Ги Бретон - Наполеон и Мария-Луиза Страница 57

Вот как описывает эту сцену Маршан:

«1 мая, в одиннадцать часов, графиню Бертран провели к постели императора. Указав ей на кресло и распросив ее о делах и здоровье, он сказал:

– Итак, мадам, вы тоже были нездоровы. А теперь вы выздоровели. Но ваша болезнь была хорошо известна врачам, а про мою болезнь никто ничего не знает, и я умираю. Как себя чувствуют ваши детишки? Вам надо было привести ко мне Гортензию.

– Сир, – ответила графиня, – с ними все в порядке. Вы, Ваше Величество, так избаловали их, что они испытывают большое огорчение оттого, что не имеют возможности видеться с вами. И каждый день они приходят со мной сюда для того, чтобы справиться о состоянии здоровья Вашего Величества.

– Знаю. Маршан мне все рассказал. Спасибо!

Император поговорил с ней еще несколько минут и велел зайти к нему вечером. Графиня ушла, чтобы не утомлять императора, и, только выйдя из комнаты, показала, до чего она была взволнована: глаза ее наполнились слезами. Я проводил ее до сада, и там она, рыдая, сказала мне:

– Как сильно изменился император с того времени, когда я виделась с ним в последний раз. Его вытянувшееся похудевшее лицо, его бородка произвели на меня очень тягостное впечатление. Император был очень жесток по отношению ко мне, когда отказывался меня принять. Я очень рада, что он снова наградил меня своей дружбой, но я была бы еще более счастлива, если бы он разрешил мне ухаживать за ним»118.

Все последующие дни мадам Бертран провела у изголовья Наполеона. Эти два человека, которые могли бы быть любовниками – каждый из них очень на это надеялся, – сблизились в самый последний момент, проникшись друг к другу неописуемой нежностью. 4 мая после приступа дурноты умирающий увидел перед собой склонившуюся над ним заплаканную Фанни. Сначала он ее вроде бы не узнал, но потом слабо улыбнулся и прошептал:

– Мадам Бертран… Ох!..

После чего он вступил на тропу смерти.

Генерал Бертран записал агонию Наполеона поминутно. Вот выдержка из этого необычного документа:

«5 мая. С полуночи до часа ночи продолжалась икота, постоянно усиливаясь.

С часу до трех ночи он стал чаще пить. Вначале он поднял руку, а затем отвернул в сторону голову, чтобы больше не пить.

В три часа ночи: сильная икота. Стон, долетевший, казалось, издалека.

С трех до половины пятого утра: несильная и редкая икота, приглушенные стоны, потом оханье. Он зевнул. На лице сильные страдания. Произнес несколько слов, которые не удалось разобрать. Понятно было лишь: “кто отступает”, и четко: “во главе армии”.

С половины пятого до пяти утра: большая слабость, стоны. Доктор чуть приподнял его на подушке. Наполеон открыл глаза. Он казался еще более слабым, чем раньше. Это был уже настоящий труп. Его жилет был покрыт красноватой слюной, сплевывать которую у него уже не было сил.

Раздвинули шторы, открыли окна в бильярдной.

Всю ночь больше слышались стоны, чем икота. Стоны были протяжными, иногда достаточно громкими для того, чтобы разбудить всех, кто дремал в комнате: генерал Монтолон, главный маршал, Виньяли, Али.

С пяти до шести утра: дыхание стало более свободным, что все приписали более удобному положению тела.

В шесть часов утра доктор (Антоммарки) постучал пальцем по животу Наполеона. Раздался звук, похожий на звук барабана: живот был вспучен и, казалось, уже лишен жизни.

Доктор предупредил нас, что наступают последние минуты жизни императора. Позвали главного маршала и мадам Бертран.

С шести до четверти седьмого: икота, жалобные стоны. С четверти седьмого до половины седьмого: успокоение, незатрудненное дыхание. В течение этого получаса голова его слегка повернута влево, глаза открыты и неподвижно уставлены на жилет графа Бертрана, но скорее вследствие положения головы, нежели из интереса.

Наполеон, казалось, ничего не видел. Глаза его подернула пелена.

В половине седьмого он положил голову прямо, уставившись в ножку кровати. Глаза были открыты, неподвижны и подернуты пеленой.

До восьми часов продолжался спокойный сон, прерываемый с интервалами в четверть часа редкими стонами.

В восемь часов раздались несколько стонов или, скорее, глухих звуков, которые, казалось, зарождались в животе и, проходя через глотку, превращались в свист. Они, казалось, походили на звуки какого-то музыкального инструмента, нежели на стоны. Из уголка левого глаза, что ближе к уху, скатилась слезинка. Бертран ее вытер.

Арнотт удивился тому, что Наполеон так долго оставался жив.

С десяти до половины одиннадцатого все в основном было спокойно. Слабое дыхание. Полная неподвижность тела. Только редкие движения зрачков. С интервалом в полчаса раздавались тяжелые вздохи или звуки. Вторая слезинка на том же самом месте. Правая рука лежала на одеяле, левая была засунута под ягодицу.

В семь часов в комнате находилось шестнадцать человек, двенадцать из которых – французы: госпожа Бертран с двумя женщинами, Али, Новерраз, Наполеон. В половине восьмого ему стало хуже. С одиннадцати до двенадцати Арнотт поставил на ступни два горчичника, а Антоммарки – два пластыря: один на грудь, а другой – на лодыжку. Наполеон издал несколько стонов. Доктор (Антоммарки) несколько раз щупал на шее пульс.

В половине третьего доктор Арнотт положил на желудок бутылку с горячей водой.

В пять часов сорок пять минут Наполеон испустил последний вздох119.

Но перед тем как умереть, он прошептал имя единственной женщины, которая его любила:

– Жозефина…»

На следующий день, утром, врачи произвели вскрытие120. Сердце Наполеона поместили в стеклянный сосуд, чтобы в дальнейшем отправить его Марии-Луизе121. После чего врачи отправились перекусить. Согласно легенде, по возвращении они не нашли сердца императора – его сожрала крыса. Очень этим обеспокоенные, они якобы быстро заменили этот благородный орган на сердце «тихого блеющего животного»…

А еще через день Наполеона похоронили в долине Гераней. До того момента, когда тело его будет переправлено в Париж и перезахоронено во Доме инвалидов. Возможно, с сердцем барана в груди…

Глава 21

Мария-Луиза тайно выходит замуж за Нойперга

Есть поступки, о которых лучше молчать…

19 июля 1821 года, часов в десять утра, Мария-Луиза, закрывшись в своей комнате, гляделась в зеркало с растерянным выражением лица. Ночью ее всю искусали комары, и теперь лицо ее походило на огромную клубнику.

Она поставила на лицо компрессы и решила, что весь день просидит в комнате. В одиннадцать часов она от безделья велела принести «Газетт дю Пьемонт» и ознакомилась с напечатанными там новостями. Одна из этих новостей заставила ее побледнеть. Внизу одной из полос было помещено набранное мелким шрифтом сообщение о кончине генерала Бонапарта.