Юлия Латынина - Промзона Страница 70

Ей он мог верить. Девушка, носящая фамилию Извольская, точно уж любила не за деньги и не за пользу, которую такое большое и злобное животное принесет ее семье. Она любила его ради него самого.

В 10.30 по московскому времени ЯК-40 коснулся посадочной полосы: в Москве было столько же сколько в Черловске, когда Степан улетал.

Эта неделя была для Майи ужасной. Степан уехал в Черловск наутро после разговора с Ревко. Он сказал, что вернется на следующий день, однако прошел день, еще день -\Степан не вернулся и не звонил.

Она позвонила ему сама: телефон был то занят, то выключен. Потом он взял трубку, сказал, что на встрече, и попросил перезвонить через час. Голос у него был пьяный.Майя перезвонила через час, но телефон был у охранника. Охранник сказал, что Степан в воздухе.

Майя не поверила: уж что-что, а пьяным Степана в воздух никто б не выпустил.

Потом она случайно узнала, что он, был в Москве. Майя. бросилась ему звонить, Степан сказал:

«Зайка, я прилетал ровно на три часа. На встречу в Минобороны». Она сказала, что приедет в Черловск. «И не вздумай, я вечером возвращаюсь», — ответил Степан.

Она позвонила брату в офис, но ее не соединили. Она позвонила ему на мобильный, но у Извольского была привычка менять номер мобильного каждые полтора-два месяца, и у нее был старый номер.

Вечером Степан не прилетел. Он не извинился, не позвонил, не прислал цветов, а мобильный был снова у охранника.

На следующий день охранники дачи принесли ей посылку: пакет от DHL. Майя убежала с пакетом в спальню и тут же в нетерпении оборвала упаковку. Она была уверена, что в пакете — подарок от Степана.

В пакете были снимки. Степан в ночном клубе, вместе с Фаттахом Олжымбаевым и какими-то девками. Степан с голой девочкой на коленях. Две девочки, изображающие перед пьяными гостями лесбийские ласки. Степан в номере.

С одной проституткой. С другой. С двумя.

А может быть, не с проституткой. Может быть, с новой любовницей.

На снимках не было ничего, ни подписи, ни адреса отправителя.

Какое это имело значение?

Майя заперлась в спальне, упала ничком на постель, которая еще пахла Степаном, и долго плакала. Она плакала до самого вечера, когда ее мобиль-ник вдруг запел нежным голосом. Майя схватила трубку. Наверное, это был Степан. Он не мог не позвонить.

— Да, — сказала она.

Но это был не Степан. Голос в трубке говорил по-английски.

— Майя, — сказал человек, — это Джек. Я прилетел в Москву, но я не знаю, где ты. Мне нужно с тобой встретиться. Я остановился в «Кремлевской».

Майя вздрогнула.

— Джек, — сказала она, — пожалуйста, уезжай из «Кремлевской».

— Почему?

— Джек, я прошу тебя. Так надо. Уезжай из «Кремлевской». Уезжай из России.

— Я не уеду, пока не увижу тебя.

— Хорошо. Через час… через полтора… в… любом ресторане. В… ну, «Сальваторе».

Майя выбрала «Сальваторе» случайно: два раза она завтракала там с Денисом Черягой, и ни разу она не была там с Бельским. Поэтому она полагала, что «Сальваторе», числящийся одним из лучших ресторанов Москвы, к Бельскому не имеет никакого отношения.

Она ошибалась.

К «Сальваторе» Майя приехала без пяти одиннадцать. Однако Джек уже ждал ее в отдельном кабинете. На синей скатерти стояли две строгие белые тарелки и огромный букет красных роз.

Майя вздрогнула: Бельский всегда дарил ей именно красные розы. Джек обычно предпочитал другие цветы: изысканные орхидеи, лилии, прихотливо упакованные букеты.

Джек поднялся, чтобы обнять ее и поцеловать, но Майя холодно отстранилась, — Майя, что происходит? — спросил Джек. — Я тебя обыскался. Я приехал в Москву, и никто не знал, где ты. Я приехал к твоему брату, и я спросил, где Майя.

— А он?

— Он спросил: «Кто такая Майя?»

Майя подумала о похабных фотографиях, присланных ей утром. Слава Извольский отлично помнил, кто такая Майя. По крайней мере, его служба безопасности и Денис Черяга об этом помнили точно.

— Майя, что происходит? Что за человек этот пилот?

Майя опустила голову на стол и заплакала. Джек выскочил из-за стола, чуть не сдернув по дороге скатерть.

— Девочка моя, — торопливо забормотал Галлахер, прижимая ее к себе, — ну что случилось? Майя, клянусь, я все забуду Я не знаю, что случилось, но я никогда, никогда тебя не оставлю…

Майя плакала все сильней. Она знала, что не любит Джека и никогда уже не полюбит его: невысокий человек с хищными глазами навсегда вытеснил из ее сердца других мужчин. Но она точно так же понимала, что Джек будет для нее верным мужем, и даже если, не дай бог, Джек разлюбит ее или охладеет, то для американца Галлахера всегда слишком много будет значить приличия, и деньги Извольского, и статус жены — дочери цивилизованного российского олигарха, взносы которого на избирательную кампанию демократов когда-нибудь принесут Джеку пост конгрессмена…

А для Бельского ни ее брат, ни общественные приличия не значили ничего.

И даже она сама — даже она сама стояла на третьем, если не на пятом месте после друзей и самолетов. Ее это устраивало. Лучше было быть игрушкой мужчины, чем ровней цивилизованной тряпке.

Джек обнял ее и поцеловал, нежно, но настойчиво.

— Майя, — сказал Джек, — выходи за меня замуж.

Тихо стукнула дверь — видимо, это пришел официант с вином. Джек невольно напрягся, и Майя обернулась.

У двери стоял Степан Бельский.

Выглядел Степан довольно страшно. Подбородок его топорщился трехдневной щетиной, и поперек покрасневшего от дурной водки лица тянулась свежая царапина.

Руки, выглядывавшие из чуть коротких рукавов кожаной куртки, были невероятно грязны. Если когда-нибудь Степан и походил на пьющего безработного пилота — то именно в этот момент.

Джек шагнул вперед, заслоняя собой Майю и сжав кулаки.

— Слушайте, вы… — воинственно начал Джек. Бельский ударил его — молниеносно и хлестко. Бельский был ниже Джека на полголовы и старше его на семнадцать лет, и два месяца назад Джек был признан лучшим игроком в регби в Йеле. Ничего регби не помогло — Джек покатился по полу, сшибив по пути столик и цветы. Бельский неторопливо сунул пуку в карман, и когда он вынул ее наружу, в ней был небольшой, отливающий синевой пистолет.

— Пошли, — сказал Бельский Джеку.

— Степан! Ты с ума сошел! Он американец!

Бельский поглядел на Майю, и ей показалось, что ее ударили.

— Хоть господь Бог, — сказал Бельский.

Было уже около часу ночи, когда к воротам рублевского особняка АМК подъехали две иномарки. Иномарки были незваные, и охрана на воротах насторожилась. Из первой иномарки вышел водитель, помахал охране рукой и пересел во вторую машину. Та с визгом развернулась, залетев задними колесами на газон, и тут же растаяла в ночи.

Первая машина — хорошенький дамский мерседес-купе, — осталась перед воротами. Охранники думали минут пять, пока наконец отважились подойти к машине. Внутри, на пассажирском сиденье, тихо плакала Майя. Из багажника охранники достали Галлахера. Руки американца были стянуты сзади наручниками, и он был очень сильно избит. На Майе не было ни царапины. Она прорыдала полночи и затихла только тогда, когда спешно вызванный врач вколол ей снотворное.

Алексей Крамер подъехал к дому отдыха «Малахит» в четыре часа утра на простой бежевой «Ниве». Въезд на территорию был перегорожен ржавой цепью, подвешенной к двум железным штырькам. Рядом темнела будка охранника. Алексей вышел из машины, перешагнул через цепь, и постучал в будку. В руке Алексей сжимал десантный нож.

Алексей знал, что охранник в этой будке — штатный сотрудник дома отдыха «Малахит», из бывших ментов, и что у него даже нет при себе оружия.

Алексей постучал еще раз и еще, но охранник не отзывался. В будке было темно, и снаружи не было видно, есть ли в ней кто или нет. Если охранник пошел к девке или прогуляться, это был самый скверный вариант. Он мог вернуться в самый неподходящий момент, и что тогда?

Алексей толкнул дверь костяшками обтянутых в перчатки пальцев, и она со скрипом открылась. Крамер вошел внутрь. Внутри караульной было темно, тусклый свет уличного фонаря освещал покосившийся деревянный стол со разбитым дисковым телефоном, пару бутылок пива на столе и охранника в камуфляже. Тот сидел, навалившись боком на спинку продавленного дивана, и спал. Алексей подошел к охраннику и стал над ним. Охранник был пожилой, полный, из-под распахнутого камуфляжа нелепо торчала жирная грудь в частых черных волосках. По первоначальному плану Алексей намеревался убить охранника. Теперь в этом не было необходимости.

Алексей примерился и рубанул парня ребром ладони по сонной артерии, отключая его примерно на час. Охранник даже не переменил позы, только всхрапывать перестал. Разумеется, особнячок охранял не только этот мужик. Их должно было быть человек десять. Только с Цоем приехали шестеро, да еще два всегда сопровождали Олжымбаева, да еще парочка постоянно обреталась при вилле.