Альфред Теннисон - Поэтический мир прерафаэлитов Страница 19

THE KISS

‘I saw you take his kiss.’ʽʼTis true.’‘O, modesty!’‘’Twas strictly kept.’‘He thought me asleep; at least, I knew‘He thought I thought he thought I slept.’

ПОЦЕЛУЙ

— Тебя он целовал!— Да, целовал.— А как же скромность?— Грань не преступлю.Он думал, что я сплю, или считал,Что думаю — он думает, что сплю.

CONSTANCY REWARDED

I vow’d unvarying faith, and she,To whom in full I pay that vow,Rewards me with varietyWhich men who change can never know.

НАГРАДА ЗА ПОСТОЯНСТВО

Мой долг и верность неизменны,Ее не оскорблю обманом —Я с ней вкушаю перемены,Что и не снились донжуанам.

UNTHRIFT

Ah, wasteful woman! she who mayOn her sweet self set her own price,Knowing man cannot choose but pay,How she has cheapen’d Paradise!How given for nought her priceless gift,How spoil’d the bread and spill’d the wine,Which, spent with due, respective thrift,Had made brutes men, and men divine.

РАСТОЧИТЕЛЬСТВО

Ах, женщина — транжира из транжир!Пленяя равно нищих и вельмож,Готовых заплатить зовешь на пир.Как дешево ты рай распродаешь!Огонь священный превратив в товар,Сгноила хлеб, вино ты разлила,А сбереженный, мог бесценный дарСкоту дать душу, мужу дать крыла.

ДЖОН РЁСКИН

JOHN RUSKIN

ДЖОН РЁСКИН (8 ФЕВРАЛЯ 1819–20 ЯНВАРЯ 1900)

Английский писатель, художник, теоретик искусства, литературный критик и поэт. Родился в Лондоне, в семье богатого торговца. Учился в Оксфордском университете и впоследствии сам читал там курс искусствоведения (в 1869 г. его избрали первым почетным профессором искусств Оксфордского университета). Став лектором, он указывал на важность изучения геологии и биологии будущими пейзажистами, а также предложил ввести практику научного рисования. Среди его работ наиболее известны «Лекции об искусстве» (Lectures on Art, 1870), «Художественный вымысел: прекрасное и безобразное» (Fiction: Fair and Foul), «Английское искусство» (The Art of England), «Современные художники» (Modern Painters), «Природа готики» (The Nature of Gothic). Рёскин многое сделал для укрепления позиций молодого движения (например, статья «Прерафаэлиты», 1851 г.), защищая художников-прерафаэлитов от нападок критики и выдвигая в качестве идеала искусство Средневековья и Раннего Возрождения. Вместе с Уильямом Моррисом и другими прерафаэлитами он пытался противостоять влиянию современной «машинной» цивилизации, создавая мастерские, где применялся бы только творческий ручной труд. Сам Рёскин возглавил первую такую мастерскую, носившую название Гильдия святого Георга. Творчество Рёскина оказало значительное влияние на Уильяма Морриса, Оскара Уайльда, Марселя Пруста. В Новом Свете его идеи пыталась воплотить в жизнь сеть коммун — так называемые «колонии Рёскина» в Теннесси, Флориде, Небраске и Британской Колумбии.

CHRIST CHURCH, OXFORD. NIGHT

Faint from the bell the ghastly echoes fall,That grates within the grey cathedral tower —Let me not enter through the portal tall,Lest the strange spirit of the moonless hourShould give a life to those pale people, whoLie in their fretted niches, two and two —Each with his head on pillowy stone reposed,And his hands lifted, and his eyelids closed.

From many a mouldering oriel, as to floutIts pale, grave brow of ivy-tressed stone,Comes the incongruous laugh, and revel shout —Above, some solitary casement, thrownWide open to the wavering night wind,Admits its chill — so deathful, yet so kind,Unto the fevered brow and fiery eyeOf one, whose night hour passeth sleeplessly.

Ye melancholy chambers! I could shunThe darkness of your silence, with such fear,As places where slow murder has been done.How many noble spirits have died here —Withering away in yearnings to aspire,Gnawed by mocked hope — devoured by their own fire!Methinks the grave must feel a colder bedTo spirits such as these, than unto common dead.

КРАЙСТ-ЧЕРЧ-КОЛЛЕДЖ, ОКСФОРД. НОЧЬ

Вновь эхо колокольное падетС высокой башни старого собора —Я не войду под этот темный свод,Чтоб чуждый дух безлунного простораНе оживил фигур, что мирно спятВ глубоких нишах много лет подряд —Спят рыцари и знатные вельможиНа мраморном, своем последнем ложе.

В урочный час из-под надгробных плит,Поросших мхом и бледной повиликой,То пение, то смех, то стон звучит —И под покровом ночи темноликойИм вторит ветер в сумраке густомИ осеняет мертвенным крыломТого, кто страждет и душой томится,Того, кому ночной порой не спится.

О, эти своды! Как же мне постылаИх беспросветная немая глушь,Здесь столько пламенных сердец остылоИ столько здесь погибло чистых душОт чаяний пустых и слов надменных,От подвигов святых и мыслей бренных.И страшен этим душам стылый мрак,Ведь им покой не обрести никак.

REMEMBRANCE

I ought to be joyfull, the jest and the songAnd the light tones of music resound through the throng;But its cadence falls dully and dead on my ear,And the laughter I mimic is quenched in a tear.

For here are no longer, to bid me rejoice,The light of thy smile, or the tone of thy voice,And, gay though the crowd that’s around me may be,I am alone, Adele, parted from thee.

Alone, said I, dearest? Oh, never we part, —For ever, for ever, thou’rt here in my heart;Sleeping or waking, where’er I may be,I have but one thought, and that thought is of thee.

When the planets roll red through the darkness of night,When the morning bedews all the landscape with light,When the high sun of noon-day is warm on the hill,And the breezes are quiet, the green leafage still;

I love to look out o’er the earth and the sky,For Nature is kind, and seems lonely as I;Whatever in Nature most lovely I see,Has a voice that recalls the remembrance of thee.

Remember — remember. — Those only can knowHow dear is remembrance, whose hope is laid low;’Tis like clouds in the west, that are gorgeous still,When the dank dews of evening fall deadly and chill;

Like the bow in the cloud that is painted so bright, —Like the voice of the nightingale, heard through the night,Oh! sweet is remembrance, most sad though it be,For remembrance is all that remaineth for me.

ПАМЯТЬ

Средь веселой толпы, звонких песен, остротМне б забыться и тоже кутить без забот,Только звуки веселья не радуют слух —Я сквозь слезы смеюсь, к общим радостям глух.

Мое счастье ушло — ты уже не со мной,Свет улыбки твоей и твой голос роднойДаже в шумной толпе не дают мне забыть:Я опять одинок, и с тобой мне не быть.

Одинок? Ну уж нет! Ни за что, никогда!В моем сердце, Адель, ты пребудешь всегда,Наяву и во сне, из-за гор и морейЯ стремлюсь лишь к тебе, ненаглядной моей.

Когда в небе полночном планеты кружат,Когда утром роса умывает мой сад,Когда ясное солнце восходит в зенит,И, заснув, ветерок в камышах не шумит,

Как мне мил этот Мир и как милостив он,Он ведь тоже, как я, быть один обречен.И, прекрасное в Мире всем сердцем любя,Я, любуясь, всегда вспоминаю тебя.

Помни, помни — и знай: память чтит только тот,Кто давно без надежд и мечтаний живет.Память облаком светлым в закатных лучахПрогоняет вечернюю темень и страх.

Как над облаком радуга яркой волнойИ как трель соловья в час унылый ночной,Память — наша услада и наша печаль:Мне осталось лишь то, что я помню. Как жаль.

КРИСТИНА ДЖОРДЖИНА РОССЕТТИ

CHRISTINA GEORGINA ROSSETTI

КРИСТИНА ДЖОРДЖИНА РОССЕТТИ (5 ДЕКАБРЯ 1830–29 ДЕКАБРЯ 1894)

Поэтесса, сестра живописца и поэта Данте Габриэля Россетти. Родилась в Лондоне, в семье литературного критика, художника и поэта, итальянца по происхождению. Получила домашнее образование под руководством матери, читавшей вместе с ней религиозные сочинения, классику, волшебные сказки и романы. Начала писать стихи с шести лет, в основном подражая любимым поэтам, затем принялась экспериментировать с известными формами — сонетами, гимнами и балладами, черпая сюжеты из Библии, народной поэзии и житий святых. Как только было основано Братство прерафаэлитов, Кристина Россетти стала его активной участницей.