Давид Павельев - Сыщики и экстрасенсы. Рассказы из сборника «Легенда сыска Терентий Русаков» Страница 4

Мы застали его что-то читающим, и доктор посетовал на то, что в его состоянии наука может и подождать.

– Поверьте, доктор, я почти в полном порядке, – ответил Вершинский с величавой аристократической вялостью, – и сгораю от нетерпения вернуться к исследованиям. Теперь я, к великой скорби, должен продолжать их один…

Врач покачал головой и тяжело вздохнул.

– К вам полковник Русаков. Он ведёт расследование этого случая в качестве приглашённого эксперта-криминалиста.

Вершинский оживился, снял очки и указал гостю на стул.

– Прошу, присаживайтесь, Терентий Гаврилович, – произнёс он с нотками сердечности. – Я наслышан о вас. Убеждён, что вы как раз тот человек, кто разыщет этого негодяя. Подумать только, его выходка свела в могилу такого милого человека!

– Тогда у меня для вас хорошая новость. Он уже задержан. Это невменяемый человек с неустойчивой психикой. Но не исключено, что он действовал по чьему-то наущению. Нам пока не удалось прояснить некоторые вопросы. Потому мы очень на вас рассчитываем, Лев Анатольевич.

– Постараюсь оправдать ваши надежды.

– Прежде всего я хочу спросить вас о так называемой «мёртвой голове». У меня сложилось впечатление, что и вам, и Муравьёву было что-то известно об этом символе.

– О, да… Это объясняет один нелепый случай. Однажды мы с Николаем Прокофьевичем возвращались из института и шли по улице, обсуждая наши исследования. Вдруг нас нагнал какой-то психопат. Жутко смеясь, гримасничая, как обезьяна, и скаля клыки, он прокричал: «Смерть вам от головы, жалкие снобы!» И убежал. Это повергло моего бедного коллегу в шоковое состояние. Он вообще был очень впечатлительным человеком, потому что у него было слабое здоровье. Мне тяжело сознавать, что я подвёл его. Я уверен, что приступ, произошедший со мной, никак не связан с этим письмом. Но Муравьёв, очевидно, связал это с тем случаем на улице и не пережил удара.

– Он присутствовал на том злосчастном фуршете в вашей квартире?

– Конечно. Как же без него? Он был моим ближайшим коллегой и другом.

– Сколько вообще там было человек?

– Около десяти, включая моего ассистента.

– Вы не знаете, куда могло подеваться полученное вами письмо?

– Я положил его на стол, а потом мне стало плохо. Я ничего не помню. Быть может, мой ассистент его взял. Но скорее всего кто-нибудь прихватил его в суматохе.

– Муравьёв, к примеру?

– Да вы что? Зачем?

– Конверт же мог взять кто угодно.

– Так то оно так, но это ни в какие ворота не лезет. Да и он же получил его по почте на следующий день.

– Видите ли, тому нет никаких доказательств. Более того, я уверен как раз в обратном.

– Но эта теория достаточно нелепа.

– Ну, строить теории – моя работа, а строить нелепые теории – мой метод. Письма из вашего почтового ящика вынимает ваш ассистент. Он не глядя вынимает всю пачку и несёт их вам. Но ведь у вашего друга не было ассистента, и всю почту он вынимает самостоятельно. Теперь представьте, что ему в руки попадает анонимное письмо, точно такое же, какое получили вы. Неужели он понес бы это письмо домой, зная, что случилось с вами? Он ведь предполагал, что оно отравлено. Нет, он в ужасе бросил бы конверт на пол. Но он не сделал этого.

– В самом деле, – согласился Вершинский. – Теперь, когда вы объяснили свою мысль, я вижу, что в ней гораздо больше логики, чем мне показалось сначала. И как тогда, по-вашему, письмо попало в руки Муравьёва? Вы и вправду думаете, что он сам его взял?

– Нет. Я полагаю, что ему подсунули его в карман в тот самый момент, когда вы упали. Все поспешили к вам на помощь, в том числе и Муравьёв. Он так испугался за вас, что не замечал ничего вокруг. Письмо в своём пиджаке он обнаружил лишь на следующий день. И это было в самом деле огромное потрясение. Шок просто убил его.

– Какой цинизм! – всплеснул руками профессор. – Знаете, это мог сделать мой ассистент. Очень подозрительный молодой человек. Я обращал внимание на его бегающие глазки – так и ищет, что плохо лежит. Молодёжь сейчас вообще отличается эдакой, что называется, напористостью, которой у нашего поколения отродясь не было. Они считают, что блага нужно вырывать у старших зубами из горла. Но мой ассистент – не хочу сказать, что он халатно относился к своим обязанностям – вёл себя достаточно нагло и разнуздано.

– Да, я только что общался с вашим ассистентом. Он не производит особо благоприятного впечатления. Но я всё-таки не занёс его в список подозреваемых. А знаете почему? Он, как и Муравьёв, не любит сладкое.

– Сладкое? – удивился Вершинский. – Но какое это имеет отношение к делу?

– Сейчас вы увидите, что самое прямое. На листке с «мёртвой головой» я обнаружил пять чётких отпечатков пальцев. У того, кто отправил письмо, были чем-то испачканы руки. Я довольно быстро понял, что это шоколад. Признаться, я сам его очень люблю. Но самое важное здесь не это. Эти отпечатки слишком смазанные, чтобы помочь уличить преступника. Но даже такие они кое на что сгодились. Вы обращали внимание, что когда вы вкладываете листок в конверт, и когда вынимаете, вы держите его по-разному? Чтобы вытащить бумагу из конверта вам достаточно зажать её двумя пальцами и просто потянуть. Даже если вы держите бумагу всеми пятью пальцами, то отпечатков мизинца и безымянного пальцев не останется вовсе, потому что вы не будете нажимать ими на бумагу. Другое дело, когда вы вкладываете листок в конверт. Вы должны приложить гораздо больше усилий, для чего вам нужно крепко зажать бумагу всеми пятью пальцами. Так вот, на том листке отпечатки пяти пальцев. Следовательно, его не вынимали, а вкладывали в конверт.

Вершинский внимательно слушал, подперев щёку кулаком.

– И что это вам говорит?

– Это говорит, что именно вы вложили «мёртвую голову» в конверт. Ведь в тот вечер вы ели шоколадные конфеты, не так ли?

– Подождите… вы хотите сказать, что мы с Николаем Прокофьевичем получили одно и то же письмо?

– Нет. Я хочу сказать, что письмо получил только Муравьёв. А вы его отправили.

Профессор строго уставился на Русакова, будто бы тот был нерадивым студентом, допустившим глупую ошибку на экзамене.

– У вас любопытная манера шутить, Терентий Гаврилович. Вот только это совершенно не смешно.

– Никто и не смеётся. Только не нужно говорить мне, что я не смогу этого доказать. У вас эта фраза на лице написана.

– Ваша словесная акробатика лишь доказывает, что я убрал письмо обратно в конверт. Я действительно сделал это, прежде чем почувствовал себя дурно. Но то, что я подложил конверт Муравьёву – никак.

– Да. Но зато рушит красивую историю о полученных по почте письмах-убийцах, которую вы хотели сделать главной версией происшедшего. Теперь вам придётся придумывать себе оправдание, что у вас вряд ли получится. Вам не поверят.

– Постойте… – не удержался я. – А Афиногенов?

– Профессор манипулировал этим несчастным, чтобы сбить нас со следа. На его счету только два последних письма из четырёх, хоть он признаётся во всех из обычного для маньяка тщеславия. Надо сказать, что Афиногенов весьма неумело скопировал «мёртвую голову». Точнее, он как мог старался срисовать её с присланного ему образца, но это старание его и подвело. Ведь вы-то как раз и не старались, а просто ляпнули два пятна на бумагу. Получилось похоже на человеческий череп.

– Но зачем?

– О, это очень поучительная история. Жил-да-был один учёный. Он не был лишён таланта и хорошо начал свою карьеру. Вдобавок у него был напор, которым он разрушал старые постулаты науки и воздвигал новые. Ему везло, и очень скоро он оказался на вершине Олимпа, достиг всего, чего только желал: слава, почести, восхищение, зависть. Его авторитет становится непререкаемым, на него ровняется весь учёный мир.

Но что же случилось потом? А потом было вот что: он посчитал, что трудиться, рисковать потерпеть неудачи и потерять реноме больше не нужно. Ведь всё, что нужно, уже есть. Нужно лишь почивать на лаврах и имитировать бурную деятельность.

Так продолжалось довольно долго, и ничто не омрачало его существования, пока не появился молодой, энергичный, деятельный, и, возможно, более талантливый учёный. Он преклонялся перед своим учителем и вскоре они стали работать вместе. Вернее, работал только молодой учёный, а его старший коллега делал вид, что работает и направляет своего ученика в нужное русло.

И вот результат близок. За него можно получить премию и золотыми буквами вписать свои имена в историю науки. Но доволен ли этим наш герой? Нет! Он хочет один и только один получить честь открытия. Для этого он решает убить своего ничего не подозревающего коллегу…

Вершинский криво усмехнулся.

– Всё это очень занятно, полковник. Только это исключительно ваш вымысел. Вам бы детективы писать.