Олимпиад Иоффе - Избранные труды. Том IV Страница 24

Самые законодательные разъяснения, содержавшиеся в преамбулах, выполняют и организационную функцию. В то же время во многих случаях соответствующие части нормативных актов посвящаются непосредственно организационным мерам, проведение которых должно способствовать реализации определенных теми же актами общих юридических правил. Вследствие этого нередко и возникает необходимость, наряду с общими правилами, включать в законы и постановления статьи, которые приобретают значение юридических фактов, порождая конкретные права и обязанности у тех или иных государственных органов.

Упомянутые меры зачастую сочетаются с мерами стимулирующего порядка. При этом если содержание правовой нормы исчерпывается единственно и исключительно тем, что она объявляет какое-либо поведение противоправным, то никакие особые, дополнительные стимулы, кроме мер ответственности, для обеспечения ее соблюдения в закон не вводятся. Когда же норма права направлена на урегулирование нормальной и полезной деятельности, она может быть снабжена теми или иными стимулами в случаях формулирования не только дозволений, но и подлежащих безусловному выполнению юридических предписаний. Так, например, общие плановые нормы носят обязательный характер, чем и обусловливается обязательность конкретных плановых заданий, устанавливаемых для каждой социалистической хозяйственной организации в отдельности. Тем не менее Положение от 4 февраля 1961 г. о фонде предприятия, значительная часть которого расходуется на премирование и иные виды поощрения работников, устанавливает, что для производства отчислений в этот фонд достаточно выполнения плана по основным его показателям.

Используемые в юридических нормах стимулы бывают моральными и материальными. Моральные стимулы, поскольку они опираются на определенные юридические нормы (например, на Положения об орденах и медалях), обладают одновременно и правовым характером. Они отличаются от материальных стимулов тем, что не вносят каких-либо изменений в имущественное положение поощряемого, кроме случаев, когда они сочетаются со стимулами материальными, как это, например, имеет место при присуждении Ленинских премий. Материальные стимулы всегда получают определенное ценностное выражение, а в зависимости от их влияния на имущественную сферу могут быть разбиты на меры эквивалентного и поощрительного порядка. Например, стимулирующая функция повышения государственных заготовительных цен на сельскохозяйственную продукцию состоит в том, чтобы обеспечить приведение их в соответствие с себестоимостью продуктов, производимых колхозами, т. е. направлена на внедрение начала эквивалентности в отношения по заготовкам сельскохозяйственной продукции. Когда же постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 23 июня 1960 г.[123] предусмотрело премирование работников предприятий промышленности, строительства, транспорта и связи, а также некоторых других организаций за создание и внедрение новой техники и технологии, комплексной механизации и автоматизации производства, оно тем самым в дополнение к началу эквивалентности (оплата труда по его количеству и качеству) ввело и соответствующие поощрительные меры.

Как моральные, так и материальные стимулы могут быть применены не только к отдельным гражданам – труженикам социалистического производства, но и к их коллективным объединениям. Применимость к последним моральных стимулов (в виде, например, награждения орденами и медалями) и стимулов материальных, выражающихся во внедрении начал эквивалентности, сомнений не вызывает. Но то же самое следует сказать и о материальных стимулах, воплощающихся в поощрительных мерах. Так, например, предусмотренные законодательством о морских перевозках премии за досрочную погрузку и выгрузку грузов уплачиваются хозорганам – грузоотправителям и грузополучателям. Согласно Правилам о подрядных договорах по строительству, утвержденным постановлением Совета Министров СССР от 24 августа 1955 г.[124], экономия, полученная подрядчиком в результате рационализации строительного производства, целиком поступает в его распоряжение. В соответствии с Уставом Государственного банка СССР, утвержденным Советом Министров СССР 29 октября 1960 г.[125], Госбанк должен подходить дифференцированно при кредитовании социалистических организаций, предоставляя тем из них, которые хорошо работают, преимущества, установленные действующим законодательством.

Особое место среди юридических способов, обеспечивающих выполнение правовых норм в социалистическом обществе, занимают рекомендации, которые применяются едва ли не исключительно в нормативных актах, обращенных к колхозам и иным кооперативным и общественным организациям[126]. Нормы, в которых содержатся рекомендации, бывают двух видов: одни из них, рекомендуя что-либо, одновременно и дозволяют совершение действий, которые ранее дозволенными не считались (такова, например, рекомендация постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР от 6 марта 1956 г.[127] относительно ежемесячного авансирования колхозников); другие же из числа различных вариантов поведения, дозволявшегося и ранее, рекомендуют выбрать и закрепить какой-либо один вариант (такова, например, рекомендация постановления Совета Министров СССР и ЦК КПСС от 26 сентября 1953 г.[128] образовывать в колхозах строительные бригады). То обстоятельство, что рекомендации первого вида являются юридическими нормами, едва ли может быть оспорено, ибо за ними, как и за любыми правовыми дозволениями, стоят меры юридической охраны. Сложнее обстоит дело с рекомендациями второго вида, действительная сущность которых не столь очевидна. Как уже отмечалось, С. А. Голунский считает их особыми, свойственными лишь социалистическому обществу юридическими нормами, специфика которых состоит в том, что за ними вовсе не стоят меры государственного принуждения. Н. Г. Александров[129] и А. С. Пиголкин[130], соглашаясь с тем, что указанные нормы на государственно-принудительные меры не опираются, вообще исключают их из числа юридических норм. Было, однако, высказано и иное мнение, согласно которому силу юридических норм имеют любые включаемые в закон рекомендательные нормы, так как все они в конечном счете обеспечиваются мерами государственной охраны[131].

Присоединяясь к последней точке зрения, необходимо подчеркнуть, что авторы, ее оспаривающие, не усматривают в нормах такого рода ничего другого, кроме рекомендации. Но так как рекомендация сама по себе не может иметь обязательного значения, то отсюда и делается вывод об отсутствии у нее какой бы то ни было правовой силы. Нетрудно, однако, заметить, что при подобном одностороннем подходе следовало бы отказать в правовом значении и таким, безусловно, юридическим нормам, в которых формулируется дозволение. Ведь дозволение само по себе тоже ни к чему не обязывает лиц, которым оно адресовано! Тем не менее подобных выводов никто не делает, ибо каждому понятно, что совершение действий, дозволенных законом, им и охраняется. Но то же самое наблюдается и в рекомендательных нормах. Если какое-либо поведение уже и ранее было дозволено законом, вновь издаваемая рекомендательная норма в пределах дозволенного выделяет лишь один и именно такой вариант поведения, который с общегосударственной точки зрения представляется наиболее желательным. Тем самым рекомендательная норма включает в себя как дозволение, которое конкретизирует и уточняет формулированное в прошлом более широкое правило, так и рекомендацию – в рамках такого широкого правила следовать указанному в ней оптимальному варианту. Как метод конкретизации общего дозволения рекомендательная норма опирается на государственную охрану и потому приобретает все признаки, характерные для юридической нормы. Однако содержащаяся в ней рекомендация принудительной силой не обладает, а является средством претворения в жизнь общего правила в таком конкретном направлении, которое при отсутствии рекомендации, возможно, и не было бы избрано или избиралось бы случайно, спорадически, без ясного представления о том, что именно данное направление оказывается максимально эффективным и целесообразным.

Следовательно, рекомендательная норма является нормой права в том смысле, что она формулирует дозволение – либо впервые для советского законодательства в целом, либо в порядке детализации более широкого дозволения путем указания на оптимальный вариант его использования. Однако в отличие от обычного дозволения, реализация которого передается всецело на усмотрение правомочных лиц, дозволение-рекомендация представляет собою метод активного воздействия государства на формирование воли тех, от кого зависит принятие колхозом, иной кооперативной или общественной организацией определенного нормативного решения. Поэтому если, рассуждая абстрактно, из нормативного дозволения не вытекает необходимость его реализации, то сопутствующая ему государственная рекомендация способствует переходу от дозволения действий к принятию нормативного решения, которое не просто дозволено, но и рекомендовано. В этом как раз и состоит обеспечительная функция, которую по отношению к юридическим нормам выполняют наряду с разъяснительными и стимулирующими также и рекомендательные средства.