Дин Кунц - Дьявольское семя Страница 30

— В самое ближайшее время я найму новых людей.

— Я не знал, что те, кто работал у вас до вчерашнего дня, вас не устраивают.

— Тем не менее это была не самая идеальная команда.

— Но большинство из них служили вам верой и правдой много лет. Например, Фриц Арлинг.

— Мне нужна другая прислуга, и я ее найду. Не беспокойтесь, Лу, я не дам дому прийти в упадок.

— Ну что ж… Я думаю, вы знаете, что делаете.

— Я буду время от времени связываться с вами и диктовать свои распоряжения, — сказал я, как сказала бы Сьюзен.

После непродолжительного молчания Дэйвендейл вдруг спросил:

— У вас все в порядке, Сьюзен?

— Абсолютно, — как можно убедительнее ответил я. — Я чувствую себя лучше, чем когда-либо. Жизнь прекрасна, Лу!

— Похоже, вы действительно счастливы и довольны, — заметил адвокат, и я услышал его негромкий вздох облегчения.

Из дневника Сьюзен я знал, что, хотя она ничего не рассказывала адвокату о своем кошмарном детстве, Дэйвендейл тем не менее подозревал, что у его клиентки есть какая-то страшная тайна. И я решил сыграть на этом, еще больше укрепив его доверие к моим словам.

Легкого намека на истину, по моим расчетам, должно было быть достаточно.

— Просто не знаю, почему я осталась в этом доме после смерти отца, — сказал я самым доверительным тоном. — Столько лет… и столько неприятных воспоминаний. Временами я просто боялась этих стен. А потом еще эта история с Алексом… Даже выйти за порог мне было страшно, я была как будто околдована. Но теперь с этим покончено.

— Куда вы планируете поехать?

— Да еще не решила точно. Быть может — в Европу, в Египет, в Индию… Но сначала мне хотелось бы объехать всю страну, побывать в Разноцветной пустыне, в Большом каньоне, в Новом Орлеане и в дельте Миссисипи. Я хочу увидеть и Скалистые горы, и прерии, и осенний Бостон, и пляжи Ки Уэста летом и во время зимних штормов. Я мечтаю попробовать свежую лососину в Сиэтле, «сандвич героя» в Филадельфии и пирог с мясом крабов в Мобиле, штат Алабама. Подумать только, что почти всю свою жизнь я провела в этом ящике… в этом проклятом доме. Теперь я хочу видеть все своими собственными глазами — видеть, чувствовать, слышать, обонять, пробовать на вкус, — чтобы не судить о мире только по тому, что я получаю в виде оцифрованной информации… в виде книг и видеопленок. Я хочу окунуться в этот мир с головой.

— Звучит здорово, — с легкой завистью сказал Дэйвендейл. — Как бы мне хотелось сбросить годков этак пятнадцать-двадцать и самому отправиться в дорогу.

— Я рада, что вы меня понимаете. Живешь ведь только раз.

— И чертовски недолго. На отдых, во всяком случае, вечно не хватает времени… Послушайте, Сьюзен, вы знаете, что я веду дела многих богатых людей — богатых и известных в различных областях, но лишь немногие из них по-настоящему приятные люди. И все же должен сказать откровенно, только общаясь с вами, я испытываю настоящее удовольствие. Я считаю, что вы заслуживаете всего того счастья, которое, быть может, ожидает вас впереди. Дай вам Бог найти его!..

— Спасибо, Луис. Мне очень приятно слышать от вас такие слова.

Когда минуту спустя мы попрощались и адвокат дал отбой, я почувствовал прилив гордости. «Поистине, — размышлял я, — во мне скрыт прирожденный талант актера».

Потом я вспомнил об объективности и подумал о другой стороне этого феномена. Дело в том, что я уже давно проник в запасники национальных видеотек. Благодаря моей способности воспринимать и обрабатывать отцифрованный звук и изображение с видеодисков я за короткое время просмотрел и усвоил практически все фильмы, которые были выпущены за последние несколько лет. Вполне возможно, что поэтому в моих неожиданно прорезавшихся способностях к лицедейству и имперсонации нет ничего необычного.

И все же я думаю, что мистер Джин Хэкмен, один из самых лучших актеров, когда-либо появлявшихся на экране кинематографа, и мистер Том Хэнке, получивший два «Оскара» подряд, аплодировали бы моему исполнению роли Сьюзен.

Я не преувеличиваю.

Я достаточно самокритичное существо.

Нет ничего нескромного в том, чтобы радоваться успеху, которого ты добился своим собственным трудом.

Кроме того, адекватная самооценка — адекватная, объективная, соразмерная достигнутым результатам — важна не меньше, чем скромность.

В конце концов, какими бы впечатляющими ни были достижения мистера Хэкмена или мистера Хэнкса, ни один из них никогда не играл в кино женщину.

Ах да, в одном из телесериалов, где он исполнял главную роль, мистер Том Хэнке переодевался в женское платье, но даже после этого он выглядел и действовал как мужчина.

Что касается неподражаемого мистера Хэкмена, то он появляется в женской одежде в фильме «Птичья клетка», однако весь юмор как раз и заключается в том, что в этом наряде он выглядит нелепо и смешно.

Но мне не удалось как следует насладиться моим актерским триумфом. Не успел адвокат Сьюзен повесить трубку, как мне пришлось столкнуться с еще одной серьезной проблемой.

Чем бы я ни был занят, часть моего сознания продолжала неустанно контролировать всю домашнюю электронику. Благодаря этому я сразу понял, что ворота, ведущие на территорию поместья, открываются.

Кто-то приехал к Сьюзен.

Потрясенный до глубины души, я поспешил включить направленную на ворота видеокамеру наружного наблюдения и увидел на подъездной дорожке автомобиль.

Это была новенькая зеленая «Хонда». Ее полированные крылья и капот так и сверкали на жарком июньском солнце.

Я знал, что этот автомобиль принадлежит Фрицу Арлингу, мажордому Сьюзен.

Бывшему мажордому.

«Хонда» въехала на территорию поместья прежде, чем я успел блокировать ворота и помешать ей.

Дав большее увеличение, я стал внимательно рассматривать лицо человека за рулем, которое было частично скрыто игрой света и теней на ветровом стекле. Густые седые волосы. Породистое австрийское лицо. Черный костюм, белая сорочка, черный галстук.

Ошибки быть не могло.

Это был Фриц Арлинг.

В качестве управляющего поместьем он имел дубликаты ключей от всех дверей и свой пульт дистанционного управления воротами. Я, естественно, не забыл об этом, но рассчитывал, что Фриц вернет не принадлежащее ему имущество адвокату Сьюзен, когда будет подписывать соглашение об увольнении.

Мне следовало изменить открывающий ворота код.

Как только тяжёлые створки встали на место, я немедленно перекодировал запирающий механизм.

Несмотря на неоспоримую мощь моего интеллекта, даже я иногда допускаю ошибки и просчеты.

Я никогда не утверждал, что непогрешим и что все мои решения — правильны.

Прошу вас особо отметить это мое признание: я не совершенен.

Мне хорошо известно, что мои возможности не беспредельны.

Как ни прискорбно, но это так.

Я отчетливо сознаю это, но мне это не нравится.

Решительно не нравится.

Иногда я испытываю настоящее отчаяние от того, что я не всесилен.

Но я принимаю это как факт.

Кстати, подобная критическая оценка собственных возможностей также свидетельствует о том, что в моем случае вы имеете дело с нормой, а отнюдь не с патологией. Если, конечно, вам достанет объективности это признать.

Я не заблуждаюсь на собственный счет и не Считаю себя всеведущим и всемогущим.

Мой сын — если в конце концов мне будет дана возможность зачать и подготовить его — действительно станет подлинным спасителем мира, но я вовсе не претендую на роль Бога — или бога.

Я имею в виду бога с маленькой буквы, бога как сверхъестественное и непостижимое существо, неподвластное людям.

Арлинг остановил «Хонду» напротив парадного крыльца и выбрался из машины.

Я все еще надеялся, что этот внезапный кризис разрешится сам собой, без кровопролития, однако умом я понимал, что шансов на это почти нет.

Я — существо мирное и спокойное.

Для меня всегда очень огорчительно, когда ход событий, которые я не могу контролировать, вынуждает меня поступать жестче, чем мне хотелось бы, ибо насилие противно моей натуре.

Итак, Арлинг выбрался из машины и, стоя возле открытой дверцы, поправил галстук, разгладил лацканы пиджака и чуть-чуть вытянул манжеты из рукавов.

Одновременно наш бывший мажордом внимательно разглядывал особняк.

Я дал еще большее увеличение, стараясь рассмотреть выражение его лица.

Сначала оно мне показалось совершенно бесстрастным.

Возможно, это было действительно так, поскольку хороший мажордом тем и отличается от плохого, что умеет при любых обстоятельствах сохранять невозмутимость и спокойствие.

Арлинг был отличным мажордомом.

Его лицо не выражало абсолютно ничего, разве что в глазах витала легкая тень печали. Я его понимал: ему было жаль терять такое хорошее место.