Иоанна Хмелевская - По ту сторону барьера Страница 37

Месье Дэсплену явно не хотелось заниматься вместе со мной осмотром места происшествия.

— Уж и не знаю, что мадам надеется здесь найти, — брюзжал он. — Полиция провела обыск, а уж она сделала это профессионально. И тщательно, я уверен, они очень надеялись обнаружить здесь хоть что-то, что помогло бы им выйти на таинственного любовника Луизы Лера. Не знаю, нашли ли.

Я не теряла энтузиазма.

— Ну что ж, если найду то же, что и они, буду знать столько же, сколько и они. Надеюсь, они отсюда ничего не забрали?

— Меня заверили — ничего. Сфотографировали то, что сочли нужным.

— О, вот именно — фотографии! Я бы хотела на них посмотреть.

— Вряд ли полиция даст мадам свои фотографии...

— Да не полицейские! — перебила я нотариуса. — Я бы хотела отыскать здесь фотографии Луизы Лера.

К этому времени я уже знала, что фотографии стали очень распространенным явлением в двадцатом веке, что вряд ли найдется во всей Европе хоть один человек, у которого бы не было никаких фотографий. Наверняка и у Луизы Лера они тоже были, а мне так хотелось увидеть эту женщину! Не тот парадный фотопортрет, что стоял в спальне прадедушки, наверняка приукрашенный, а обычное фото. Однако я не стала делиться с нотариусом своими надеждами, а просто приступила к поискам. И никаких фотографий не обнаружила! Правда, отыскался прадедушкин альбом. Не знаю, зачем экономка уволокла его в свою комнату, может, хотела продемонстрировать любовь и преданность своему принципалу. В нем был сплошной прадедушка. Вот он перед дворцом, одной ногой ступил на парадную лестницу. Вот несколько снимков — он на лошадях. Вот в обществе каких-то мужчин, судя по внешнему виду, важных личностей. Вот он в гостиной у камина, вот в той же гостиной с партнерами за карточным столиком. Вот все сидят за большим столом, а прадедушка поднимает бокал, открыл рот — явно произносит тост. Но ни одного снимка с Луизой Лера!

Я с грустью подумала — придется, видимо, перелистать многочисленные семейные альбомы во всем доме, не может ее там не оказаться. И тут нотариус выдал мне новость. Ну и вреднюга, не мог этого сделать раньше!

— Я полагаю, — важно произнес месье Дэсплен, — я полагаю, что свои семейные фотографии Луиза Лера держит, скорее всего, у себя дома. Вернее, держала, но наверняка они там и остались.

— Как это? — безмерно удивленная и, естественно, разочарованная, спросила я. — А я-то думала, что она жила здесь, в этом доме.

— Так оно и было, — пояснил нотариус, — но как особа предусмотрительная, сохранила за собой свою прежнюю парижскую квартиру, где и была прописана. Разве мадам не обратила внимания на тот факт, что, проживая в Монтийи, она свидетельство о браке оформила в Париже? В семнадцатом районе!

Не подумала я об этом, а ведь доводилось слышать, что оформлять брак принято по месту жительства молодой. Эх, как-то я совсем забыла об этом.

А месье Дэсплен продолжал:

— Раньше в парижской квартире Луиза Лера жила вместе с матерью, а после смерти матери оставила эту маленькую квартирку за собой. Все эти годы оплачивала ее. Иногда, наезжая в Париж, оставалась в этой квартире на день-два, — каким-то недовольным тоном продолжал месье Дэсплен, словно предъявляя покойной претензии. Впрочем, тут же пояснил причину недовольства: — Признаюсь, я и сам не знал о наличии этой квартиры, счета экономка оплачивала сама, они через мою контору не проходили. Так вот, я надеюсь, все свои личные вещи она хранила именно там.

Ну, ясно, там! Эх, прошляпили! Последняя надежда:

— А полиция там тоже рылась?

— Разумеется, — ответил нотариус. — Тем более что ключи от той квартиры полицейские сразу нашли на трупе.

Вот когда я пожалела, что нашли полицейские, а не я. С другой стороны, как вспомню, что представляла собой бедная Луиза Лера. Бог с ними, ключами, то есть, я хотела сказать — с полицейскими.

— А ключи от квартиры где? — как можно равнодушнее поинтересовалась я. — Или их пока полиция не отдает?

— Напротив, полиция попросила меня найти человека, который мог бы сходить в ту квартиру и высказать свое мнение о некоторых вещах, заинтересовавших полицию в квартире покойной.

— Кто может быть таким человеком?

— Эту роль предложили мне, — высокомерно ответил нотариус, всем видом показывая, насколько данная роль для него оскорбительна. — Я ответил инспектору полиции, что не считаю себя компетентным экспертом по оценке личных вещей мадемуазель Лера и не имею никакого желания копаться в личной жизни этой особы. Я имел с ней дело постольку, поскольку оно касалось моего клиента, графа Хербле. Я предложил полиции самой подыскать кого-нибудь из прислуги, долгие годы проработавшей с экономкой.

— Таким лицом может оказаться человек, очень не любивший покойной, или, напротив, очень ей преданный, — высказала я умную мысль.

— Весьма тонкое замечание, — оценил его и нотариус.

— А что же полиция обнаружила в квартире экономки? — не выдержала я. — Наверняка они вам сказали, уважаемый месье Дэсплен.

— В самых общих чертах. Кое-какие драгоценности и бижутерия. Ну и то, что так интересует мадам — фотографии, письма, какие-то бумаги.

— А родственников у нее нет?

— В том-то и дело, приходится обращаться к людям посторонним.

— Могут быть и дальние родственники. Ведь и квартира, и вещи, оставшиеся в ней, должны быть кому-то переданы.

— Вы совершенно правы, уважаемая графиня, — удивившим меня каким-то ядовитым тоном промолвил нотариус. — Все это теперь принадлежит вам.

Я остолбенела.

— Как вы сказали? — запинаясь, переспросила я. — Мне?!

— Вы не ослышались, уважаемая графиня. Именно вам.

— Но... каким образом? При чем здесь я?

— Мне это было давно известно, — важно начал нотариус, — но до поры до времени я должен был молчать об этом. Теперь, после смерти моего клиента, многое обязан сообщить его воспреемнице. В том числе и тот факт, что именно вы наследуете имущество покойной Луизы Лера. Согласно его собственноручному завещанию. Поверьте, мне весьма неприятно сообщать вам об этом, ибо... как бы поделикатнее выразиться... данное обстоятельство бросает тень на вашего прадеда. Он позволил себе, как бы сказала современная молодежь, отколоть такой номер... я бы сказал, ваш прадед обладал весьма своеобразным чувством юмора. И пообещал своей экономке отписать в ее пользу значительную часть своего состояния, если та сделает своей наследницей того же человека, которому и он завещает все свое состояние, то есть вас, уважаемая.

— И экономка пошла на это?!

— Пошла. Я полагаю, не желая раздражать своего работодателя, решила сделать, как он пожелал, послушно написала завещание, оставив все вам, с тем чтобы после смерти графа немедленно свое завещание изъять. Но не успела. Вот и лежало ее завещание в моей конторе, оформленное в соответствии со всеми требованиями закона и подписями свидетелей. Вскрыли его лишь после смерти завещательницы. Я — единственный человек, которому была известна последняя воля покойной, знаю все от графа, он мне со смехом рассказал о своей затее, считая ее остроумной шуткой.

Я молчала. Потребовалось время, чтобы в голове улеглась столь дикая новость — я наследую имущество покойной Луизы Лера. Разумеется, я вовсе не думала о денежном выражении нежданно свалившегося на меня дополнительного богатства. В данном случае это неожиданное обстоятельство оказалось мне на руку, поскольку позволяло беспрепятственно посетить квартиру покойной.

Думаю, только поэтому я тут же не отказалась от непредвиденного наследства, что наверняка сделала бы в другом случае. Неприятна была мне эта женщина сама по себе, а как вспомню то, что она представляла собой после смерти, так... лучше не вспоминать. А вонь до сих пор так вокруг меня и держится, так и обволакивает. Ладно, все оставленное этой женщиной передам в пользу благотворительных организаций, разве что обнаружу в ее квартире какие вещички, дорогие мне как память о прадеде и прабабке.

— Ну, раз так, — наконец проговорила я, — так, может, меня пустят в ее квартиру. Вместе с Романом, моим... шофером.

— Мадам уверена в такой необходимости? — поинтересовался нотариус, и по его лицу было видно — считает, я рвусь в квартиру экономки из простого бабского любопытства.

— Уверена! — твердо заявила я, ледяным тоном сметая с лица поверенного неуместную ухмылку. — К тому же, учтите то обстоятельство, что Роман осведомлен о жизни Луизы Лера побольше любого из здешней прислуги. Ему приходилось сталкиваться с экономкой во время всех приездов в Париж еще моих родителей, он прекрасно знал всю прислугу в доме, все его распорядки. А уж что касается сплетен и слухов, то более осведомленного человека, чем Роман, вам не найти. И никогда не болтал лишнего, а на ус наматывал. Поэтому я уверена — лучший человек для посещения квартиры покойной экономки, о чем просила полиция, это Роман. А мне хотелось бы пойти с ним, поглядеть, не попадется ли что из вещиц, ценных для меня как память о прадедушке и прабабушке.