Юрий Безелянский - 69 этюдов о русских писателях Страница 14

И тогда мы имеем не здравое «Путешествие из Петербурга в Москву», а прискорбно-комическое путешествие «Москва – Петушки» незабвенного Венички Ерофеева.

Воззрим мы в области обширны,Где тусклый трон стоит рабства...

Стихотворные строки из радищевского «Путешествия», глава «Тверь»:

«Куда едешь, несчастный? Где может быть блаженство, если в своем доме его не обретешь?..»

На этом прощаемся с Радищевым и переходим к другой персоне.

«ЧАРОДЕЙСТВО» НИКОЛАЯ КАРАМЗИНА

Николай Карамзин

Николай Михайлович Карамзин – выдающийся русский историк, поэт, прозаик, журналист, реформатор языка. Илья Репин назвал Карамзина одним из «запевал» российской художественной интеллигенции.

Его «История государства Российского», без всякого преувеличения, потрясла просвещенную Россию. «Все, даже светские женщины бросились читать историю своего отечества, дотоле им неизвестную, – вспоминал Александр Пушкин. – Она была для них новым открытием. Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка – Колумбом. Несколько времени ни о чем ином не говорили...»

Карамзин, по мнению Михаила Погодина, «заохотил русскую публику к чтению истории».

«Старина для меня всего любезнее», – признавался автор «Истории государства Российского». Незадолго до смерти Карамзин в одном из писем признавался: «Пусть никто не будет читать моей истории: она есть, и довольно для меня...» Ему чуть-чуть не хватило времени, чтобы довести свою «Историю» до избрания Романовых: его труд заканчивался 1612 годом.

Восемь томов «Истории государства Российского» вышли в свет 28 января 1818 года тиражом в 3000 экземпляров и разошлись в один месяц, и сразу же потребовалось второе издание. Это был огромный успех. Но этот успех дался автору тяжелой ценой. Почти два года Николай Михайлович Карамзин потратил на чтение корректуры. «Читаю корректуру до обморока», – писал он 12 марта 1817 года. Она отнимала все рабочее время историка.

Последний, двенадцатый, том, не законченный Карамзиным, был издан в 1829 году, уже после смерти «российского Ливия» (так Жуковский сравнивал Карамзина с римским историком Ливием, автором «Римской истории»). И сегодня «История государства Российского» читается весьма современно, ее аналогии подчас просто пугают, неспроста в советское время ее боялись и не переиздавали в течение 70 лет.

Ныне исторические книги пекутся как блины (история снова в моде), но, увы, всем современным историографам далеко до Карамзина, ибо никто не владеет методом Николая Михайловича, а он удивительно прост и одновременно весьма труден: «порядок, ясность, сила и живописность». Умение красочно и выпукло организовать материал – это уже талант. А Карамзин, без всякого сомнения, был талантливым историком.

Однако историком он стал не сразу, а шел к своему призванию постепенно, «он смолоду любил надевать маски, менять лица», по выражению Юрия Лотмана, автора книги «Сотворение Карамзина».

Николай Михайлович Карамзин родился 1 (12) декабря 1766 года, по одним сведениям, в селе Михайловке, по другим – в Богородском в Симбирской губернии. Происходил он из крымско-татарского рода, известного с XVI века, представители которого стали русскими дворянами, небогатыми, но традиционно гордившимися образованием и независимостью. Отличные корни для русского писателя.

Первые шаги Карамзина неоригинальны – служба в гвардейском полку. Но следующий оригинален – отставка в 17 лет! С тех пор Николай Карамзин никогда не служил, что выглядело в ту пору как вызов. Почему бросил военную службу? В стихотворении «Послание к женщинам» Карамзин это объясняет так:

... в войне добра не видя,В чиновных гордецахчины возненавидя,Вложил свой меч в ножны(«Россия, торжествуй, —сказал я, – без меня!»)...и, вместо острой шпаги,Взял в руки лист бумаги...

Итак, вместо шпаги – перо. И новая стезя: журналистская. Карамзин пишет стихи, прозу, сотрудничает в журнале Новикова «Детское чтение для сердца и разума», создает свой журнал, да не просто журнал, а новую его форму – альманах. Все дальнейшие российские альманахи вышли из «Аглаи» Карамзина. После «Аглаи» Карамзин взялся за издание журнала «Пантеон иностранной словесности». Еще он издавал «Московский журнал», он, кстати, выходит по сей день.

Впрочем, перечислять, что написал Карамзин, что создал, с кем сотрудничал, – слишком длинно и утомительно (нужна отдельная книга о Карамзине). Пожалуй, следует выделить предпринятое Карамзиным в молодые годы путешествие по Европе (Швейцария, Германия, Франция и Англия) и созданные на основе увиденного «Письма русского путешественника».

Еще один штрих к биографии Карамзина: одно время он был в кругу масонов и даже делил с одним из них комнату в «масонском доме» в Кривоколенном переулке в Москве. Интересовался утопическими проектами возрождения человечества и имел прозвище «лорд Рамзей» (философ-утопист). Карамзин мечтал о создании человека новой культуры – цивилизованного, утонченного, «чувствительного», с тонкой душой и гибким умом, наследующим все лучшее из наследия мировой культуры. Но, как историк, Карамзин понимал, что этот идеал почти недостижим. «Век конституций напоминает век Тамерлана: везде солдаты в ружье...»

В стихотворении «Гимн глупцам» (1802) Карамзин рассматривает государство как неизбежность реального мира, где, к сожалению, господствуют глупцы, оно может вырвать кинжал из рук злодея или само убить Сократа, может лишить счастья человека с умом и сердцем, но осчастливить может только дурака:

Глупцы Нерону не опасны:Нерон не страшен и для них.

Это как бы аллегория, а вот о реальной действительности: 21 июля 1813 года Карамзин пишет письмо графу Сергею Уварову, попечителю Петербургского учебного округа, будущему министру народного просвещения: «...хвалю усердие и мысли Ваши. Дай Бог, чтобы щастливый мир дал Правительству более способов заняться с успехом внутренним благоустройством России во всех ее частях! Доживем ли до времени истинного, векового творения, лучшего образования, назидания в системе гражданского общества? Разрушение наскучило. Говорю в смысле нашего ограниченного ума: Божественное видит иначе; но мы, бедные люди, имеем право молиться, в засуху о дожде, в бедах о спасении. Питайте в себе усердие к общему добру и веру в возможность лучшего. Наблюдайте, размышляйте, пишите и приятельски сообщайте мне плоды Ваших трудов...»

Сам Карамзин, как историк, считал, что «всякие насильственные потрясения гибельны». Он стоял за просвещенный путь развития: «Лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».

Последние 10 лет своей жизни Карамзин провел в Петербурге при дворе. При этом неоднократно повторял: я не придворный, но тем не менее был им. Царская семья постоянно приглашала его к обеду. Сам Государь не раз общался с Карамзиным, стараясь не мешать «исторической откровенности», как выразился историк. Более того, Александр I «душил его в розах». Однако ордена и награды не радовали Николая Михайловича, а скорее огорчали. Все дворцовые ритуалы лишь отвлекали его от основной работы. Когда грянуло восстание на Сенатской площади, Карамзину захотелось воочию посмотреть, как происходит смена исторических эпох. Но при этом он сильно простудился. 22 мая 1826 года Карамзин умер на 60-м году жизни.

Ну, а теперь перейдем от Карамзина-историка к Карамзину-человеку. Себя он считал «Холодным Меланхоликом». В книге «Спутники Пушкина» Викентий Вересаев пишет: «Карамзин в среде близких ему людей пользовался огромным уважением, почти поклонением. В своих воспоминаниях они рисуют его как исключительно доброго и благородного человека. «Прекрасная душа», – отзывается о нем Пушкин... На большинстве дошедших портретов Карамзина лицо у него брезгливое и губы недобрые. Карамзин был в жизни, как и во взглядах своих, очень воздержан и умерен, ни в какие крайности не вдавался, очень был аккуратен... очень бережлив, но если покупал, то уже самое лучшее...»

Карамзин был дважды женат и имел 10 детей: одну дочь от первой жены Елизаветы Протасовой и девять детей от Екатерины Колывановой. В стихотворении «Элегия» писал:

Печально младость улетит,Услышу старости угрозы,Но я, любовью позабыт,Моей любви забуду ль слезы!

Мы и сегодня восхищаемся слогом Николая Карамзина. Он первым заговорил о литературе простым разговорным языком, освободил его от прежней ходульной напыщенности. «Карамзин, – говорил Пушкин, – освободил язык от чужого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова».

Карамзин начал, а Пушкин продолжил. Именно Карамзин ввел в русский язык новые слова: «общественность», «образ», «развитие», «человечный», «общеполезный», «трогательный». И еще – «промышленность». Однажды на обеде у английского консула Карамзин провозгласил тост за «вечный мир и цветущую торговлю». Это его выражение тотчас сделалось крылатым.