Владимир Дорохин - Индивидуальное и универсальное как зеркало вечного противостояния в философии Страница 13

На примере анализа имущественных отношений автор приходит к выводу, который разделяют и многие другие юристы: эти отношения могут быть предметом как гражданского, так и административного права. «Отсюда явствует, – считает он, – что, по крайней мере, некоторые имущественные отношения (а именно те, к числу участников которых принадлежат органы государственной власти) регулируются одновременно нормами гражданского и административного права» [82, с. 34].

Отталкиваясь от фундаментального признака любой системы (в том числе и правовой) – принципа бинарной оппозиционности, – автор приходит к выводу о необходимости переосмысления, прежде всего, самой правовой системы в пользу определения ее как мета-системы «правовая культура».

Развивая эту мысль, Н. В. Разуваев предлагает пойти еще дальше, разграничив одну сферу духовной культуры на две достаточно самостоятельные, включающие в себя правовую и политическую культуру, отражающие в качестве «объективной стороны» соответственно частное и публичное право.

Ссылаясь на римских юристов, которые постоянно подчеркивали кардинальные различия двух правовых режимов (частное и публичное право), автор пишет: «Ясно, что в данном случае перед нами нечто большее, чем два различных способа правового регулирования общественных отношений разного типа (к чему зачастую пытались свести дихотомию «частного» и «публичного» романисты Нового времени). Представляется, что здесь мы имеем дело с двумя принципиально различными трактовками качества и свойств одной и той же личности» [82, с. 42].

Расхождение между правовой и политической культурой, полагает автор, проявляется, прежде всего, в том, что каждая из них формирует, конституирует свой собственный культурно значимый образ тех или иных (зачастую тех же) феноменов. В итоге мы получаем иногда две трактовки одного явления, присущие правовой и политической культуре. Эта разница проявляется затем на всех уровнях правовой системы и влечет за собой ее первичную, самую общую дифференциацию на отрасли частного и публичного права.

Так у автора статьи по мере изложения своей концепции все отчетливее и яснее проявляются «очертания» соотношения индивидуального и универсального.

Два различных толкования свободы анализирует Э. В. Ильенков в своей статье «Свобода воли», которые также можно расценить как преобладание универсальных либо индивидуальных начал в миро-воззрении человека. Для Фихте, пишет он, существует негативное определение – способность действовать вопреки давлению массы «внешних» обстоятельств – и позитивное определение – способность строить действия сообразно цели, в противоположность причине. Цель определяется как идеал, чтобы отсечь материальные цели, свойственные как животным, так и людям.

Спинозистов, продолжает он, справедливо, на первый взгляд, обвиняли в фатализме, ибо они отождествляли понятие «свободы воли», которую понимали как неосознанную причину, скрытую на подсознательном уровне. «Однако, – считает Э. В. Ильенков, – Спиноза разделяет эти понятия, понимая свободу как познанную универсальную необходимость, которой противопоставляет зависимость от частных ближайших обстоятельств» [41, с. 70].

Продолжая развивать свое отношение к противопоставлению двух подходов, автор утверждает, что воля – это чисто идеальный фактор деятельности, несмотря на то, что он, как и все остальные психические функции, реализуется вполне материально – нервно-мозговыми механизмами. Функция всей совокупности внешнего действия создает себе орган, а не наоборот.

Способность воли Э. В. Ильенков определяет как «способность осуществлять всю совокупность действий вопреки онтологическим воздействиям ближайших обстоятельств, т. е. “свободно” по отношению к ним, сообразуя действия с универсальной зависимостью (необходимостью), идеально выраженной в форме цели (т. е. потребности чисто социального – всеобщего, а не индивидуального, происхождения и свойства» [там же, с. 73].

Другими словами, полагает он, это не «моя» (индивидуально-эгоистическая) потребность, а всеобщая (коллективно-положительная) потребность, сделавшаяся моей личной.

У Спинозы воля тем сильнее (тем свободнее), чем яснее представление о всей совокупности обстоятельств. У Фихте («перевернутый» Спиноза) воля фигурирует как «бессознательный интеллект», как деятельность до рефлексии.

В поисках компромисса между двумя направлениями Э. В. Ильенков предполагает, что человек – и не как индивид, и не как то, одинаково общее каждому индивиду, а как «конкретно-историческая развившаяся совокупность всех общественных отношений, как их полный ансамбль. Притом отношений, опосредованных вещами, созданными человеком для человека» [там же, с. 75].

Из выдающихся философов только С. Л. Франк оценил двойственный характер права как проблему соотношения «индивидуализма» и «универсализма». В своей блестящей работе «Очерки методологии общественных наук» он заканчивает критический анализ практически всех известных на то время (1922 г.) направлений социальной философии рассмотрением именно этого соотношения.

Однако и у него они выступают как два независимых, противоположных друг другу учения. Индивидуализм ему представляется как более общее выражение психологизма в обществоведении. «Под именем индивидуализма, в теоретическом, методологическом смысле – иногда его в этом смысле обозначают также термином сингуляризма как практического социально-политического направления – мы разумеем воззрение, попирающее общество, как сумму или совокупность индивидов, и поэтому методологически предполагающее, что рассмотрение свойств отдельных людей, составляющих общество, их потребностей, стремлений и т. п., и необходимо, и достаточно для научного познания природы общественных явлений» [110, с. 49]. Ему противостоит, полагает русский философ, универсализм – точка зрения, которая исходит из понятия общества как целого или подчиненного единства, не сводимого к сумме или совокупности отдельных людей и имеющее свою самобытную природу, которая как таковая и есть предмет изучения обществоведов.

Оба течения у Франка разделяются не только по сути, но и по времени их доминирования в общественном сознании. Если первое было господствующим в эпоху торжества рационального познания XVII в. – первой половины XVIII в., то второе расцвело накануне Французской революции и стало его идеологическим знаменем.

С. Л. Франк – один из немногих, кто не связывал особенность того или иного социально-философского учения с методологическими основами его. «Главнейшим вопросом методологии общественных наук, – полагает он, – является разрешение спора между индивидуализмом и универсализмом, или общее между онтологически-механическим и органическим воззрением на общество» [там же, с. 57]. Другими словами, он уже тогда видел необходимость сбалансированного сочетания индивидуальных и универсальных начал в организации любой общественной науки, в том числе и в праве, но, к сожалению, не в организации мышления, направленного на общественное обустройство посредством решения правовых, экономических и социально-политических проблем.

Итак, анализ литературных источников свидетельствует об отсутствии оценок исследуемых в них философских и правовых проблем с точки зрения соотношения индивидуального и универсального. Тем не менее практически во всех рассмотренных работах авторы настолько близки к этой идее, что ее не составляло особого труда усмотреть в их противопоставлениях, амбивалентной структуре изложения, дихотомическом духе рассуждений.

Например, легко рефлексируется мысль об индивидуальном и универсальном при анализе условий признания всеобщего сознания наряду с сознанием отдельного человека, развития на этой основе концепции «соборного сознания» у таких авторов, как В. С. Соловьев, Н. А. Бердяев, С. Н. Трубецкой, Шютц и др.

Такая же аналогия напрашивается при рассмотрении работ, посвященных психологическим исследованиям по такой актуальной проблеме, как индивидуализм и коллективизм у таких авторов, как С. Л. Франк, А. А. Малиновский, Ю. А. Замошкин и др.

Наиболее плодотворным представляется рефлексия в пользу индивидуального и универсального при анализе следующих проявлений двойственного характера права:

– общий характер законодательной деятельности контрастирует у Б. Н. Чичерина с конкретным применением судебной власти;

– нравственный закон «конфликтует» с государственным у Б. Н. Чичерина, В. И. Шамшурина, А. М. Величко, О. В. Скакуна, И. Канта и многих др.;

– вечное противостояние мировоззренческих парадигм Востока и Запада у В. С. Соловьева, Н. А. Бердяева, А. А. Крушинского, М. Т. Степанца, Макинтайра и др.;

– взаимодействие и противостояние позитивного и естественного права у А. И. Медушинского, О. Э. Лейста, В. Д. Зорькина;