Кэтрин Ласки - Легенды ночных стражей: Путешествие Страница 26

— Не стану хвастать, Гильфи, но я побывал в пастях у многих бурь. Возможно, бывал я и в канале бури, только сам этого не знал. Да, наверное, так оно и было. А что тут Сорен нам рассказывал о строении бури — это всего-навсего слова. Не обижайся, друг, к тебе это не относится. Просто можно лететь через что-то и даже не представлять, как оно называется.

— Наверное, ты прав, Сумрак. Отулисса вчера чуть голос не сорвала, жалуясь на то, что Эзилриб не выдал нам перед вылетом списка новых слов.

— Иногда мне кажется, — пробормотала Примула, — что на всем свете нет более глупой и назойливой совы!

— Ладно, я пошел в библиотеку. Нам задали прочесть про строение бурь, буранов и ураганов. Здорово, что сначала мы смогли попробовать все это вживую. Теперь и учебник читать проще. Кстати, у нас скоро будет тест на тему бурь.

— Тест по полетам или по прочитанному? — уточнила Гильфи.

— По прочитанному. Я обещал помочь Руби. Летает она просто фантастически, а вот с чтением и письмом у нее совсем не ладится.

— Поверь моему слову, Сорен, не нужны ей никакие книжки, если она умеет летать, — авторитетно заявил Сумрак.

— Сейчас он снова затянет свою великую песнь о суровой школе сиротства! — еле слышно пробормотала Гильфи.

Миссис Плитивер еле заметно вздрогнула, как делала всегда, когда слышала за столом какое-нибудь обидное или бестактное замечание.

Неожиданно Сорен осознал, что за все время чаепития она не проронила ни слова. Это было совершенно невероятно, особенно сейчас, когда он был так взволнован своим первым учебным полетом. В другое время старая змея была бы вне себя от радости за своего любимца.

«Уж не случилось ли с нею что-нибудь плохое? Нужно будет непременно проведать ее после библиотеки!»

Напевая последний куплет гимна всепогодников, Сорен помчался в библиотеку.

«Как быстро все меняется!» — думал он про себя. Еще вчера он маршировал с углем в клюве и думал, что хуже его судьбы может быть только должность сортировщика погадок в каньоне Сант-Эголиус. А сегодня он член самого лучшего в мире клюва!

Войдя в библиотеку, Сорен сразу заметил Эзилриба, сидевшего на своем обычном месте перед кучкой сушеных гусениц, и радостно засеменил к нему.

— Здравствуйте, Эзилриб. Спасибо вам за прекрасный урок. Как вы думаете, ожидается ли в ближайшее время какая-нибудь новая буря или торнадо? Пут сказал, что летать сквозь торнадо еще интереснее, чем по каналу бури.

Не поднимая головы от книги, Эзилриб лишь сварливо заворчал. Сорен растерянно отпрянул. Он был в смятении. Почему Эзилриб так непохож на того наставника, который только что летал с ними сквозь бурю? Во время полета Эзилриб был шумным и забавным, рассказывал неприличные анекдоты и горланил песни, а теперь перед Сореном сидел суровый и скучный книжный червь, погруженный в свои бумаги.

— Иди-ка лучше готовься к тесту, вот что я тебе скажу, — проворчал Эзилриб. — Кстати, Руби нужна твоя помощь. Летает она чудесно, этого у нее не отнять, а вот пишет просто как курица лапой!

Сорен, понурившись, поплелся к Руби, корпевшей над книгой под названием «Погодные системы и их структуры: как их распознавать, как в них летать и как не стать их жертвой», написанной Иезекилем Эзилрибом.

— Это та-ак трудно, Сорен! — простонала бедняжка. — Я никогда в жизни не сдам этот тест!

— Глупости, Руби. Ты все отлично сдашь. Тому, кто летает, как ты, нечего бояться какого-то пустякового теста!

— Но тут же одни слова. Полет у меня в кишках, но слова я не могу чувствовать желудком… разве что слова песен мадам Плонк.

Сорен моргнул. Руби говорила чистую правду.

— Слушай, Руби. Мне кажется, тебе вовсе не обязательно пытаться пропускать слова сквозь желудок. Чтобы сдать тест, нужно просто заучить их смысл. Давай попробуем, я тебе помогу. Ну-ка, что там написано…

Он взглянул на открытую страницу, где было много картинок, изображавших ураганы, бураны и торнадо. Сорен пролистнул когтем несколько страничек.

— Начнем отсюда, с бури, потому что мы про нее уже знаем.

— Великий Глаукс, а что такое мах? — простонала Руби.

— Мах — это мера длины, примерно равная размаху крыла пятнистой совки, вроде меня, — раздался ворчливый голос из противоположного угла библиотеки. — Используется для измерения структур различных погодных систем — воздушных каналов, провалов, канав, et cetera.

— А что такое et cetera? — прошипела Руби.

— Думаю, это неважно, — решил Сорен. — Главное, мы узнали, что такое мах.

Вообще-то Руби нельзя было назвать тупицей, но у нее был самый жуткий в мире почерк и большие проблемы с восприятием незнакомых слов.

— Сколь-же-ни-е по по-то… — бормотала она, водя клювом по заголовку страницы.

— Скольжение по потоку, — прочел Сорен.

— И что это значит?

— Руби, ты прекрасно это знаешь. Ты единственная сумела сделать это, помнишь? Ты взлетела на кучу рвани над канавой и полетела прямо к верхнему гребню, подвернув хвост. Это было очень трудно.

— А, так ты об этом? — воскликнула Руби и тут же изобразила то, что проделала прошлой ночью.

— Именно. Здесь говорится, что потоки измеряются в хвостах каждой отдельной совы. Если ты чувствуешь ветер одновременно с обеих сторон хвоста, значит, поток шириной в твой хвост.

— Я никогда этого не запомню! Столько слов, цифр — о, нет! Это невозможно!

— Ты отлично справишься, Руби.

В этот момент в библиотеку вошла Отулисса и мрачно вытянула с полки какую-то книгу.

— Тебе удалось сменить клюв, Отулисса? — шепотом спросил Сорен, знавший, только что она ходила с просьбой к самой Барран.

Отулисса моргнула, и огромные слезы выкатились из уголков ее глаз.

— Нет! Я плохо соображаю и летаю хуже вас всех! Я обязательно погибну, вот увидите…

Впервые за все время пребывания на острове Сорен пожалел бедную Отулиссу. И тут на открытую страницу его книги шлепнулась сушеная гусеница.

— У тебя все будет прекрасно, голубушка. Пятнистые неясыти исключительно чутко реагируют на малейшие перепады давления. Это редчайшее качество, хотя порой оно делает неясытей раздражительными и несносными в общении. Я бы посоветовал тебе прочитать вот это — «Атмосферное давление и турбулентность: вводный курс». Эту книгу написала Стрикс Эмеральда, знаменитая всепогодница и предсказательница прошлого века. Я всегда мечтал заполучить в свой клюв пятнистую неясыть, несмотря на то, что все они несносные ворчуньи! — усмехнулся Эзилриб и пошел прочь, слегка припадая на свою трехпалую лапу.

«Вот и пойми его! — ошарашенно подумал Сорен. — Да он сам непредсказуем, как любая погодная система. Мне даже слова доброго не сказал, зато специально подошел, чтобы поболтать с Отулиссой!»

— Эту книгу написала Стрикс из рода пятнистых неясытей? — пробормотала Отулисса, изучая обложку. — Великий Глаукс, это может мне пригодиться. Разумеется, предсказательница погоды должна обладать исключительной чувствительностью. Неудивительно, что она из пятнистых неясытей. Наш род настолько древний, что все лучшие качества за столетия у нас необычайно обострились, — залопотала она, впиваясь глазами в страницы.

«Великий Глаукс, да заткнется она когда-нибудь или нет?» — в который раз подумал Сорен и решил пойти проведать миссис Плитивер.

— Ах, я не знаю. Просто не знаю. Мне кажется, сейчас я вообще ни в чем не уверена, честное слово.

Сорен стоял возле маленького дупла, которое миссис Плитивер делила с двумя другими змеями. Грусть, прозвучавшая в голосе старой змеи, заставила его оцепенеть на месте. Миссис Плитивер никогда так не говорила! Она никогда не теряла надежды и всегда была исполнена оптимизма.

Сорен стал прислушиваться дальше.

— Гильдия арфисток самая престижная, и я чувствую, что моя судьба — стать одной из них, — говорила вторая змея. — Знаете, дорогая, это чем-то похоже на зов, который совы испытывают в желудках. У нас, понятное дело, желудков нет, но тем не менее!

— Да как вам только в голову могло прийти такое! — с неподдельным возмущением ахнула миссис Плитивер. Голос ее задрожал от гнева. — Я полагаю, с нашей стороны было бы непростительной вольностью даже в мыслях сравнивать себя с благородными совами. Не пристало нам такое, ничуть не пристало! Не тот у нас статус, вот как я это называю! — заключила она.

Вот теперь Сорен узнал свою старую добрую миссис Плитивер! Вообще-то она отнюдь не страдала комплексом неполноценности. Миссис Плитивер искренне считала себя лучшей в мире служанкой, но при этом не лукавила, когда говорила, что и в мыслях не смеет сравнивать себя с представителями лучшего вида пернатых. Служение совам составляло весь смысл ее жизни, а хорошее служение было высшей наградой и добродетелью.

— Но позвольте, миссис Плитивер, — снова заговорила вторая змея, — должны же вы отдавать предпочтение одним гильдиям перед другими.