Это для меня не новость, — сказал Горный.

— Пункт второй. — Вчера в органы налоговой полиции Черловской области поступило анонимное заявление о том, что две «бочки» бензина, которые вы реализовали через свою сеть автозаправок, оформлены по липовым документам и на самом деле принадлежат преступной группировке Мансура. Вы лучше меня знаете, что весь бензин, который вы якобы реализуете как клиентский, поставляется по липовым документам. Вы лучше меня знаете, что начальник налоговой полиции области совсем не дружит с губернатором и очень дружит с полпредом, и что в этих условиях возбудить дело будет мне стоить меньше десятки. А вот прекратить дело — совсем другой коленкор. Оно уйдет наверх, и даже я не смогу его контролировать, и тут уж не только десяткой, а и сотней штук не обойдешься.

Горный молчал.

— Пункт третий, — сказал Денис, — ваш самый крупный бизнес — это золотой бизнес. Сеть ювелирных магазинов «Росинка». Ею очень заинтересовались федеральные чекисты. Которые, как вы понимаете, с губернатором совсем не дружат. А дружат опять-таки с полпредом. Особо обращаю внимание, что в этом бизнесе вы пополам со Степаном, а вот в ваших железнодорожных делах Степан не дольщик. А также на то, что золото, которое приносит Степан — это не золото с приисков. Это золото, полученное из черновой меди на заводах Цоя. Его крадут после того, как занижают его содержание в документах. Поэтому когда ФСБ начнет разбираться с вашей ювелиркой, то все претензии Степана будут к вам.

Горный хмуро пролистал документы и отложил в сторону. Денис в который раз обратил внимание на его руки — тяжелые и разлапистые, с редким белым пушком на пальцах и совершенно без старческих пигментных пятен. На левой руке три пальца, от мизинца до среднего, были обрезаны начисто, — это в лагерной драке Горный схватился за нож. На оставшемся указательном пальце сидела тяжелая золотая гайка с тремя бриллиантами.

— Через три недели, — сказал Денис, — от вашего бизнеса не останется ничего, за бензин на вас выпишут ордер, по ювелирке вы будете бегать от бандитов, и все, от ментов до судей, будут просить у вас денег, которых у вас уже не будет.

Руки у Горного совершенно не дрожали. Черяга немного помолчал.

— Война, — дорогостоящая вещь, особенно когда человек в розыске. Вас объявят в розыск на территории России и на территории Европы. Если вы уедете, то сразу потеряете свой бизнес. Если останетесь, война разорит вас. Вам нужно будет менять квартиры, машины и телохранителей. Телохранителей как минимум шестеро, — трое по две смены, это шесть тысяч в месяц. Еще шесть тысяч кладем на квартиру, машину и водителя. Еще вам нужно содержать офис, — тысяч сорок, как минимум, кладем на аренду и зарплату сотрудникам. Кроме этого, есть еще арбитражные суды. Если сейчас вы защищаете свой железнодорожный бизнес на деньги, которые вы берете с бензина и золота, то через неделю вам придется защищать все, что у вас есть, а постоянного источника денег у вас не будет.

Самое мелкое решение суда, которое не то что позволит вам отстоять бизнес, а просто создаст прецедент для новой жалобы, стоит не меньше двадцати тысяч долларов, а в случае с человеком в розыске — и того больше. А вам надо будет защищать сразу четыре бизнеса. По моим подсчетам, если вы решите драться, вы будете проедать по двести тысяч в месяц.

— Вы думаете, у меня нет таких денег? — спросил Горный.

— Кроме денег, у вас есть и партнеры. И если я что-нибудь понимаю в их психологии, то первое, что они сделают — это переведут стрелки на вас. Они скажут, что бизнес сдох из-за вас, и вы должны возместить убытки. Потому что бандиты всегда берут деньги не у виноватого, а у слабого.

Горный молчал.

— Кого вы защищаете? — спросил Денис, — Цоя? Цой стал такой большой, что не общается с вами. Степана? Степан разучился стрелять и играет в самолетики. С вами общается Фаттах. А Фаттах — это мелкий сучонок, который живет по принципу:

«падающего — ограбь». Про Анастаса я говорить не буду. Афанасий Горный, который в лагере создавал для воров кооперативы, никогда не будет партнером гомосексуалиста.

Горный пошевелился, — добыл стакан воды и залпом выпил. Он очень хорошо помнил свой разговор с Фаттахом неделю назад.

— Все, что мы используем, это легальные методы, — сказал Денис, — а легальные методы имеют один недостаток — раз запустив, их нельзя остановить. Вы — разумный человек, вы не игрок, как Цой. Если вы видите, что проиграете партию, вы не будете ее доигрывать. Поэтому я здесь. Против желания Сляба.

Категорически против желания Ахрозова. Вы видите, что я могу поставить мат в три хода, а я предлагаю почетную ничью.

За столиком воцарилось молчание. Грохнула на кухне оброненная поваром кастрюля, где-то далеко за окном звякнул трамвай. Денис спокойно глядел на руки Горного. Горный посмотрел, куда он глядит, спокойно улыбнулся, но искалеченной руки не убрал.

— К вопросу о легальных методах, — задумчиво сказал Горный, — вряд вы такой уж их сторонник, Денис Федорович, если приказали убить Мансура. И Панасоника.

— Чушь, — сказал Денис сердито, — я клянусь, я…

Горный властно поднял руку, и Денис замолчал.

— Мансур, наверное, выживет, — задумчиво сказал 1Ьрный, — месяца два еще будет валяться, но выживет. Я тебе никогда не рассказывал, как Мансур помог мне с бандитами?

— Нет.

— На меня наезжал один бычок. В девяносто четвертом. Я пожаловался Мансуру. Мансур посадил его в машину и при мне застрелил.

Денис удивленно поднял брови.

— Потом люди этого бандита начали приходить к Мансуру с претензиями. Мне пришлось прятаться. Платить. Мансур сказал, что я был не прав. Что я неверно объяснил ситуацию. И в возмещение должен отдать бизнес. Я бы отдал бизнес, только я случайно встретил убитого в ресторане в Черловске.

Горный помолчал.

— Вот такие у меня… партнеры… — негромко сказал Горный. — Там в чем заключается ничья?

— У нас кончаются проблемы с нехваткой вагонов. У нас перестают выключать электричество. Вы продаете свою железнодорожную компанию «Южсибпрому» и становитесь первым заместителем его генерального директора. Ваш остальной бизнес нас, разумеется, не касается.

— Я последний раз был чьим-то замом тридцать лет назад.

— Это отказ? — спросил Денис. Горный долго молчал.

— Нет, — сказал Горный. — Это не отказ. Просто если вы помните мою биографию, вы понимаете, почему я не могу быть замом у помощника Андропова. Почему бы вам не назначить на это место меня?

Невесело усмехнулся и добавил:

— Я, как-никак, тоже чекист…

Денис помолчал. Горный был прав, и к тому же нынеший директор «Южсибпрома» Агафонов был даже не пустым местом, а отрицательной величиной.

Бездеятельность бывшего помощника Андропова была причиной половины бед ГУПа, и между Извольским и Ревко уже существовало твердое соглашение, что Агафонова надо менять.

— Я не могу решать этот вопрос сам, — сказал Денис.