100 арт-манифестов: от футуристов до стакистов - Алекс Данчев Страница 17

У нас есть наша художественная честь, которую мы готовы отстаивать всеми средствами до последней возможности. — Мы смеемся над словами «старое искусство» и «новое искусство» — это чепуха, выдуманная досужими обывателями.

Мы не щадим сил, чтобы вырастить высоко священное дерево искусства, и какое нам дело, что в тени его копошатся мелкие паразиты, — пусть их, ведь о существовании самого дерева они знают по его тени.

Искусство для жизни и еще больше — жизнь для искусства!

Мы восклицаем: весь гениальный стиль наших дней — наши брюки, пиджаки, обувь, трамваи, автомобили, аэропланы, железные дороги, грандиозные пароходы — такое очарование, такая великая эпоха, которой не было ничего равного во всей мировой истории.

Мы отрицаем индивидуальность как имеющую значение при рассмотрении художественного произведения. — Апеллировать нужно только исходя из законов, по которым оно создано.

Выдвигаемые нами положения следующие:

Да здравствует прекрасный Восток! Мы объединяемся с современными восточными художниками для совместной работы.

Да здравствует национальность! — Мы идем рука об руку с малярами.

Да здравствует созданный нами стиль лучистой живописи, свободной от реальных форм, существующей и развивающейся по живописным законам! Мы заявляем, что копии никогда не было, и рекомендуем писать с картин, написанных до нашего времени. Утверждаем, что искусство под углом времени не рассматривается.

Все стили признаем годными для выражения нашего творчества, прежде и сейчас существующие, как то: кубизм, футуризм, орфизм и их синтез лучизм, для которого, как жизнь, все прошлое искусство является объектом для наблюдения.

Мы против Запада, опошляющего наши и восточные формы и все нивелирующего.

Требуем знания живописного мастерства.

Напряженность чувства и его высокий подъем ценим больше всего.

Считаем, что в живописных формах весь мир может выразиться сполна: жизнь, поэзия, музыка, философия.

Мы стремимся к прославлению нашего искусства и ради этого и будущих наших произведений работаем.

Мы желаем оставить по себе глубокий след, и это — почетное желание.

Мы выдвигаем вперед свои произведения и свои принципы, которые непрерывно меняем и проводим в жизнь.

Мы против художественных обществ, ведущих к застою.

Мы не требуем общественного внимания, но просим и от нас его не требовать.

Выдвигаемый нами стиль лучистой живописи имеет в виду пространственные формы, возникающие от пересечения отраженных лучей различных предметов, формы, выделенные волею художника.

Луч условно изображается на плоскости цветной линией.

То, что ценно для любителя живописи, в лучистой картине выявляется наивысшим образом. Те предметы, которые мы видим в жизни, не играют здесь никакой роли, то же, что является сущностью самой живописи, здесь лучше всего может быть показано — комбинация цвета, его насыщенность, отношения цветовых масс, углубленность, фактура; на всем этом тот, кто интересуется живописью, может сосредоточиться всецело.

Картина является скользящей, дает ощущение вневременного и пространственного — в ней возникает ощущение того, что можно назвать четвертым измерением, так как ее длина, ширина и толщина слоя краски — единственные признаки окружающего нас мира, все же ощущения, возникающие в картине, — уже другого порядка; этим путем живопись делается равной музыке, оставаясь сама собой. — Здесь уже начинается писание картины таким путем, который может быть пройден только следуя точным законам цвета и его нанесения на холст.

Отсюда начинается творчество новых форм, значение которых и выразительность зависят исключительно от степени напряженности тона и положения, в котором он находится в отношении других тонов. — Отсюда и естественное падение всех существующих стилей и форм во всем предшествующем искусстве, — так как они, как и жизнь, являются только объектом для лучистого восприятия и построения в картине.

Отсюда начинается истинное освобождение живописи и жизнь ее только по своим законам, живописи самодовлеющей, имеющей свои формы, цвет и тембр.

М11. Гийом Аполлинер.

Футуристская антитрадиция (1913)

 Манифест впервые опубликован в журнале Gil Blas (Париж) 3 августа 1913 г., а затем в футуристском журнале Lacerba (Флоренция) 15 сентября 1913 г. Некоторые считают его пародией на основополагающий манифест футуризма (М1); другие утверждают, что типографику для итальянской версии в Lacerba разрабатывал лично Маринетти, поскольку текст на французском в Gil Blas выглядел по-другому. Маринетти, со своей стороны, засвидетельствовал, что манифест Аполлинер честно и добросовестно составил сам («при открытой поддержке итальянского футуристского движения»), и добавил к делу весомое обстоятельство — взаимопонимание между ними было скреплено изрядным количеством бургундского и «восхитительным гусем» в ресторане «Лаперуза» в Париже. Конечно, вполне правдоподобно звучит и то, что хитроумный Маринетти сделал бы все возможное, чтобы привлечь знаменитого Аполлинера к футуристскому движению. Если он и правда присутствовал при создании манифеста, как предполагает этот рассказ, то это могло произойти 20 или 21 июня, за несколько дней до появления рукописи (29 июня), которую, по-видимому, потом изменили.

По прошествии времени Карра высказывался в пандан к истории Маринетти. «Маринетти сказал мне: “Знаешь, Аполлинер собирается написать манифест, что очень важно для нашего движения ввиду того, какие у этого будут последствия”. И в самом деле, рукопись Аполлинера пришла через несколько дней… Маринетти прочел рукопись с большим энтузиазмом и после краткой паузы добавил: “Высказанные здесь идеи очень интересны, но мы должны придать этой рукописи форму манифеста”. Он схватил большой лист бумаги и переписал слова Аполлинера, неторопливо выводя интервалы, как и в предыдущих манифестах. Изменив несколько слов, он отнес его в типографию, потребовав срочной печати, и гранки пришли следующим вечером. Их немедленно отправили Аполлинеру в Париж. Через три или четыре дня автор прислал разрешение, очень довольный типографским макетом, в который превратил его рукопись Маринетти. Отпечатанный во многих тысячах экземпляров, текст Аполлинера оказал большое влияние на художественные и литературные круги».

История Карра правдоподобна, особенно в том, что касается твердых взглядов Маринетти и интервенционистской позиции в отношении требований манифеста. Как бы там ни было, в этом манифесте полно лингвистических фокусов и словесных игр. Заголовок «ABAS LEPominir Alimine SSkorsusotalo EIScramir MEnigme» представляет собой акростих, заглавные буквы в котором выражают фундаментальный футуристский крик «Á bas le passéisme» («Долой пассеизм»); а среди бессмысленных слов есть несколько настоящих. Здесь есть что-то от футуристской мантры «слов-на-свободе», которую Маринетти определяет как ТЕЛЕГРАФНЫЕ ОБРАЗЫ… СЖАТЫЕ АНАЛОГИИ… ДВИЖЕНИЯ В ДВУХ, ТРЕХ, ЧЕТЫРЕХ, ПЯТИ РАЗЛИЧНЫХ РИТМАХ, или «полилинейный лиризм», достигаемый «типографской революцией», взрывающей пассеистскую «гармонию страницы». У него также есть явное сходство со знаменитыми каллиграммами Аполлинера вроде «Lettre-Océan» («Письма океана», 1914).

«ДЕРЬ… МО… на…» и «РОЗЫ на…», похоже, предвосхищают категории «ВЗОРВАТЬ» И