Коллектив авторов - Литература (Русская литература XIX века). 10 класс. Часть 2 Страница 11

«История одного города» написана тем «великолепным, чисто народным, метким слогом», который, по свидетельству современника, ценил в произведениях сатирика Лев Толстой. Обильно черпая образы и выражения из фольклора (этим в особенности богата глава «О корени происхождения глуповцев»), Щедрин смело сочетал в повествовании самые разные языковые, стилистические слои.

Архивариус-летописец смиренно именует себя «скудельным сосудом, в котором замыкается разлитое в изобилии славословие». Но это изобилие играет с ним озорные шутки. Принявшись в полном согласии с летописной традицией уподоблять Глупов «Древнему Риму», он явно клонит к тому, чтобы отдать предпочтение родному граду. Но от усердия совершенно запутывается в плетении словес и похваляется, что «в Риме сияло нечестие, а у нас – благочестие, Рим заражало буйство, а нас – кротость (комплимент, как явствует из всей глуповской истории, весьма коварный. – Авт.), в Риме бушевала подлая чернь, а у нас – начальники!»

Излагая факты, летописец то сбивается на простую, даже грубоватую речь, то, как бы спохватываясь, тут же прибегает к каноническим формулам, хотя они приходят в резкое столкновение с описываемым. Так, о Великанове единым духом сообщается, что он «перебил в кровь многих капитан-исправников», а «в царствование кроткия Елисавет, быв уличен в любовной связи с Авдотьей Лопухиной, бит кнутом и, по урезании языка, сослан в заточение…»

Замечательно воспроизведен в книге глупо-напыщенный слог градоначальнических сочинений. Как наставительно пишет Василиск Бородавкин, «градоначальник никогда не должен действовать иначе, как чрез посредство мероприятий. Всякое его действие не есть действие, а есть мероприятие. Приветливый вид, благосклонный взгляд суть такие же меры внутренней политики, как и экзекуция. Обыватель всегда в чем-нибудь виноват…»

В этой же записке рекомендуется градоначальников сызмальства «от сосцов материнских отлучать и воспитывать не обыкновенным материнским млеком, а млеком указов правительствующего сената и предписаний начальства».

Но слог самой записки доказывает, что подобное воспитание давно уже практикуется.

Под влиянием «чудесной», ненормальной глуповской жизни обычные слова начинают претерпевать удивительные метаморфозы. Когда глуповцев ошеломило непонятное поведение Брудастого, оказавшегося с органчиком в голове, «находились смельчаки (!?), которые предлагали поголовно пасть на колена и просить прощения», но тут же, перепугавшись, «начали попрекать друг друга в смутьянстве и подстрекательстве». В другом же подобном случае дело и впрямь «далеко зашло»: «…глуповцы стояли на коленах и ждали. Знали они, что бунтуют (!), но не стоять на коленах не могли».

Бородавкин, разоривший глуповцев своими «войнами за просвещение» (т. е. за введение в употребление горчицы) и вдруг обнаруживший это, «по обыкновению… обсудил этот факт не прямо, а с своей собственной оригинальной точки зрения»:

«– Вольный дух завели! разжирели! – кричал он без памяти, – на французов поглядываете». (То есть на революцию 1789 года.)

И вновь «решил пустить в ход настоящую цивилизацию» – начать против недоимщиков форменные военные действия.

«История одного города» – одно из самых ярких проявлений своеобразной позиции Салтыкова-Щедрина в русской литературе и общественной жизни. Эта позиция отличалась суровой трезвостью и полнейшей свободой от радужных иллюзий.

«Сказать человеку толком, что он – человек, – на одном этом предприятии может изойти кровью сердце», – напишет он несколько лет спустя, с болью следя за очередными событиями, подтверждавшими его горький диагноз. Результаты «хождения» интеллигентов-разночинцев в народ оказались плачевны: забитое и все еще «начальстволюбивое» крестьянство восприняло его совершенно «по-глуповски».

1. Является ли книга Щедрина «История одного города» исторической сатирой или пародией на ученые труды?

2. В каком направлении развивались образы помпадуров, «эволюционировавших» в градоначальники? Сравните образ «современного писателю» Фединьки Кротикова и «историческое лицо» – Угрюм-Бурчеева.

3. В каких случаях появляются в книге анахронизмы и какую цель они преследуют?

4. Какие события XX века напоминают вам деяния Угрюм-Бурчеева?

5. Что такое, по вашему мнению, «оно» – образ, встречающийся в «Истории одного города»?

1. Эволюция творческой манеры Щедрина. Появление и развитие гротеска.

2. Горькая трезвость (своеобразие общественно-политических взглядов писателя).

3. «Летописец минуты» или пророк? («Готовности», угаданные Щедриным в окружающей его действительности и далеком будущем.)

4. Эзопов язык в произведениях сатирика. Многообразие его форм.

5. Сатира и трагедия в «Господах Головлевых».

6. «Я люблю Россию до боли сердечной…» («Лирика» сатирика – от «Пахомовны» и «Аринушки» из «Губернских очерков» до «Сна в летнюю ночь» и «Коняги».)

• Макашин С.А. Салтыков-Щедрин. Биография. Т. I. 2-е изд., доп. М., 1951.

• Он же. Салтыков-Щедрин на рубеже 1850–1860 годов. Биография. М., 1972.

• Он же. Салтыков-Щедрин. Середина пути. 1860—1870-е годы. Биография. М., 1984.

• Он же. Салтыков-Щедрин. Последние годы. 1875–1889. Биография. М., 1989.

Научная биография писателя содержит множество мемуарных и архивных документов.

• M. Е. Салтыков-Щедрин в воспоминаниях современников. 2-е изд., доп. М., 1975.

Многочисленные мемуарные материалы, собранные С. А. Макашиным и тщательно им прокомментированные, создают очень яркий, живой образ писателя.

• Бушмин А. С. Художественный мир Салтыкова-Щедрина. Л., 1987.

Исследователь творчества Салтыкова-Щедрина в этой книге стремится показать своеобразие реализма сатирика и роль в его произведениях художественной гиперболы, фантастики и иносказания.

• Николаев Д. П. Сатира Щедрина и реалистический гротеск. М., 1977.

Автор прослеживает формирование гротесковых приемов в творчестве сатирика и их многообразие.

• Покусаев Е. И. Господа Головлевы. М., 1975.

В книге рассматривается художественная структура образа Иудушки Головлева и трагедийная природа знаменитого повествования.

• Турков А. М. Ваш суровый друг. Повесть о M. Е. Салтыкове-Щедрине. М., 1988.

Беллетризованная биография писателя, содержащая также анализ его произведений.

Иван Александрович Гончаров

1812–1891

Художественный мир писателя

Выдающийся романист

M. Е. Салтыков-Щедрин воплотил в своем творчестве основные идеи и принципы натуральной школы. Она требовала социальности – и он был социален; она настаивала на внимании к политическим, экономическим проблемам, на практическом «вмешательстве» литературы в общественную жизнь – и он стремился к тому же. Замечательный русский прозаик «щедринского» поколения Иван Александрович Гончаров тоже был связан с натуральной школой. Он всегда объяснял характер героя влиянием «среды», увязывал его судьбу с экономической, социальной подоплекой. Но чем дальше, тем меньше совпадал с этими жесткими требованиями, создавал все более объемную картину жизни, основы которой невозможно свести к воздействию «внешних» обстоятельств. Именно поэтому, в отличие от сатирика-очеркиста Салтыкова-Щедрина, он был прежде всего романистом, использовал огромные возможности этого объемного синтетического жанра.

Вспомните, что мы говорили о поэтике романа в конце раздела, посвященного литературному движению 1840—1860-х годов.

Первый роман Гончарова «Обыкновенная история», после которого автор был увенчан лаврами самого талантливого русского романиста, появился в «Современнике» еще в 1847 году. Читатели и критики, воодушевленные беспримерным успехом «Обыкновенной истории», с нетерпением ждали очередных творений новоявленного мэтра, но… тщетно. Гончаров хранил молчание; лишь в 1849 году он опубликовал один (правда, довольно обширный) фрагмент будущего романа под названием «Сон Обломова». И снова продолжительное безмолвие, длившееся до 1855 года: именно тогда Гончаров возвратился из трехлетнего кругосветного путешествия на борту фрегата «Паллада» и поделился с публикой своими путевыми впечатлениями (книга «Фрегат «Паллада»). Когда же в 1859 году роман «Обломов» наконец-то вышел в свет, на первые роли в русской прозе претендовали Тургенев, Достоевский, Толстой. А популярность Гончарова медленно, но верно шла на убыль. Последний его крупный роман «Обрыв» увидел свет еще в 1869 году и был принят критикой и читателями более чем прохладно.

Между тем без Гончарова, который написал всего три романа (начинающиеся на «о»: «Обыкновенная история», «Обломов», «Обрыв»), иначе сложилась бы судьба этого жанра. А значит, и всей русской литературы XIX века.