Вера Погребинская - Социально-экономические проблемы России второй половины XIX – начала XX века. Учебное пособие Страница 7

Ф. Я. Полянский, опираясь на глубокое исследование архивных материалов, относящихся к XVIII в., пришел к выводу о том, что социально-экономическая эволюция «неуказного» ремесла была в основном такой же, какую в XVIII в. переживало в России городское и сельское ремесло обычного типа. Режим абсолютизма затруднял и усложнял эту эволюцию, но не мог устранить ее коре иные тенденции. Подобные тенденции носили капиталистический характер. Не оспаривая капиталистической эволюции мелкого производства (часто носившего «неуказной» характер), М. И. Туган-Баранове кий в книге «Русская фабрика в прошлом и настоящем» показывает ее значительные особенности. Хотя сам Туган-Барановский, полемизируя с народниками, говорит именно об особенностях, его научная честность часто подводит читателя к вопросам: не слишком ли значительны подобные особенности? Не дают ли они основания для определения особого типа развития легкой промышленности в России? Исследуя эволюцию ткацких промыслов в центральном районе России, ученый пишет: «Все эти промыслы (и многие другие)… представляют собой законное детище фабрики и крупной мастерской. У нас обыкновенно представляют историю кустарной промышленности в следующем виде; первоначально – домашнее производство для нужд семьи; затем (после переходной стадии ремесла) самостоятельная кустарная промышленность, еще далее – подчинение кустаря скупщику и превращение кустарной промышленности в капиталистическую систему домашней промышленности, и, наконец, отделение фабрики как конечный пункт развития»[10]. М. И. Туган-Барановский на многочисленных примерах в основном хлопчатобумажного производства центра России доказывает, что схема была прямо противоположной. Фабрика, возникнув, порождала необходимость в дополнительной домашней наемной работе. Не домашняя промышленность порождала фабрику, а, наоборот, фабрика порождала домашнюю промышленность и самостоятельного кустаря.

В чем причины такой последовательности в России? Туган-Барановский исходит из того, что Россия идет по пути крупного капиталистического производства. Но дальнейшие исследования, проведенные в 60-е годы XX в. «новым направлением», показали, что капитализм был одним из укладов хозяйства, обладающих внутренней неоднозначностью. Один из ярких представителей «нового направления» К. Н. Тарновский исследовал проблему мелкого производства в России для конца XIX – начала XX в. Монография «Мелкая промышленность России в конце XIX – начале XX в.» представляет собой скрупулезный анализ размещения, структуры и творческих потенций мелкой промышленности, предпринятый для доказательства многоукладности российской экономики. Подобная многоукладность была, как известно, осью концепции «нового направления», ярким представителем которого был К. Н. Тарновский. Ученый показал творческие потенции мелкого производства в России. Вопреки сложившемуся мнению о промыслах как вынужденном для крестьян занятии, связанном с безземельем и низкой урожайностью, Тарновский показывает и другую причину Она заключается в явно выраженной потребности реализовать творческий потенциал крестьянства России.

Политика по отношению к мелкой промышленности в дореволюционный период менялась в зависимости от господствующей в приближенных к правительству кругах концепции. В конце 80-х годов XIX в. промыслы рассматривались как средство укрепления связи крестьянина-кустаря с земледелием. В начале XX в. позиция изменилась. Кустари и мелкие предприниматели стали рассматриваться как причина разрыва крестьян с земледелием, подрывающая положение русского крестьянства. П. А. Столыпин ввел в аграрную реформу, получившую его имя, такую малоизвестную составляющую, как всемерное содействие мелким кустарным промыслам. По его мнению, такая поддержка могла способствовать смягчению противоречия между промышленностью и сельским хозяйством.

В период Первой мировой войны усилилась тенденция перерастания мелкой промышленности в среднюю и крупную. Мелкая промышленность работала для нужд обороны зачастую более эффективно, чем крупная.

Именно кустари впервые в России освоили производство тонких хирургических инструментов, ранее ввозившихся из других Стран. Исследование состояния мелкой промышленности в начале XX в. привело К. Тарновского к выводам, весьма актуальным в настоящее время. Они заключались прежде всего в том, что насаждение капитализма «сверху» превращало борьбу мелкой промышленности с крупномонополизированным производством «в погоню всадника за мчащимся поездом». И в начале XX в, и сейчас развитие мелкого и среднего предпринимательства «снизу» могло бы стать основой подъема отечественного производства. Но в условиях государственного монополизма мелкое и среднее производство находится в состоянии, когда выжить можно лишь «играя не по правилам». (Недаром с давних времен бытует шутка: «Хорошо в России живет тот, кто живет не по правилам».)

По мнению К. Н. Тарновского, в начале XX в. существовало два пути выхода мелкой промышленности из мануфактурной формы в индустриальную. Первый заключался в превращении торгового капитала в индустриальный по классическому образцу – через массовое разорение кустарей, их пауперизацию и частичную пролетаризацию. Второй, напротив, предполагал борьбу мелких и средних предприятий с торговым капиталом на основе их кооперирования. Второй путь характеризуется К. Н. Тарновским как борьба демократического капитализма с октябристским, т. е. монополизированным в государственном масштабе.

Какой путь победил в России?

Официальное провозглашение социалистических принципов хозяйствования – индустриализация* коллективизация, основное направление культурной революции – свидетельствует в пользу победы первого пути. Но была ли эта победа абсолютной? Для ответа на этот вопрос необходимо опуститься (или подняться) до советской повседневности 20–40-х годов XX в., чтобы понять, кто и как производил все то, что люди ели, пили, во что одевались и как распределялись эти повседневные блага, Известно, что Л. Н. Толстой, критикуя «Историю России с древнейших времен» Соловьева, писал: «Читая о том, как грабили, правили, разоряли (только об этом и речь в истории), невольно приходишь к вопросу, что грабили и разоряли? А от этого вопроса к другому: кто производил то, что разоряли?»[11].

В последнее время (1985–2000) опубликован ряд серьезных работ, посвященных исследованию этих проблем. К ним, безусловно, относится книга В. Роговина «Сталинский неонэп»[12]. Прежде чем подробно остановиться на содержании этой работы в интересующем нас аспекте, необходимо рассмотреть судьбу мелкого и среднего предпринимательства периода нэпа. По этой теме чрезвычайно интересно исследование экономиста-большевика Ю. Ларина «Частный капитал в СССР».

Основная черта этого исследования заключается в противопоставлении методов накопления социалистического государства методам накопления «буржуазного капитала». При этом Ю. Ларин выделяет частное хозяйство, построенное на трудовой основе, т. е. то, что принято называть «демократическим капитализмом». Он подчеркивает, что «буржуазный капитал» и частное хозяйство – «разные социально-экономические категории, разные общественно-хозяйственные слои, и смешивать их вместе при суждении о частном капитале – неправильно»[13].

Противопоставляя социалистическое государство деятельности «буржуазного капитала», Ю. Ларин основывается на теоретическом различии их интересов. Однако факты, приводимые этим автором, аналогичны фактам деятельности «октябристского капитализма» периода его сращивания с государством (конец XIX – начало XX в.). Вряд ли можно принять версию Ю. Ларина, весьма кстати распространенную, о неумении социалистического государства хозяйничать в первые годы советской власти и развитии на этой основе хищнических форм капитализма периода нэпа. Гораздо более исторична, на наш взгляд, версия преемственности традиций государственного капитализма в России и методов накопления капитала в послереволюционной России, Приход к власти людей с новыми политическими убеждениями не мог изменить сложившихся в России условий воспроизводства капитала, основное из которых заключалось в роли государства не просто как соучастника процесса, а как главного и первоначального его стимулятора. Факты, приводимые Ю. Лариным, вопреки его политическим убеждениям, свидетельствуют в пользу именно такой версии. Остановимся на них подробнее.

Поскольку теоретические взгляды на роль большевистского государства в процессе накопления капитала не совпадали с ее практикой в период нэпа, Ю. Ларин деятельность крупного частного капитала характеризует как нелегальную и насчитывает 12 видов такой деятельности (подробнее см. главу 4):