Юрий Безелянский - 69 этюдов о русских писателях Страница 8

Убивали грузинских поэтов. Русских. Еврейских... И не только в 37-м. 12 августа 1952 года на Западе отмечают как «ночь убитых поэтов». После процесса по обвинению в космополитизме в подвалах Лубянки были расстреляны Перец Маркиш, Давид Бергельсон, Ицик Фефер, Лев Квитко. 1 февраля 1949 года Перец Маркиш получил орден Ленина, а спустя 3 года другую «награду»: пулю в затылок... Все убитые поэты никогда не критиковали власть, напротив, ее любили и пели «осанну» в ее честь. На первом съезде советских писателей в августе (все тот же август!) 1934 года Ицик Фефер говорил с трибуны: «Бодрость и оптимизм – вот характерные черты еврейской советской поэзии... Изломанных, разбитых, угнетенных и придавленных людей, которые стояли в центре дооктябрьской еврейской литературы, в советской литературе больше нет. Эти горбатые люди исчезли из нашей жизни и больше не вернутся... Советский Союз навсегда похоронил проклятый «еврейский вопрос»...»

Еще один еврейский поэт Давид Гофштейн восторженно встретил Октябрьскую революцию. В своем творчестве разрабатывал традиции Пушкина и Тютчева. Но и это его не защитило и не спасло. Гофштейн был расстрелян чуть раньше Фефера и других, 12 июля 1952 года.

Однако многие поэты и прозаики выжили, пройдя весь ад тюрем и лагерей... Например, Николай Заболоцкий. Его арестовали 19 марта 1938 года и выслали на Дальний Восток, где он работал землекопом. В стихотворении «Воспоминания» (1952) Заболоцкий писал:

Наступили месяцы дремоты...То ли жизнь, действительно, прошла,То ль она, закончив все работы,Поздней гостьей села у стола.Хочет пить – не нравятся ей вина,Хочет есть – кусок не лезет в рот.Слушает, как шепчется рябина,Как щегол за окнами поет.Он поет о той стране далекой,Где едва заметен сквозь пургуБугорок могилы одинокойВ белом кристаллическом снегу.Там в ответ не шепчется береза,Корневищем вправленная в лед.Там над нею в обруче морозаМесяц окровавленный плывет.

Никаких обид, стенаний и проклятий. Но все равно от этого «окровавленного месяца» несет ужасом.

Олег Волков. Замечательный писатель. Одна из его книг называется «Погружение во тьму».

В феврале 1928 года Волков был арестован на улице и привезен на Лубянку. Ему неприкрыто-цинично предложили выбор: секретное сотрудничество или тюрьма. Стать осведомителем он наотрез отказался. Тогда ему было предъявлено обвинение в контрреволюционной агитации, обещано «сгноить» в лагере. Началась почти 28-летняя гулаговская эпопея «социально опасного элемента» – «соэ», виновного лишь в дворянском происхождении, а также в неверии в возможность процветания России при диктатуре большевиков. Разумеется, в лагере Волкову было лихо, но он старался не утратить человеческого достоинства. Шагая в колонне зеков, конвоируемых на заснеженную лесную делянку, он шептал, вспоминая, строки Овидия и Горация. Его освободили в 1955-м и полностью реабилитировали «за отсутствием состава преступления».

Трижды подвергался арестам Варлам Шаламов. Первый раз его арестовали 19 февраля 1929 года и заключили в Бутырскую тюрьму за распространение «Письма к съезду» Ленина. Три года отсидел в неволе. В январе 1937-го повторный арест и ссылка на Колыму. А в 1943-м еще добавили 10 лет за антисоветскую агитацию, да еще какую – назвал эмигранта Бунина русским классиком. Сегодня это кажется абсурдом, но этот абсурд был реальностью для многих людей в советские времена. В Москву Шаламов возвратился лишь в 1956 году после реабилитации. Его «Колымские рассказы», которые он писал с 1954 по 1973 годы, потрясают. Один из рассказов – «Надгробное слово» – начинается так: «Все умерли...» И – «месяц окровавленный плывет».

Любопытна судьба литератора князя Дмитрия Святополка-Мирского, потомка Рюриковичей. Он вырвался из объятий гражданской войны и в 1922 году осел в Лондоне. Написал исследование по истории русской литературы 1881 – 1925 годов, которое, кстати, Владимир Набоков считал одним из лучших по истории отечественной литературы. В 1932 году князь вернулся в СССР и начал играть активную роль при большевиках. Ни один из пышных приемов, которые Сталин устраивал в Кремле для «прогрессивных деятелей зарубежной культуры», не обходился без князя Святополка-Мирского. Но после того, как он неосторожно покритиковал роман Фадеева «Последний из Удэге», на него набросились так называемые пролетарские писатели и заклевали князя. А когда умер его защитник Максим Горький, то князю и совсем стало худо. Он попадает в лагерь и в 1939 году умирает в Магадане, в столице Колымского края. Романа с советской властью у князя не получилось. Как не получилось и у Владимира Маяковского.

Владимир Маяковский был не первый самоубийца среди литераторов. В 1913 году в Париже покончил с собой молодой поэт Серебряного века Виктор Гофман. В том же Париже свел счеты с жизнью в 1935 году Борис Поплавский. «Как холодно, молчит душа пустая...» В 1926 году в Москве покончил с собой Андрей Соболь (никак не мог примирить двух «правд» и двух революций). В преддверии ареста в июле 1937 года поставил точку грузинский поэт Паоло Яшвили, блестящий светский человек, образованный, занимательный собеседник, европеец, красавец, – таким его воспринимал Борис Пастернак. В отчаянии Яшвили взял карабин и дробью из двух стволов разнес себе череп... Из окна в тюремном дворе выбросился и разбился Борис Савинков (хотя есть другая версия: выбросили чекисты).

Самое знаковое самоубийство совершил 54-летний Александр Фадеев, литературный генерал, любимец вождя. Он ушел из жизни 13 мая 1956 года, написав предсмертное письмо в ЦК КПСС. «Не вижу возможности дальше жить, так как искусство, которому я отдал жизнь свою, загублено самоуверенно-невежественным руководством партии, и теперь уже не может быть поправлено... Литература – это святая святых – отдана на растерзание бюрократам и самым отсталым элементам народа...» В письме Фадеев делает горькое признание: талантливых мастеров, чьими произведениями гордится страна, низвели до положения мальчишек. Уничтожали, идеологически пугали... «Литература отдана во власть людей неталантливых, мелких, злопамятных». Поэтому «нет никакого уже стимула в душе, чтобы творить...»

Фадеев закончил письмо, достал наган и...

Корней Чуковский записывал в дневнике по следам гибели Фадеева: «Мне очень жаль милого А.А. – в нем – под всеми наслоениями – чувствовался русский самородок, большой человек, но боже, что это были за наслоения! Вся брехня сталинской эпохи, все ее идиотские зверства, весь ее страшный бюрократизм, вся ее растленность и казенность находили в нем свое послушное орудие. Он – по существу добрый, человечный, любящий литературу «до слез умиления», должен был вести весь литературный корабль самым гибельным и позорным путем – и пытался совместить человечность с гепеушничеством. Отсюда зигзаги его поведения, отсюда его замученная СОВЕСТЬ в последние годы. Он был не создан для неудачничества, он так привык к роли вождя, решителя писательских судеб – что положение отставного литературного маршала для него было лютым мучением...»

А что изменилось после смерти Сталина и Фадеева? Стало ли писателям легче, освободились ли они от идеологического прессинга?.. В феврале 1972 года покончил с жизнью самобытный русский поэт Алексей Прасолов. Ему шел 42-й год.

Еще одна преждевременная потеря – Геннадий Шпаликов. Автор знаменитых киносценариев «Мне двадцать лет» и «Я шагаю по Москве». Ему было 37 лет.

Ах, утону я в Западной ДвинеИли погибну как-нибудь иначе,Страна не пожалеет обо мне,Но обо мне товарищи заплачут...

Поэтесса-фронтовичка Юлия Друнина свела счеты с жизнью, не выдержав испытания перестроечных лет. А 27-летний талантливый поэт из Екатеринбурга Борис Рыжий ушел совсем недавно, в начале XXI века.

Мы были последними пионерами,Мы не был комсомольцами.Исполнилось четырнадцать —Галстуки сняли.И стали никем: звездами и снежинками,Искорками, летящими от папиросок,Легкими поцелуями на морозе,Но уже не песнями, что звучалиИз репродукторов, особенно первого мая.

У нового поколения свои проблемы, заморочки, тараканы, беды. У них свой «Поезд в огне», как некогда пел Борис Гребенщиков о том, как «Полковник Васин приехал на фронт»:

Это поезд в огне,И нам не на что больше жить,Этот поезд в огне,И нам некуда больше бежать...

VI

Но вернемся в старые, советские времена. В них было много темного и зловещего. В 1936 году странным образом исчез замечательный, оригинальный прозаик Леонид Добычин. Слово «цензура» он всегда писал с саркастической почтительностью с заглавной буквы. А 38-летнего поэта Дмитрия Кедрина таинственным образом убили, и отнюдь не хулиганы: на него давно косились власти. Он, обличая жестокость средневековья, имел в виду милое ему современье. Несчастья сыпались на Маргариту Алигер одно за другим: застрелился муж, дочь Маша в 1991 году покончила с собой. В начале осени 1992 года Маргарита Иосифовна упала в глубокую яму, недалеко от дачи. Спасти ее не удалось.