Ирина Озерова - Память о мечте (сборник) Страница 52

Уходите, уходите

Кто вы, женщины в морщинах слез,У которых пайты[4] сползли с плеч,Вдоль старых кладбищ, вдоль стихших грозНесущие свой бесконечный плач?Вы – матери, жены, не залечившие ран, —Из каких вы народов и стран?В каком бою погиб ваш единственный милый?Когда это было?

Если это было на поле Курукшетры, спроси Кришну,Если это было в битвах Боббили, спроси генерала Бюсси,Если это было в Крымской войне или войне в Корее,В первую или вторую мировую войну,Спроси Бисмарка, спроси Гитлера,Спрашивай, спрашивай всемогущего Брахму.В час, когда тьма густа, как сироп,В час, когда в джунглях пантеры и тигры нападают на антилоп,В час, когда девочки-вдовы бросаются в пасть колодца, с жизнью устав бороться,В час, когда собаки на кладбищах из-за костей умерших дерутся,В час, когда на священном баньяне птицы смолкают и к веткам жмутся,Человек один остается.

Мир всемогущий страхом объят,Когда вокруг пенится яд —Яд вражды,Яд нужды,Яд беды,И перед ним бессильны суды.

Уходи, уходи, о согбенная!Не броди, не бродиВокруг мест погребения.Мертвые замолчали навек,Кладбища сорной травой порастутИ не укажут, какой человекБыл похоронен тут.Могилы не знают жалости.

Замкните рыданья свои в груди,Выколите глаза,Неосужденного не осудиГорячечная слеза.Ваш мир обратился в прах.Так скройтесь в норах или в горах —Скрывайтесь, скрывайтесь, скрывайтесь!

Письмо солдата

Я жив пока… А ты жива там, мама,Хлопочущая посреди нужды?..Как длинноногий наш журавлик – братишка младший мой?..

У нас здесь ночь.Но страхСтреножил помысли мои и мысли…Лишь слышен вдалеке сапог капрала скрипДа храп товарищей моих,Как хрипПредсмертный.

И холод! Смертный холод,А от него, чернея, стынет кровь.Я выкурю большую сигаретуИ горло обожгу остатком виски,Чтоб корку льда на сердце растопить.Но страха все же мне не растоптать.Ведь завтра снова —Перелески, реки,В руке винтовка, в небе самолет,И – марш вперед!

Раз, два, три – убит.Убит ты, убит я.Получит телеграмму семья —Мол, так и так (Ваш сын убит).Как будто скован анестезией,Позвоночник струной натянут,Его уже смычок надежды вечнойНе коснется.Кругом война… Война…Она несетсяПод Сталинградом и в песках ЛивийскихРавно.Как пес сбесившийсяИ оттого жестокий.

О, этот вездесущий холодСредь сонной тишины, —Все умерли?!Лишь полночьПронзает одиночеством межзвездным,Как будто пламя сердце истязает,Как будто тает человек во мне,Как будто бы лицо мое вовне,И – нет меня.

И вот не остаетсяНи чувств во мне, ни веры, ни желаний:Убить сегодня или быть убитымВошло в привычку.Стало просто это,Как просто сбросить пепел с сигареты.Невидимы, под этой униформойЖивут отчаянье, жестокость, страх,Подобные реке,ЗажатойВ стальных, жестоких берегах.Я самому себе противен —Я убиваю, снова убиваю, и виски пью, но все не убываю, и нетдругой заботы у меня.

Но вот рассвет.Вдали на Альпах снег плавится,Как плавится печаль в душе измученной,И горыПлывут серебряными парусамиВ рассветный океан.Но я не знаю, увижусь ли я с вами.Услышу лиТвой звонкий смех,ПодобныйЗвучанью колокольчиков,Увижу лиТвой взгляд, слезами увлажненный.

Я жив пока…Ты верь и жди меня назад.Немало долгих мильВ солдатских днях лежат.Прощай, родная!Липкая дремота мои глазаСмыкает чернотой.Перед палаткой замер часовой,И скрип шагов капрала,Как бурчаньеВ забывшем тяжесть пищи животе.Здоровы будьте! Будьте все здоровы —Ты, дети, ящерицы возле дома!Ответь мне, мама!И прощай…Ух, холод!Комочек сердца холодом расколот.Лишь память согревает тело мне.

Червяки

Укрывшись мечтами от жизни,Червяк в полусне на кровати лежит,А голос жены все жужжит и жужжит:– Для лампы масла нет,Нет сахара,Нет угля,И молока на завтрак нет.

Так каждый день, так много лет.Рыдания, тоска…День будничный, обыкновенный,Где человек лишь атом во Вселенной,Которая, как вечность, глубока.И неподвижно тело червяка,Приросшее к кровати.Лежит червяк,И в полуснеОн вновь и вновь живет мечтами,Он вновь и вновь жует мечты, запрятанные в сундуке с замкомсекретным.

В них страсти, секс и красота;В них преступленияИ счастье билетов лотерейных…Он чувствует себя в них джентльменомИ улыбается, перебирая их.

Он видит на остановке автобуса красотку, дарящую ему манящийвзгляд,А вот в парламент выбрали его, назначили министром…Но нет.Как молотом по голове, слова жены долбят.Ну что сказать ей?«Жизнь не переделать…»Отвернуться?!И съежился червяк…

Трясется ли земля,Или война несется по чужой беде,Как по воде круги,Червяк, чтоб были деньги на обед жене,Плетется каждый день в свой офис и обратно.

Идя домой, он замечает,Как сытый джентльмен теряетНабитый кошелек.Он поднимает кошелекИ прячет в складках дхоти.Стоит и ждет.Но мысль быстра, как нож,А правдаБывает тяжелей, чем ложь.И он, расправив дхоти,Идет и отдает свою находку джентльмену.В ответ «спасибо» получает,От равенства весь расцветаетИ снова тащится домой,Он – Вирешвара Рао.

Он кланяется в офисе начальникуИ правою рукой приветствует его…И правой же рукой он пишет, пишет, пишет,А голод пищу ищет,И достает он правою рукой окурокДешевой сигареты…А левая рука?Выходит, она осталась без работы?!Тогда он левою рукойЗа провод голый электрический беретсяИ умирает,Но не остаетсяВ дни безработицы он безработным —Червяк Вирешвара Рао.

Подобно йогу, он проходит мимоТоргующих на рынке спекулянтов,Премьер в кино,Кафе роскошных,Отрезов модныхИ бриллиантов,Новейших марок дорогих автомобилей,Идет он мимо, мимо, мимо…Минует сборища предвыборные, где оратор вещает,Что ему лишь ведомЕдинственный,Но верный путь,С которого нельзя свернуть,И пусть идут все следом.А он бредет, не видя и не слыша,Проходит мимо он —Червяк Джогишвара Рао.Диплом на стенке,Групповое фото выпускников, —Как слепок износившейся мечтыИ облысевших идеалов.Устав от вечной маяты,Не выдержав пощечин рока,Утратив жизни вкус,Не познанный до срока,И поклоняясь тем божествам,Которых чтят другие,Они ползут,Как мысли их нагие.На кладбищахОни мечты свои зарылиИ катятся по рельсамПравил, привычек и обычаев.И с детстваСтариками стали забитыми,Обычными.Под тенью страхов и рыданийПолзут по жизни червяки:Учителя и клерки, и служащие мелкие.Они ползут:И Котишвары Рао ползут,И Вирешвары Рао —Их сотни,Тысячи,Их сотни тысяч.

Но жизнь такая все же опостылеет.Червяк затянется остатком жизни,Как затянулся бы окуркомДешевой сигареты.Решит покончить с жизнью счеты…Но голос жены его,Подобный сирены завыванью,Вернет его назад,В действительность.И задрожит червяк.Как будто на землеДобра убудет,Коль его не будет,И святостьЖизнь напишет на челе.И будут снова выцветшие будни, и в полусне он будет оживать,И грезы полумертвые жевать,И пережевывать —Придуманную жизньБаюкать.

Светильники