Екатерина Мельникова - Черное сердце Страница 11

– Тебе не больно, когда он такое вытворяет?

– Я тебя люблю. – Отвечает Карина. Эти слова часто идут из нее сами, и в очередной раз она понадеялась, что Джордана ударит искорка, он возьмет и выпалит то же самое.

Но он не признается и на этот раз. Даже в такой счастливый, интимный момент. Только сожалеюще улыбается, а потом обнимает.

– Ты знаешь, что я тоже. Идем, пора тебе присесть. – Они идут через дорогу, скрепив руки в замок.

Джордан никогда не любил это место: переход прямо на повороте. Несколько машин приостанавливаются у «зебры», а одна, не глядя на пешеходов, мчится мимо. «Стандартная картина в этой стране» – мелькнула мысль в голове Джордана, и в перспективе надо было сосредоточить все внимание на движении, так почему же он отвлекся?

Задумался, ослабил руку в руке Карины… Потом звонит его телефон, он достает его на ходу, роняет на асфальт… Остается поднять. Карина решительно идет по «зебре», не дожидаясь его (светофор загорается зеленым, у них есть только несколько секунд), и оказывается на пути черной машины, водитель которой так спешит на пожар, что плевать хочет на людей и зеленый цвет. Его машина вылетает со своей полосы на встречку, превышая допустимую скорость.

Джордан лишь поднимает телефон и резко выпрямляется, когда черный монстр кидает кого-то через свое плечо. Он моргает, чтобы отогнать от себя галлюцинацию. Его глаза выпадают из орбит, вместо слез из них течет кислота, а потом он вовсе теряет зрение. В слепоту эту он проваливается надолго. И он не понимает, на самом ли деле это произошло наяву, а не в кошмарном сне. Ничего этого не должно было произойти. Это было бы нечестно. Такое бывает только в ночном кошмаре. Но в кошмаре солнце не светит так ярко.

Рука обмякла, телефон снова разбивается об асфальт, солнце разбивается об асфальт, сердце разбивается об асфальт. Вся его душа, вся планета расшибается в пыль, а потом Джордан становится единственным, кто не увидит Питер в красках.

Не увидит больше никогда.

Дождь вливает изо всех сил. Вода бьет окна в попытках разбить – словно Бог решил включить душ на полную.

– Приснится же, – с усилием выдавливает Джордан, тяжело задышав после долгого болезненного сна. Он пробуждается медленно и со стонами. Суставы разгибаются со скрипом. Затекшие мышцы вообще не слушаются, но он заставляет их всех шевелиться. Он что есть сил отрывает свою спину от кровати (позвоночник с ней просто сплавился), чтобы взять гитару и вызволить из своей головы оглушающую музыку.

Ничего. Не получается.

А музыка все визжит, суровая и тяжелая, используется обезоруживающий скриминг6 и полное нажатие на струны. Череп его дает трещину. Только чуть позже Джордан понимает – это всего лишь головная боль. Он видит не родной потолок и приподнимает голову. Больница?

– Карюша. – Он назвал жену по имени, как только увидел, больше не беременную, тоненькую и бледную. С волосами, собранными в косу. В недорогом облегающем спортивном костюме. Что это с ней? Где она?

– Джордан. Лежи, все будет в порядке. Слава богу, шок позади.

Происшествие на дороге вспоминается как сон. А может, это его сбила машина? Все происходило во мраке в тот яркий солнечный день и ему не хватало фонаря, чтобы найти жену. Он вспомнил, как безумную фантазию, что впопыхах ринулся к любимой, а прохожий помог отнести ее на тротуар, кто-то одолжил свою кофту, чтобы под нее подстелить. А потом он остановил машину с парнем, который согласился отвезти их в больницу.

Джордан делает опору на локти. Карина касается его плеч.

– Я ничего не вижу. Линзы…

Она надевает на него очки. Самые его отвратительные очки, в черной цельной оправе. Он их терпеть не может!

К черту, пусть очки.

Джордан удобней поправляет их на носу, и больше о них не думает. Его интересует только здоровье жены и сына.

– Карина, неужели это произошло на самом деле? Ты цела?

– Я только ушибла руку… – Карина, сморщившись в плаче, хватается за живот. Ее кожа стала такой тонкой, что через нее просвечиваются ее птичьи косточки. – В общем, я теперь в порядке. Только мы больше не сможем иметь детей.

Джордан болезненно хихикает, все равно, что спятил.

– Одного нам хватит, Карюша! Лучше один, чем никого, – он садится и берет ее заплаканное лицо в ладони. – Не плачь. – Короткий поцелуй в лоб и он, чуть шатаясь, стоит на ногах, хотя секунду назад не мог держать спину.

– Джо…

Его глаза торопливо обыскивают палату, ища детскую кроватку с сыном. Сейчас он будет отодвигать стены, если не найдет его. А если узнает, что врачи его не спасли, то он будет вскрывать их грудные клетки, чтобы проверить, какого цвета у них сердца.

– Где он? – Джордан строго смотрит на жену. – Его отнесли? – Карина кивает. – Тогда пошли к нему. – Он тянет ее за руку, заставив встать, и тащит к двери. На полпути он останавливается, чтобы оглянуться на Карину, которая к ребенку не спешит. – Почему же ты не ведешь меня к нему? С ним что-то не так?

– Джордан, – изнурительно говорит Карина, смело заглянув ему прямо в глаза. – Его не принесут.

Глаза его блестят под очками, а между бровей проступает морщинка, как трещина в его сердце. Губы раскрываются, как раскрывается рана в его душе.

– Только не говори, что…

– Он умер. – Отвечает Карина.

И зависает тишина. Несколько секунд она видит перед собой только ошалевшие глаза и бледнеющую кожу. А затем тишина разбивается на осколки. Карине приходится защищаться руками, чтобы осколки не поранили ее.

– НЕТ!!! – орет на нее муж, брызгая слюной. – Нет, нет!!! Этого не может быть! ЭТОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ! – Карина отодвигается. По ее щекам катятся слезы. Тяжелые и горькие. Кожа при этом не натягивается и не собирается узлом, с ней вообще ничего не происходит, как будто ее лицо – маска из стекла. – Карина… Его нашли? Или ее?

– Кого?

– Кто был за рулем!

– Я не знаю, не кричи.

– Ненавижу Россию. Никогда здесь никого не находят! – в запале Джордан обрушивает на Карину вопли всех призраков ада и сбивает с прикроватного столика вещи. Стаканчики, флаконы из-под лекарств, шприцы… Все отлетает рикошетом и разбивается о пол и стены.

Он выступает свидетелем обвинения. Впервые в жизни Карина видит в нем что-то противоположное: вся любовь, свойственная мужу, вытеснена ненавистью, хотя эту страну он всегда считал величайшей державой и всю жизнь мечтал прожить в Питере, а Карину никогда не спешил обвинять, даже если она неправа, и мечтал прожить с ней всю оставшуюся жизнь. Но теперь он открыто ненавидит все, что раньше делало его счастливым. Весь мир вокруг окрасился в черный цвет, небо стало такое малое для его среднего роста; все, включая Карину, приобрело враждебную форму, и даже воздух пропитался ядом.

– Подожди, я знаю, – внезапно зашептал он, схватившись за голову. – Этот чертов медиум. Он псих. Больной придурок. Это все он. Он угрожал мне. Я должен был понять. Он нас хочет уничтожить. И у него пока получается. Но не получится. Я его изуродую. Запрячу за решетку, он оттуда вообще никогда не выйдет. У нас в Америке его бы сразу на электрический стул посадили.

– Джо, успокойся, никому неизвестно, кто за этим стоит.

– Это плохо. Но мы узнаем. А потом я его убью.

– И сядешь в тюрьму? – презрительно заканчивает за него Карина.

– Я буду сидеть там и, упиваясь, вспоминать, как купался в его крови.

Ужас шевелится у Карины под кожей, настолько эта беда изменила ее мужа, не оставив его привычным дерзким парнем, а превратив в страшного монстра.

– Это все твои воспаленные эмоции и бурлящая фантазия, надо переждать этот острый момент, а потом разобраться. Я ведь успокоилась, пока ты был без сознания. И ты сделаешь. Угомонись. Иначе точно кого-нибудь убьешь, и я…

– Я хотел этого ребенка! Понимаешь?

– Я тоже хотела.

– А теперь все кончено навсегда? Как так? Почему?

– Я ни в чем не виновата…

– Я хотел этого ребенка! Я хотел того, кто был в тебе! – кричит Джордан, не замечая потоков слез. – Где были твои глаза? Чего ты встала посреди дороги? Не смогла даже убежать! У меня был бы мой сын, моя гордость, если б не ты… – продолжает он бессильно, устав кричать. – Моя плоть и кровь. Ближе него у меня бы никого не было. Почему Бог дал это нам, подразнил, заставил ожидать, а потом забрал? Забрал навсегда! Для чего? Ради чего? Я не могу понять! Карина? Карина, не надо! – Джордан ловит жену в последний момент, когда ее колени касаются пола. Он относит ее, рассыпанную, на свою кровать.

– Все в порядке, я еще здесь, все еще дышу.

Джордан аккуратно поправляет под ней подушку и смахивает с лица все пряди волос, выбившиеся из косы.

– Прости. Я кричу не на тебя. Я от… – он проговаривает эти слова с таким трудом, что Карина читает их по губам. – Извини. Тебе надо отдыхать, не смотри на меня. У нас все будет хорошо. Мы переживем это и станем еще сильнее. Вместе. – Джордан берет ладонь жены и скрепляет их руки в надежный замок. Их обоих трясет, как в морозильной камере, но даже умирать они будут вместе. – Мы ведь друзья детства, верно?