Супчик от всех бед - Рената Вельш Страница 10

— Где мама?

Юлия показала на свой полный рот, прожевала, проглотила и чуть не откусила сразу еще. Бабушкины пирожки были воздушные и потрясающе вкусные.

— Ты что, не обедала? — с подозрением спросила бабушка и повторила: — Где твоя мама?

— Вышла, — Юлия методично слизывала сливовое повидло с пальцев.

— Что это значит? Как это? Куда?

— Вышла, и всё. Я не спрашивала, куда она собирается.

Бабушка села, чтобы разговаривать было удобнее, но ограничилась тем, что поджала губы и покачала головой.

— Можно взять еще пирожок? — вежливо спросила Юлия.

Бабушка улыбнулась.

— Конечно. Я же их специально для тебя испекла.

Всё-таки есть в мире что-то, на что можно положиться. Когда Юлия с удовольствием ела то, что приготовила или испекла бабушка, она расплывалась в довольной улыбке и даже иногда забывала задавать свои назойливые вопросы. Юлия, конечно, сердилась на маму, но это вовсе не повод обо всём рассказывать бабушке.

— Моя новая соседка в восторге от твоей открытки, — сказала бабушка. — Представь, она в академии художеств учится, но в домашнем хозяйстве разбирается прекрасно.

Юлия почувствовала, что выросла в бабушкиных глазах благодаря соседкиной похвале. Это ее одновременно рассердило и обрадовало. Как такое понять?

— Мне нужно еще кое-что по математике сделать, — сказала Юлия.

Бабушка возмущенно засопела и кивнула на часы:

— В такое время?

Юлия постаралась напустить на себя виноватый вид. Бабушка что-то еще бурчала себе под нос, но она старалась не обращать на это внимания и открыла тетрадку. Примеры оказались не такие уж трудные: Юлия справилась за пятнадцать минут.

Бабушка проинспектировала холодильник.

— Тут же совсем ничего нет на ужин!

— Я после твоих чудесных пирожков еще совсем не голодная.

— Деточка! — Бабушка взгромоздилась на стул перед Юлией. — Это же не здорово! У тебя растущий организм, тебе нужны фрукты, овощи, мясо…

— Мясо у нас было на обед, — соврала Юлия.

Бабушка явно не собиралась прощаться — даже когда Юлия стала зевать, прикрывая рот ладошкой, как при испуге. Делать нечего, пришлось идти чистить зубы, хотя по телевизору шел фильм, который она бы с удовольствием посмотрела.

— Хорошая девочка, — похвалила бабушка. — Сама, добровольно ложится спать. Значит, ты выспишься как следует и пойдешь в школу полная сил.

Юлия заснула над библиотечной книжкой и испуганно вздрогнула, услышав голоса.

— Что ты тут делаешь, мама?

— Я не могла оставить ребенка одного.

— Юлии нянька не нужна.

— Даже ужина никакого… А это, простите, кто? У этого человека фамилия есть?

— Есть, конечно, только я ее не спрашивала.

— Зато шатаешься с ним посреди ночи…

— Наверное, мне лучше уйти, — сказал Марсель. — У вас тут дела семейные…

— Именно, — подтвердила бабушка.

— Нет, — запротестовала мама.

— Не нет, а да!

Дверь квартиры скрипнула. Быстрые шаги по лестнице. Хлопнула дверь на улицу.

Мама закричала на бабушку.

— Тебе снова это удалось! А тут ведь могло что-то получиться… Но ты, конечно, не позволишь мне быть счастливой!

Бабушка заплакала. А потом заплакала и мама. Говорили они теперь тихо, до Юлии долетали только отдельные слова: ответственность, мать. Каждый звук «т» словно взрывался у бабушки во рту. Когда бабушка наконец ушла и мама заглянула в комнату, Юлия притворилась, что спит.

* * *

Тере и Шанталь снова о чем-то шушукались. Видимо, у Тере родился новый план. А то со сценарием для фильма всё оказалось не так просто, как она думала.

Юлия почувствовала разочарование и облегчение одновременно.

Ида бросила в ее сторону пару вопросительных взглядов, но больше заговаривать о совместном походе в бассейн не стала. «Ну и плевать, — подумала Юлия. — Мне совершенно плевать. Мне они все ни капли не нужны».

На большой перемене она обнаружила, что забыла бутерброды дома на кухне. И, конечно, именно сегодня на нее вдруг напал нестерпимый голод. Она подумала, не купить ли в буфете пирожок, но это показалось ей ужасным, чуть ли не хуже, чем сама кража. Нет, деньги предназначены для чего-то лучшего, чего-то более важного. Ноа откусил булочку с толстым куском вареной колбасы и стал с наслаждением жевать, широко открывая рот. Вообще-то Юлия вареную колбасу не любила, но сейчас ей страшно хотелось вырвать булочку у него из рук. Ида дала Кларе откусить свой бутерброд с ветчиной. В углу школьного двора мальчишки-турки лузгали подсолнечные семечки. Юлия сглотнула и почувствовала, как вваливаются у нее щеки.

Когда играли в вышибалу, мяч ударил Юлию прямо в живот. У нее потемнело перед глазами, она стала хватать воздух ртом.

Сразу после звонка Юлия побежала домой. На лестнице остро пахло уксусом и моющими средствами, а вовсе не жареным луком или выпечкой. Дверь фрау Крониг была закрыта. Юлия потопала к себе на третий этаж.

Ее школьный перекус лежал на кухонном столе среди хаоса самых разных вещей. Странно, что она утром всего этого не заметила. Юлия смяла бумагу, в которую были завернуты бутерброды, и прицелилась комком в мусорное ведро. Он отскочил от края и упал под шкаф.

Наверное, мама вчера еще долго не ложилась. Всё выглядело так, будто она вытряхнула два ящика со всевозможным хламом. Фрау Крониг упала бы в обморок, увидев такое. Тут было практически всё, что у нее аккуратно лежало в угольном ящике, а еще — куча формочек для печенья: целый зоопарк, ангелочки, три сердечка разной величины. Когда это мама пекла печенье? Юлия начала сматывать веревочки.

Она еще не закончила с ними, когда пришла мама и тут же принялась ковыряться в беспорядке на столе.

— Я была в такой ярости, — сказала она, — что спать бы всё равно не смогла. И подумала: наведу-ка я немножко порядок, вдруг это поможет. А потом накололась на иголку… — Она сунула Юлии под нос палец в пластыре с пятном крови. — Ты просто не представляешь, как сильно текла кровь и как было больно, когда за что-нибудь задевала. Кстати, я принесла пиццу.

Пока пицца подрумянивалась в духовке, они молча рассортировывали вещи на столе на маленькие и большие кучки, выкидывали ненужное в мусорное ведро. Когда сыр на пицце запузырился, на столе уже было достаточно места для тарелок.

— Ты сердишься? — спросила мама.

Юлия подула на первый кусочек пиццы. Сказать «нет» означало бы соврать, но и «да» было бы неправдой. Уже.

Мама кивнула.

— Тебе со мной нелегко, я знаю. Мне с тобой тоже. А если уж по-честному, то мне и с собой нелегко. А уж с бабушкой — тем более.

— Не говоря уже про твою начальницу, — добавила