Владимир Буров - Фарисеи. Эссе Страница 11

P.S. для этого фрагмента. Даже не послесловие, а просто добавление про покаяние в Библии. Почему в Библии требуется покаяться за грехи Своих Отцов? Почему человек должен отвечать за то, чего он не делал? Просто это требование является утверждением Вечной Жизни. Следовательно, человек не только сейчас живет, но и жил, и будет жить. И, следовательно, Прошлое для современного человека не является чужим. А не чужим, значит, Своим. И, значит, каяться надо за Свое Прошлое Вечного Человека.

А здесь – наоборот. Каяться надо по Системе Атеизма. Не За дела в прошлой жизни, и не Ради жизни будущей, а за конкретные дела этого своего пришествия на Землю.

Примерно тоже самое, когда здесь сейчас говорят, что мы делаем так же, как они там, на Западе. Новых законов не выдумываем. Мы, как говорится, не приняли ни одной нормы закона, какой бы не было на Западе. Пусть так. Но делается это в Разных Системах мировоззрения. Точнее:

– В противоположных. – Соответственно, и результат противоположный.

Опять продолжаем, что нельзя художественное произведение считать существующим:

– Независимо от реальности. Само по себе.

Например, говорят, что Джейк, герой Хемингуэя в Фиесте, ничего не делает, только пьет.

Т.е. как?! А кто же пишет этот роман? Дядя, что ли? Как я уже только что сказал:

– Пушкин и Онегин – не одно и то же лицо. А это значит, что они похожи! Не всегда, но периодически, часто читатель считает, автоматически ассоциирует Автора Романа и Героя Романа:

– Как одно и то же лицо!

Как Иисус сказал Апостолам:

– Видели ли вы Отца Моего?

– Нет, откуда, – отвечали ребята.

– Если вы видели Меня – видели и Отца Моего, – ответил Иисус Христос.

И, следовательно, Автор – это тоже Герой Романа. Конкретно, Хемингуэй в роли Джейка, героя романа:

– И восходит солнце, Фиеста.

– Как это может быть? – спросит кто-нибудь. – Один половой гигант, а другой импотент.

Дело в том, что один из них уже настолько устал быть секс символом, что сам уже чувствует себя импотентом. Он уже не может, как раньше, поставить женщин в ряд. На очередь. Но… но находит способ, как продолжать это дело. И находит не только для себя, но и для своего героя. И способ этот Хемингуэй применяет не только для секса, но и для литературы, способ написания романов. А именно:

– Не обязательно, чтобы стоя… не обязательно быть всегда готовым к бою, важно, чтобы в решающий, рабочий момент не надо было говорить:

– Прощай Оружие! – Наоборот:

– Я не ждал тебя, но рад, что вижу.

И точно так же он делал при написании романа. Нет никаких мыслей? И не надо. Более того, обязательно не надо. Важно, чтобы они пришли в непосредственном контакте с Романом. Не приходят? Ищем, как решение всех проблем, всего одно предложение. Нет. Одно слово. Нет. Ставим на диван два кило мандаринов. И так потихоньку их едим и бросаем шкуры в огонь. Слово придет. Одно, нужное слово, придет обязательно. А дальше? Дальше:

– Пусть очередь занимают. – Хватило бы только бумаги.

Вот, пожалуйста, вам связь между сексом и импотенцией. Между Автором и Героем Романа. Между тем, кто только пьет и смотрит корриду, и тем, кто пишет это Восходящее Солнце.

Более того, он не только там пьет, но и ловит рыбу, пьет в лесу кофе, ест утром клубнику. Вы скажете:

– Какая это работа? Одно удовольствие.

А вы хотите, чтобы с ним случилось тоже самое, что произошло с Джеком Николсоном? Чтобы его роман, как роман Джейка, состоял из одной только фразы:

– Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия. Одна работа и никакого удовольствия.

А потом бы он разочаровался в этом однообразном романе без удовольствия, взял кирку и начал гонять жену по отелю. Вы этого хотите? Так сказать, объявил бы ей для разнообразия игру в волка и козлят.

Фиеста – это не послание. Это тур, ваш тур, ваше личное путешествие. Беря эту книгу, вы сами заказываете себе это путешествие. Только так. Дело не просто в благоуханности прозы, как сказал Игорь Волгин. А это машина времени. Однозначно.

Говорят, что:

– Там нет никакого праздника.

Есть. Праздник в существовании прошлого. Как сказал Пушкин:

– Что пройдет, то будет мило. – Будет мило, потому что будет продолжать существовать.

Праздник в:

– Просто Жизни.

Праздник в реальности происходящего. В реальном создании Машины Времени. И восходит солнце – значит:

– И опять я там. Я опять там. Там, где был. Где был счастлив. Солнце опять восходит. Это не только Прощание, но и:

– Здравствуй. Это я. – Как сказал Владимир Высоцкий.

Далее, говорят, что Хемингуэй провоевал всего месяц, поэтому не мог хорошо написать о войне. Извините, но это уже перебор. Как говорится:

– А зачем козе баян?

Как говорил по этому поводу русский Шерлок Холмс Василий Ливанов:

– Если вы хотите такой реальности, чтобы у артиста было побольше опыта по фактуре роли:

– Дездемону надо сначала задушить, а потом выпускать на сцену. А на роль Отелло нанять киллера из Малаховки.

Да и Штирлицу не мешало бы по стажироваться в гестапо. Года четыре. Мюллеру – тем более.

Какой стаж в пребывании на необитаемых островах у Даниэля Дефо? А какой у Конан Дойла в работе детективом.

Это же не журналистика. Здесь все наоборот: чем больше стаж – тем больше ошибка. Вы что-то перепутали товарищ. Тут или в театр, или на ткацкую фабрику. Это две вещи не взаимодополняющие, а наоборот, как сказал Пушкин:

– Несовместные! – Две разные идеи. Одна делать, а другая:

– Казаться!

Социализм, соцреализм, он, правда, так и пишет:

– Быть! А не казаться!

В художественной литературе, в театре, в кино – все наоборот:

– Казаться, а не быть. Ибо здесь быть это и есть казаться.

Очевидно, но частенько эта идея подвергается сомнению. Потому что подвергается сомнению очевидная идея, что:

– Сначала было Слово.

Всё действительно теряется. Как теряется время. Теряется всё, независимо от содержания. Но, о том и Книга, Праздник, который всегда с тобой, что можно это ушедшее оставить с собой. Навсегда с тобой.

Итак, я повторю:

– Кому интересна чужая бумажная импотенция. Важна своя – литературная! В этой книге описывается не одно, сексуальное ранение, а два:

– Второе в сердце.

Герой ранен в пах, а автор в сердце. М.б., в голову. Человек имеет серьезное ранение. Импотенцию к жизни. А жизнь продолжалась. И в романе И Восходит Солнце он находит решение этой проблемы. Как он сказал:

– Затратив нечеловеческие усилия на превращение этого путешествия в Роман.

Во время этого путешествия он находит способ каждый день встречать солнце.

В общем, понятно, что в этом романе не один, а два импотента ищут способ жить дальше. И живут.

Говорят, что в этом романе главный герой Роберт Кон. Он и то, он и се. А в чем его достоинство? В том, что этот парень уразумел народную мудрость:

– Остатки сладки?

Дак мы их еще не выбросили.

Далее, какой был фильм Черепашки Нинзя! И как изуродовали его современные чтецы перевода. Превратили в помойку. Не меньше. И таких фильмов!.. Да, все. Провели кастрацию по Системе:

– Из всех искусств, для нас важнейшим является кино. И цирк.

Здесь заранее, в посылке предполагается, что попасть в прошлое мы не можем. Что, тоже самое, не может быть сделан точный перевод. Пули всегда будут попадать в молоко. И по теории вероятности: от одного до десяти. В десятку только десять процентов попаданий. Но и то это неправильный образ. Ибо:

– В десятку никогда.

Все образы переводчиков рассматриваются вокруг истины. Это всегда то:

– Чего не может быть никогда.

Если так Логично рассуждать, как переводчики, человек никогда бы не появился. Только что-то примерно похожее на него. Так не проповедуют ли эту идеологию похожести, примерности, того, как это могло бы быть, те, кто сам:

– Только похож на человека?

Думаю, это вполне возможно. Как Это Было – только частный случай более общего образа, более общей теории:

– Было – это Прошлое, измененное Будущим.

Именно поэтому листья на картине Ван Гога фиолетовые, хотя должны бы быть зелеными. Их изменила линза будущего.

Переводчики несут свой голос, как выпускники свой диплом. Как ремесленники свой инструмент. Они, возможно, думают, что это и есть Мастерок Масонства. Но нет, конечно, нет. Правильно – это образ Высоцкого, который говорил, что стихи и песни его пишутся не всегда, а когда пишутся, нет уверенности, что эти стихи лучше, намного лучше, чем те, что издают члены союза писателей. Ибо… ибо инструмент не в руке мастера, а рядом.

И это Рядом не унести с собой, как диплом.

Сокращено 1,5 стр.