Вера Погребинская - Социально-экономические проблемы России второй половины XIX – начала XX века. Учебное пособие Страница 12

Тезис о России как модели мира начала XX в. не был простой модификацией формулы о многоукладности ее экономики. Он включал типологическое обобщение методологического характера, позволяющее выяснить как место России во всемирно-историческом процессе, так и ее внутреннюю социально-экономическую структуру. В социально-экономической структуре России, по мнению «нового экономического направления», противоречиво совмещались основные особенности как развитых капиталистических стран Запада, так и государств колониального и полуколониального Востока, Определение места России в мировом процессе в начале XX в. связано не только с противоречиями монополистического капитализма, но и с обострением всех противоречий империалистической эпохи. Вследствие этого в России начала XX в. впервые в мировой истории сложились предпосылки переплетения трех революционных сил: рабочего движения, аграрной революции и национально-освободительного движения.

Разделение подобных противоречий было важно для определения собственно особенностей монополистического капитализма в России. Методологически определяющими в этом направлении стали исследования И. Ф. Гиндина, который вслед за П. И. Лященко, но гораздо подробнее рассмотрел социально-экономическую структуру монополистического капитала в России. Последняя была представлена двумя группами буржуазии в пореформенной России: московской и петербургской. Кругообороты капиталов буржуазии Москвы и прилегающих к ней районов осуществлялись в основном через массовый рынок, сохранивший докапиталистическую структуру с характерной для России примесью старокупеческих черт Кругооборот этих капиталов формировал первый тип воспроизводства. Основным источником формирования коренной московской буржуазии в начале – середине XIX в. была среда мелких промышленников и в значительной мере крепостных крестьян. С известной степенью условности капитал этой группы буржуазии определяется как демократический. Он функционировал в основном в отраслях группы «Б» промышленности, Источники формирования буржуазии петербургского типа были гораздо более разнохарактерны, чем московской. К ним относятся новый слой российских капиталистов – железнодорожных дельцов, предпринимателей тяжелой промышленности, банковских заправил, которые своим обогащением обязаны правительству.

Другим важным направлением исследования И. Ф. Гиндина особенностей монополистического капитализма в России стало изучение факторов концентрации производства в ее промышленности. Если до исследований И. Ф. Гиндина считалось, что высокая степень концентрации производства в России есть безусловный показатель ее монополизации, то Гиндин показал односторонность подобного утверждения. Основываясь на большом статистическом материале российской и германской промышленности, он доказал следующее. Существовавший ранее вывод о высокой степени концентрации промышленности в России делался в основном на базе изучения процесса концентрации в текстильной промышленности. Считалось, что процессы монополизации текстильной промышленности и сращивания ее с банками были однотипны с теми же процессами в тяжелой промышленности и машиностроении и уступали им лишь в интенсивности проявления. Высокая доля текстильной промышленности в валовой продукции всей промышленности определяющим образом влияла на показатель общей концентрации производства всей промышленности. Между тем из всех отраслей российской промышленности именно текстильная росла и развивалась в наибольшей степени в условиях свободной конкуренции. Крайняя концентрация рабочих на крупнейших предприятиях сложилась еще в домонополистический период и не была экономическим преимуществом российской промышленности. «Нормально» концентрированная промышленность Германии имела на 12 % меньше рабочих и перерабатывала на 11 % больше хлопка. Высокая концентрация рабочих в России являлась признаком недостаточно интенсивного промышленного развития страны. Высокая доля текстильной промышленности в валовой продукции промышленности также, по мнению Гиндина, свидетельствует о технической отсталости России. В индустриально развитых странах того периода в промышленности преобладали отрасли, производящие средства производства: тяжелая промышленность, машиностроение и металлообработка. Совершенно иной была структура промышленности России накануне Первой мировой войны. В 1913 г. над отраслями тяжелой промышленности все еще значительно преобладала текстильная вкупе с пищевой.

«Неразвитость» монополистического капитализма в России привела к особому типу банковской системы, суть которого заключалась в том, что сращивание промышленных предприятий с банками шло по линии банковских интересов. Этот тип Гиндин называет вертикальным объединением, так как среди промышленных предприятий, сращиваемых с банками, могут быть несколько предприятий из различных отраслей, не отвечающих принципам производственного комбинирования. Такой тип банковский системы, кроме России, был характерен для Германии и Австрии, в отличие от Англии и США, где еще до Первой мировой войны действовали капиталистические концерны, включающие в свой состав как подчиненную часть один или несколько банков.

Тип банковской системы, сложившейся в России, как и ее экономическая многоукладность, предопределяли роль государства в регулировании процесса воспроизводства. К такому выводу можно прийти на основе изучения исследований «нового направления». Но этим выводом не ограничивается значимость идей Гиндина для современности.

Актуальность возвращения к идеям «нового направления» наиболее ярко выражается в том, что выход из современного экономического кризиса во многом зависит от проникновения в логику экономического развития России. Подобная логика проявляется в типе эволюции. Черты данного типа исследовались «новым направлением» на основе громадного пласта статистических и архивных данных центрального и регионального уровня. Результаты исследований «нового направления» можно считать достаточно достоверными для выводов о типе эволюции в России. Основные черты подобного типа заключались в следующем.

1. Основная «клеточка» эволюции развития России – социально-экономический уклад. Определяющая черта экономики России конца XIX – начала XX в. – многоукладность. Этот тезис чрезвычайно важен для формирования современной экономики смешанного типа.

2. Слабость финансовой системы в условиях «догоняющего развития» определяется отрывом банковского капитала от промышленного. Отсюда вытекает роль государства в установлении связи между развитием промышленности и банковской системы.

33. Неравномерность развития различных регионов приводит к смешанному типу воспроизводства, существование которого – не временное явление, а тип развития. На основании подобного типа формировалось государственное регулирование в России.

4. Черты перерастания капитализма в России в конце XIX – начале XX в. в монополистическую стадию отражали особенности России. Это выражалось в том, что повышенная концентрация производства России в сравнении с другими странами возникла задолго до монополистического капитализма и отражала слабое техническое развитие. В связи с этим был поколеблен вывод о материально-технических предпосылках социализма в России. (Хотя этот тезис официально не высказывался, но вытекал из исследований «нового направления».)

5. Исследования «нового направления» предложили методологически новое рассмотрение экономики России как национального типа. Если до исследований «нового направления» существовало резкое противопоставление концепций экономики России как национального типа и концепции ее экономики как части мировой, то ученые «нового направления» предложили рассматривать экономику России как модель функционирования экономики мира. Исследования функционирования многоукладной экономики России – ключ к пониманию методов вкючения ее в мировую экономику.

Исследования «нового направления» были прерваны административными гонениями, которые, может быть, не кажутся такими страшными, как расстрелы 20–30-х годов, но вред, нанесенный ими науке, бесспорен. В настоящее время продолжение исследований «нового направления» особенно актуально для выяснения взаимодействия национального типа развития России и ее включенности в мировое сообщество.

1.6. Формирование метода «генетика – телеология»

Накопление опыта решения основных социально-экономических проблем России XVIII – начала XX в. привело к рассмотрению реальности в теоретических исследованиях в двух плоскостях – закономерного хода событий (генетика) и результата воли людей, или, точнее, целеполагания людей (телеология). Хотя в реальности, особенно текущей, пока она не стала еще историей, трудно отделить генетику от телеологии, в теории подобный подход позволяет нащупать объективную границу управления социально-экономическими процессами. Подход «генетика – телеология» дал положительные результаты в критике волюнтаристских вариантов плана развития России в 20-е годы и составлении варианта генерального плана развития на 1928–1940 гг. Данный план был составлен на основе изучения генетики и телеологии в экономической истории России. Хотя генеральный план не был реализован в силу целого ряда социально-политических обстоятельств, его возможность как одного из вариантов доказывается тем, что реальная экономика включала элементы данного плана. Речь идет о развитии отраслей группы «Б» за счет негосударственного сектора, высокой доле ЛПХ в удовлетворении населения продуктами питания, существовании наряду с государственным регулированием действия закона спроса и предложения.