Марина Серова - Моя очередь развлекаться Страница 6

Тут я преподнес ей изумительно красивую белую на длиннющем стебле розу. К ее черному наряду это очень шло. Она тряхнула своими чуть рыжеватыми локонами и заметила:

— Друзья вообще-то просто так цветы не дарят…

— А я не «просто так»… Обожаю гармонию. Представь: полумрак ложи, твой черный костюм и белая роза…

Она зажмурилась на секунду. Улыбнулась.

— Нам, наверное, уже пора.

Балет она смотрела, не отрываясь взглядом от сцены. А когда звучали самые мощные и трагические аккорды Чайковского, я видел, как поблескивали слезы на ее ресницах. Да и сам, надо признаться, расчувствовался. Я даже испугался: не приведи Господь мне по-настоящему втрескаться в эту самку! Да, да, все они самки, готовые при определенных обстоятельствах плюнуть на тебя и прыгнуть на шею и в кровать другого! То, что Татьяна не исключение, я пока что успешно доказываю. Правда, похоже, до постели еще далеко. На редкость благовоспитанная профессорская дочка.

Потом мы побродили по центру вечернего города и зашли в бар выпить по коктейлю.

Она рассказывала о своем детстве, о факультетских делах и сплетнях. Я был внимательным и благодарным слушателем. На этот раз Татьяна позволила проводить ее до подъезда и, на прощанье сжав мою руку, сказала: «Огромное тебе спасибо, я чувствую, как ты помогаешь мне возвратиться к жизни…» Резко повернулась и побежала в подъезд.

Дело, как я уже отметил, движется в правильном направлении.

2 сентября. Пока осень еще не вступила в права, моя задача — заманить Татьяну к себе на дачу, а там… посмотрим. За прошедшие дни мы встретились еще пару раз — посетили какую-то офигенно громкую выставку модернистов, а на выходные мне даже удалось вытащить ее за город. Идиллическая природа, чуть тронутая увяданием, была весьма созвучна ее настроению, и я даже пробормотал ей несколько специально заученных стихотворений о любви (Блок, Есенин), чем приятно удивил, и вдобавок намекнул, что дружба дружбой, но… В этот раз при расставании я удостоился даже быстрого поцелуя в щеку. Шагов Командора при этом не обнаружилось… «О, донна Анна!»

Если б у меня в жизни не было этой сучки Ольги, а у Татьяны этого Лехи и мы встретились раньше… Впрочем, тогда она еще терлась попкой о школьную скамью, да и вообще нечего мне распускать сопли, если б да кабы…

10 сентября. Чудесная погода и великолепный результат… только ли от погоды? Моя тактика, мое терпение принесли наконец ожидаемые плоды. Только что я вернулся со своей дачи и отвез домой Татьяну — счастливую, смущенную и… теперь полностью мою! Честно говоря, даже моя продуманная теория отводила на «ломку» побольше времени. Тут, конечно, важна была обстановка, шампанское и эта самая жидкость из флакончика — ее ноздри трепетали чаще обычного.

…К тому времени, когда Татьяна дала согласие поехать на дачу, наши отношения дошли именно до того рубежа, за которым проглядывали два пути: или в вялотекущем темпе продолжается «дружба», которая постепенно утомляет обе стороны и они находят себе пылких сексуальных партнеров. Или «стороны» резко становятся этими самыми партнерами и их любовь-страсть несется резво, как лошадка по равнине. Именно второй вариант был позарез нужен мне для оправдания перед самим собой всего, что уже было наверчено.

Надо особо отметить, что я стараюсь сохранять максимальное инкогнито для Татьяниного отца, ее подруг и знакомых… И, со своей стороны, не знакомлю ее ни с кем, чтобы потом у нее не осталось ниточек ко мне. Она, кстати, согласилась с особым статусом наших отношений при первом же разговоре на эту тему — в ее положении «засвечивать» так быстро возникшие отношения было неразумно.

Потому, когда в пятницу я позвонил ей и предложил провести выходные у меня в бунгало, она на несколько секунд задумалась, посапывая в трубку телефона (решала уже созревший для нее вопрос о «втором пути» — знала, что там придется ночевать), и потом тоном заговорщика произнесла: «Я скажу папе, что поеду к подружке Светке и вернусь в понедельник». — «Целую, милая», — радостно сказал я.

…В условленный час она стояла с большой спортивной сумкой у входа в вокзал. Волосы собраны назад в пучок и перевязаны синей лентой, легкие фланелевые брючки, открытая футболка — в общем, глядя на нее, нельзя было сказать, что эта очаровательная стройная девушка, явно ждущая возлюбленного, именно его-то и потеряла всего два месяца назад. «Эх, как бы я на месте этого Леши (тьфу, дьявол!) сейчас ворочался в гробу», — усмехнулся ваш покорный слуга, но тут же отогнал невеселые мысли. Надо было выйти из машины и помочь Татьяне поставить в багажник тяжелую сумку.

— Я тут продуктов набрала, чтобы сытнее было отдыхать.

— Не стоило беспокоиться, Танечка, у меня там холодильник забит едой… Придется звать на славный пир гостей-соседей.

— Знаешь, я бы предпочла быть одной… то есть вдвоем… У меня ведь тоже есть теперь дача… от него осталась… Леша приготовил ее как свадебный подарок — купил и оформил на меня. Но я не могу бывать там, где все это случилось. — Она замолчала и стала смотреть в боковое окошко.

Я закурил, остановился перед светофором, искоса посмотрел на нее и сказал:

— Милая девушка, мы же решили раз и навсегда не поднимать больше тему прошлого. Эта боль должна остаться глубоко внутри каждого из нас, а в ежедневной жизни надо наслаждаться оставшейся нам возможностью… ну, быть друг с другом… на природе и в городе… Короче, давай больше ни слова о печальном. На моей даче тебе ничто ни о чем не напомнит, уверяю… О! — Я прибавил звук, там вовсю наяривал новенький шлягер из очередной «горячей десятки».

Через полчаса мы стояли у ворот бунгало, выстроенного еще моим старичком-ленинцем. Двухэтажный особнячок из камня и дерева, пять комнат с кухней, черепичная крыша и большая веранда, выходящая в сторону леса… Полтора гектара земли были обнесены высоким забором, часть плодородной почвы от нечего делать обрабатывала матушка: сажала цветочки, помидоры, огурцы, зелень… Радовали своими плодами груши, сливы, яблони и даже одно абрикосовое дерево чудом держалось в нашем климате.

Речка находилась в паре километров (если пройти через лес), и погода позволяла сегодня искупаться — вовсю светило солнце.

Я показал Татьяне свои скромные хоромы и предложил сбегать освежиться, мне было интересно понаблюдать за ее поведением на речке. Она легко согласилась — все-таки, похоже, последняя возможность в этом сезоне, — и мы, захватив полотенца, отправились через лес.

На берегу она постояла немного у воды, поплескала ее босой ногой…

— Вперед! — крикнул я и, бултыхнувшись в речку, проплыл несколько метров. Обернувшись, увидел: она в крохотном розовом бикини — волнующее зрелище — осторожно вошла в воду. Зажмурившись, опустилась на корточки и поплыла ко мне. Мы порезвились несколько минут, потом выбежали на берег (все-таки уже не июль) и обтерлись досуха полотенцами.

На обратном пути она рассказывала мне, как любит готовить, как мама с детства обучала ее премудростям кулинарного искусства и что именно она сейчас собирается соорудить для романтического обеда, а затем ужина при свечах на веранде…

После великолепного обеда — она и вправду оказалась мастерицей — мы решили побродить по лесу в поисках грибов. Было так тихо, покойно и очень уютно, что не хотелось ни о чем говорить. Я продумывал свои действия на две недели вперед, а она увлеченно ворошила суковатой палкой прелые лесные бугорки и чаще, чем я, находила то подосиновик, то выводок лисичек…

Грибной соус к тушеной картошке на ужин с овощным салатом под водочку (на нее я приналег для пущей раскованности) и шампанское — она выпила полбутылки — наш романтический вечер под легкую музыку, на веранде при свечах в осенних сумерках — это была идеальная прелюдия к дальнейшему.

…Мы вошли в комнату, чтобы посмотреть видик. Оказывается, Татьяна не видела шедевр мирового эротического кино «Девять с половиной недель», а я как раз собирался исполнить по отношению к ней роль Микки Рурка. И вот мы сидим на диване, тесно прижавшись, и она смотрит, смотрит на обольщение Бэссинджер…

Пора. Я шепчу ей на ушко: «Тоже так хочу» — и нежно провожу языком по ее губам. Она слегка дрожит и вдруг обнимает меня, всхлипывает, и мы целуемся жадно, глубоко, кажется, целую вечность… Потом она медленно снимает с себя всю одежду, подходит ко мне, мои шорты, майка и плавки летят на пол, и Татьяна как-то сразу превращается из скромной «вдовушки» в прелестную сексуальную самку — целует меня и, лаская всего, везде, шепчет: «Милый, любимый, как хорошо с тобой, люблю…» А я еле сдерживаюсь, чтобы не наброситься на нее сразу, как изголодавшийся волк на долгожданную добычу. Все, занавес падает, половина дела сделана. Наши эротические упражнения, в сравнении с которыми мерцающие на экране телевизора кадры были просто ученическими, я описывать не буду. Честно говоря, Татьяна произвела на меня в постели весьма глубокое впечатление. Этот момент был критическим для всего моего плана. Завоевав такую бабу, потом грубо и цинично вытолкнуть ее из своей жизни, лишить себя подобного удовольствия? Для этого следовало быть очень зацикленным на идее чудаком, но именно таким я и являлся. Поэтому уже под утро, выйдя в туман на веранде (ночью был дождик), я слушал щебет ранних пташек, курил и думал: «Спи, милая, отдыхай!.. Ты отдала мне этой ночью то, что предназначалось другому…»