Джузеппе Гарибальди - Джузеппе Гарибальди. Мемуары Страница 90

Ко времени битвы при Новаре Камоцци собрал у Бергамо триста или четыреста бойцов, среди них было много местных крестьян. Он повел их на помощь Брешии, городу-герою, жители (которого, имея лишь ножи, бились против многочисленных вооруженных до зубов австрийских солдат и продержались несколько дней.

Разве это не высокий пример? Если бы ему последовали все города Италии, то мы проучили бы дерзких соседей и доказали, что наша земля перестала быть местом их отдыха и что нет на свете силы, которая могла бы покорить Италию, имеющую таких сыновей!

О, да! Камоцци двигался один со своими бойцами на помощь мужественному населению Брешии. Как прекрасен был этот порыв, это отважное стремление ободрить, защитить погибающих и сражающихся братьев или в крайнем случае разделить их злосчастную судьбу! Я был вдалеке, когда узнал все о Камоции и, растроганный, проникся к нему восхищением и уважением.

Ныне (1872 г.) Италия может не бояться нашествия чужеземцев. Нацию, которая может вооружить более двух миллионов граждан, никакая сила не одолеет! Однако надо брать пример с отважных бергамазцев. Габриэле Камоцци, как я уже говорил, поддерживал связь с Бергамо и со всей округой. Излишне говорить, сколь ценным было для меня содействие этого доблестного соратника.

Выше я уже указывал на причины, мешавшие мне броситься наперерез отступающим войскам Урбана. Отказавшись от этой мысли и не желая оставаться без дела, я решил действовать на линии Лекко, Бергамо и Брешиа.

Линия эта была нам более удобна по характеру наших операций и малочисленности моей бригады.

В этих городах и важных населенных пунктах мы продолжали призывать к восстанию, сохраняя за собой повсюду свободу действий. Итак, приняв это последнее решение, я начал погрузку части моей бригады на пароходы, направив их в Лекко. В это время я получил эстафету от генерала Фанти, в которой он запрашивал меня, не считаю ли я возможным действовать совместно с отрядами под его командой против генерала Урбана. Я не знаю, кто мне привез эту эстафету, и поскольку гонца я не видел и он не просил у меня ответа, я продолжал свой поход на Бергамо, оставив союзникам заботу преследовать Урбана, отступающего к Монца и Адда.

Из Лекко мы продолжали наш путь на Бергамо, где находились австрийцы. Мы захватили в плен неприятельского офицера, который бродил в окрестностях, требуя от населения контрибуцию в 12 тысяч крейцеров под угрозой, в случае отказа, разрушить все кругом; обычный прием этих «благородных» хозяев, привыкших немедленно приводить в исполнение свои угрозы. На этот раз им заплатили той же монетой, что Камилл в Риме заплатил галлам[266], т. е. железом.

Когда рано поутру мы подошли к Бергамо, жители нам сообщили, что неприятель эвакуировал город, и, как мы ни ускоряли наш марш, нам не удалось его догнать. Мы заняли Бергамо, где нашли большое количество пушек и снарядов, хотя враг и старался все уничтожить.

В Бергамо произошло весьма любопытное событие. В начале нашей оккупации пришло известие со станции железной дороги, что отряд в тысячу человек отбыл из Милана на подмогу гарнизону города. Я собрал бригаду на вышеуказанной станции, разместил людей в канавах, в домах, словом занял вокруг те пункты, которые были нам выгодны. И вот действительно — к нам приближался поезд с австрийскими войсками. Но путевой обходчик австрийской национальности, находившийся в Сериате приблизительно на расстоянии двух миль от нас, сообщил противнику о нашем пребывании в Бергамо. Предупрежденный неприятель остановился в Сериате, вероятно, в полной нерешительности — что ему делать дальше.

Направленный туда для разведки капитан Бронцетти со своим отрядом энергично атаковал в десять раз численно превосходящего врага и обратил его в бегство. Когда я с небольшими силами прибыл на поддержку Бронцетти, неприятель уже исчез. Прекрасный пример нашим соотечественникам, что таким хозяевам, конечно, нечего рассчитывать иметь их слугами. Линь нее доказательство, сколь сильно были деморализованы те, кто расстрелял Уго Басси и Чичеруаккьо.

У нас было несколько раненых в этой поистине необыкновенной схватке. Наш доблестный лейтенант Гуальди был тяжело ранен в ногу, которую пришлось ампутировать. В Бергамо мы не надолго задержались. Узнав, что неприятель наложил контрибуцию на жителей долины, я отправился с бригадой туда, и мы спасли многих бедных поселян от разграбления. Затем мы повернули к Паладзоло, куда ранее был послан Козенц со своим полком. Прибыв в Паладзоло и узнав, что враг движется по дороге к Брешии, я решил форсированным маршем идти на этот прекрасный город, который австрийцы уже эвакуировали. Однако я опасался нового появления находящегося поблизости врага. Несколько гонцов, прибывших оттуда, поставили меня «обо всем в известность и от имени населения Брешии просили поспешить к ним на помощь.

Мои бедные стрелки пришли в Паладзоло утомленные ускоренным маршем; однако я положился на воодушевление сопровождавших меня храбрых юнцов и не ошибся! Я приказал командирам отрядов узнать, способны ли бойцы в эту же ночь проследовать в Брешию. В ответ раздался единый клич этих доблестных борцов за Италию: В Брешию! В Брешию! В 11 часов ночи мы направились в этот город, веселые и беззаботные, как всегда, забыв об усталости и лишениях.

Альпийские стрелки! Мои юные и отважные боевые товарищи! В эту минуту, когда я рассказываю о вас, — а это сейчас единственный дар моей любви к вам — вас преследует мелкая зависть тех, кто ничего или мало сделал для Италии, меж тем как вы совершили все, что только может совершить патриот во имя своей отчизны!

В этот момент ваших храбрых офицеров вытеснили терситы[267] итальянской Илиады. Они роскошно пируют, а большая часть наших лучших людей, отвергнуты — словно они враги. Они скитаются, нищенствуя, по тем же дорогам, где вместе с вами наносили удары грабителям нашей земли. Альпийские стрелки, бедные и великодушные мои братья по оружию! Наша родина не посмеет отказать вам в рукоплесканиях за столько героически перенесенных вами невзгод. Она верит, что в час опасности, хотя и отверженные, истерзанные злодеями, вы с тем же воодушевлением и бодростью будете вновь сражаться с врагами вашего отечества. Те, кто хочет вас унизить и снять с вас славный мундир, что слепил им глаза и так мало украшал вас в Варезе, в Комо, в Сериате, не смогут отказаться от чувства восторга перед вашими подвигами и особенно вашей стойкостью во время трудного, утомительного и небывалого перехода из Варезе в Комо, из Паладзоло в Брешию!

На полпути между Паладзоло и Брешией в местности, название которой я запамятовал, находился враг. Мы должны были не атаковать его, а обойти, так как имелось мало шансов, чтобы нападение на противника с превосходящими силами могло быть успешным. Поэтому мы повернули на дорогу влево, оказавшуюся довольно хорошей и не особенно длинной.