Секретов не будет - Илья Миронович Шатуновский Страница 20

— По преданию, это зуб Будды, — сказал монах. — Тот, кто владеет этим зубом, непобедим: он царствует и повелевает.

В дни празднеств в этот храм приходили жители, чтобы поклониться, наивно веря в чудодейственную силу зуба. Англичане-колонизаторы попрали нравы и верования миролюбивых островитян. Они отобрали у сингальцев зуб Будды. Может быть, англичане думали, что зуб Будды поможет им царствовать в стране Шри Ланка?

Четыреста с лишним лет Цейлон был жемчужиной, которой владели разные иностранные колонизаторы. Все сокровища острова они присваивали себе.

Не раз жители острова, доведенные до отчаяния, брались за оружие, чтобы сбросить ненавистное чужеземное иго. И тогда английские военные корабли расстреливали в упор маленькие рыбачьи поселки. И тогда английские солдаты, кичившиеся культурой и цивилизацией своей страны, шли по острову, неся смерть и разрушения. Восставшим вырывали языки, выкалывали глаза, рубили головы. Все это делалось для того, чтобы внушить людям страх перед всемогущей британской короной. Англичанам не помог ни зуб Будды, ни сверхдальние батареи военных кораблей. Огонь и железо оказались слабее воли людей, боровшихся за свободу своей родины.

…За Канди начинаются районы чайных плантаций. Цейлонский чай пьет весь мир. Чай, выращенный на острове, необычайно ароматен. Но до сих пор еще некоторыми плантациями владеют иностранные лендлорды. Хозяин живет где-нибудь в Лондоне или Ливерпуле, он, может статься, никогда не бывал на острове и никогда не видел людей, которые гнут спины, приумножая его богатства.

Мы едем между холмов, на склонах которых распустили свои листья чайные кусты. Идет сбор чая. Низко согнувшись, от куста к кусту передвигаются женщины. На их спинах корзины, в которые они укладывают сорванный чайный лист. С ними рядом работают еще совсем маленькие дети — шести-семи лет, не больше.

Дневная норма сборщицы чая — тридцать фунтов листа. Если норма выполнена, выплачивается рупия сорок центов. А за каждый собранный сверх нормы фунт еще семь центов. Мало, очень мало.

— При англичанах было еще хуже, — объясняют нам. — Тогда сборщицы чайного листа получали еще меньше. Кроме того, теперь их нельзя бить, если кому-то покажется, что они работают медленно.

Поселок рабочих плантации находится в нескольких минутах езды от полей. Собственно, это всего два длинных барака, перегороженных жердями на множество клетушек. Все работоспособные жители сейчас на плантации, дома остались лишь малые дети. Клетушки не имеют дверей, вместо них вставлены невысокие решетчатые перегородки.

— Это для того, чтобы дети не выползли и не упали в обрыв, — поясняет Винсент Амасурая.

Мы заглядываем через перегородку в одну из клетушек. В клетушке нет ничего, что бы говорило о том, что тут живут люди: никакой мебели, никаких вещей, только ровный земляной пол. Люди ушли на работу, надели на себя все, что у них есть, — и дома стало пусто. По полу ползают совершенно голые мальчик и девочка. Они очень истощены, плачут…

…Уже давно скрылись за поворотом бараки поселка, а перед глазами все еще стоят эти несчастные ребятишки…

По обеим сторонам дороги по-прежнему тянутся чайные плантации. Мы вновь видим согнутые фигуры женщин, собирающих чайный лист. Не видно ни одной машины, ни одного какого-нибудь самого примитивного приспособления, облегчающего труд человека.

— Плантаторы боятся, что государство отберет у них землю, — говорит Винсент Амасурая. — Ходят слухи, что такой проект уже подготовлен правительством. Вот лендлорды и не хотят вкладывать деньги «впустую». А прибыли у них и без машин колоссальны.

Мы останавливаемся у неказистого здания чайной фабрики. Она принадлежит тому же плантатору-англичанину. Старший мастер фабрики Рамая соглашается показать нам цехи. Он проводит нас в сушильное отделение, где на матерчатых стеллажах тонким слоем рассыпаны чайные листья.

— Чай просушивается два дня. Затем вот по этому желобу, — старший мастер показывает на квадратное отверстие, сбитое из досок, — листья поступают к машине, слепливающей их в единую зеленую массу.

Мы проходим вниз и видим машину, которая приводится в движение с помощью приводного ремня. Зеленую массу рабочие размалывают. Затем женщины просеивают массу через ручные сита. Потом чай опять сушат и опять просеивают. Теперь чай готов. Его ссыпают в большие выложенные свинцовой бумагой ящики и запаивают.

Весь осмотр фабрики занял у нас не более пятнадцати минут. В сущности, это вовсе не фабрика, а маленькая мастерская, где подавляющее большинство операций основано на ручном труде.

— Я слышал о чаеразвесных фабриках Грузии, — говорит мне на прощание старший мастер Ромая. — Таких фабрик у нас нет. Но они обязательно будут. И люди будут жить лучше. Не забывайте, что совсем недавно страна была английской колонией.

И снова разматывается под колесами нашей машины автомобильная дорога. Она ведет мимо цветущих плантаций, мимо ветхих строений, нищету которых не может скрыть даже сказочная тропическая природа острова…

Все мы — иностранные журналисты — были очень обрадованы, узнав, что премьер-министр Соломон Бандаранаике нашел время, чтобы принять нас.

Шли последние дни нашего пребывания в Коломбо. Мы собирали в дорогу чемоданы, выправляли паспорта, наносили прощальные визиты нашим новым друзьям. Да, мы много узнали, увидели и поняли, путешествуя по стране. Мы узнали и полюбили этот добрый трудолюбивый народ. Мы увидели, как страна, сбросившая с себя цепи многовекового иноземного владычества, расправляет плечи, становится на путь независимого национального развития.

За долгие годы британского господства хозяйство Цейлона приняло уродливый однобокий характер. Почти вся территория острова покрыта лесами, а ящики для упаковки чая покупаются в далекой Финляндии. Прибрежные воды острова кишат рыбой, а рыбопродукты привозятся сюда из Пакистана. Пшеница идет из Канады и Австралии, рис, картофель, сахар, молоко также прибывают из других стран. А ведь до прихода колонизаторов на острове было вдоволь риса. Жители острова построили тогда сложные системы плотин, каналов и искусственных озер, орошая огромные земельные массивы. Но все это было сломано, вытоптано, уничтожено чужеземными пришельцами. Там, где текли каналы и серебрилась гладь озер, встали джунгли.

Английские поработители заставляли сингальцев выращивать не то, что нужно народу, а то, что выгоднее можно было продать на европейских и американских рынках. В первые годы своего владычества колонизаторы стали разводить восточные пряности и коричное дерево, из коры которого приготовляется корица. Затем, когда Европа начала употреблять кофе, здесь наступила «кофейная эра». На месте полей и пастбищ возникали кофейные плантации. За кофе хорошо платили в Европе. Какое было дело плантаторам до того, что крестьянские дети сохли с голоду!

В конце прошлого века на Цейлоне наступила «каучуковая эра». Быстрое развитие автомобильного и электротехнического производства в Европе и США потребовало много резины. И английские плантаторы