Уистан Оден - Стихи и эссе Страница 13

МОЙ ДОКТОР. [75]

На вид мой доктор — куропатка,Коротконог и гузка гладка;Он — эндоморф, чьи нежны руки,Кто никогда твердить от скукиНе станет о вреде порока;И мне у смертного порогаНе будет строить кислых рож,А скажет прямо: "Ты умрешь".

Мне б, доктор.

Мне б, доктор, куропатку рядом,Коротконожку с толстым задом,И нежнорукого юнца,Кто не твердил бы без конца,Что для меня вредны пороки,Но мне б, у смерти на пороге,Сказал, не строя кислых рож,Сверкнув глазами: "Ты умрешь".

МОЙ ДОКТОР [76]

Мой доктор (я такому рад!) —Коротконог, широкозад,Упитаннее куропатки,А руки ласковы и гладки:Он эндоморф, но не дебил —Внушать, чтоб я грехи забыл.Свалюсь — он с искоркой в глазахПромолвит: — Ваше дело швах!

МОЙ ВРАЧ [77]

Мой врач (какому буду рад)Коротконог, широкозад,Упитан, точно куропатка;Он не потребует прегадко,Чтоб я забыл свои грешки.Начну откидывать коньки —Он не состроит жалкой рожи,А молвит: — Ну, давай Вам Боже!

ПЕСНЯ ТРИНКУЛО. [78]

(новый вариант)

Купца и короляСогреет зябкий шут,Их мысли — в облаках,До нас не снизойдут.

В уединенье, гдеНе прижился б толстяк,Вихрь снов меня вознес;Норд-ост мне рвет колпак.

Днем вижу я внизуВсе в зелени — село,И дом большой, где яБыл крошкой Тринкуло.

Там — тот надежный мир,Побыть бы где — хоть раз……Любовь и жизнь моя —Случайный выбор фраз.

От страха стаи словЛетят с ветвей нагихТуда, где смех трясетБогатых и святых.

Кружит рой образин,Из мглы промерзлой мча, —Умру, как те, кто мал,Над шуткой хохоча.

ГИМН В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЦЕЦИЛИИ

(для Бенджамина Бриттена)[79]

I

Под сенью древа святая дева,Как черный лебедь в предчувствьи смерти,Возносит к небу псалмов напевы,Без тени гнева свой жребий встретив.Молитве вторя, у края моряОрган вознесся ее трудами.И звуков стая парит, взрываяНад Римом воздух, в могучей гамме.

Как орхидея, нагая, рдея,Богиня встала из пены водСветла и рада. Ее усладаМелодий дивных к себе влечет.К чертогам рая взлетев, играя,Земные звуки прельстят святых.И огнь кромешный, что души грешныхВ аду терзает, уснет на миг.

Пусть музыкантов сны будут вдохновленыПламенем неземным, светом вечным твоим,                                                       О, Цецилия!Взята на небеса, свята твоя краса,                                                      чистая лилия!

II

Мне не стать взрослей;Тело без теней,Чтоб от них бежать,Лишь могу играть.

Мне не согрешить;В мире нет души,Чтоб меня хранить,Чтоб я мог — убить.

Я побежденИ боль признаньяНе утолить ужеСтраданьем.

Все, что жизнь дала,Ты, смеясь, сожглаВ танце огневом —Нет нужды в былом.

Мне никогда не бытьИным. Меня люби.

III

О, слух, твоим созданьям чужда властьЖеланья нестерпимого упасть.Спокойный мир, где Скорбь, забыв про страстьИ нетерпимость юношеских лет,Себе верна, где из истертых мыслейНадежда вновь рождается на свет,Где Страх, как дикий зверь, оставил следСредь повседневных неизменных истин:Верни ушедший день; раскрой секрет

О, дети, что как выводок птенцов,Играют средь обломков языков,Столь неприметны рядом с грудой слов,Столь радостны в сравненьи с тишинойУжасных дел твоих: Свою главу склони,О, резвое дитя. Как ясен разум твой!Рыдай, дитя, рыдай, слезами мир омой.Растленный, смерти пожелав любви,Плачь о судьбе, не прожитой тобой.

О, скрипки стон, когда греха смычокПропилит душу мне наискосок.

Рыдай, дитя, рыдай! Слезами мир омой.

О, непрестанный барабанный бойСердец горячих с хладной головой.

Прошедшего не встретить впереди.

О, трепет флейты, так благодаритДыханье не сошедшего в Аид.

Благослови свободы дар чужой.

О, безрассудно-детский трубный зовУ стен твердыни, что полна врагов.

Неси свой стыд, как розу, на груди.

Тот, кто любит сильней

Глядя вверх на звезды, я понимаю вполне,Что, по их разуменью, я мог бы тонуть в дерьме,Но среди тревог и страхов земныхБезразличие меньше многих иных.

Что подумали б мы, если звезды стали пылатьБезответною страстью, которую нам не понять?Если равным любовям нет места в кругу людей,Пусть я останусь тем, кто любит сильней.

Восхищенный, чего не стану скрывать,Стадом звезд, которым на все плевать,Я не могу сказать, к небу свой взор стремя,Что тоска по звездам подступит при свете дня.

Если б все звезды решили пропасть с небес,Я б научился глядеть в пустоту, всю без —звездную горнюю тьму ощущая насквозь,Хоть бы неделю-другую потратить пришлось.

Слезы льет на перепутьях…

Слезы льет на перепутьяхДевушка о том,Кто охотится с борзымиВ сумраке ночном.

Подкупи же птиц на веткахЧтоб умчались прочь,Прогони светило с неба,Чтоб настала ночь.

Ночи странствия беззвездны,Ветер лют зимой;Впереди — один лишь ужас,Горе — за спиной.

Мчись, покуда не достигнешьМоря, чья волнаГлубока, горька, и все жеПей ее до дна,

Испытай свое терпеньеВ глубине морской,Отыщи среди обломковКлючик золотой.

И на самом крае светаБудет вражий пост —Поцелуй проход оплатитЧерез ветхий мост.

Замок там стоит заброшенМежду мрачных скал.Вверх по лестнице парадной,Через бальный зал

Пробеги, забыв сомненьяИ отринув страх,Чтоб саму себя увидетьВ темных зеркалах.

Нож найди за тайной дверцейИ вонзи туда,Где давно уже не бьетсяСердце изо льда.

1940

ГИМН В ДЕНЬ СВЯТОЙ ЦЕЦИЛИИ

(для Бенджамина Бриттена)

Вариация[80]

О, рыдай на скрещеньях дорогО своей невозможной любви.Он несется с охотой сквозь сумерки,С ястребом на рукаве.

Чтобы птицaм не петь — подкупи их,Взглядом солнце с небес отзови,Чтобы темная ночьПоскорей утонула в траве.

О, беззвездность скитаний!О, зимнего ветра оскал!Страх стоит пред тобой,За плечами печаль холодна.

Убегай к океану,Чьих песен извечна тоска.Хоть вода и безбожно горька,Ты должна его выпить до дна.

И в пучинах морских,Где обломки крушений лежат,Порастратив терпенье, найдиТонкий ключ золотой.

А у самого края земли,Где кошмары пути сторожат,Оплати поцелуемПроход через мостик гнилой.

Там заброшенный замок стоит,Как когда-то стоял,Ты по лестнице гулкой взбеги,Отопри заржавевший замок,

И себя разгляди в глубинеПомутневших зеркалБез сомненья и страха,Поскольку исполнился срок.

Детский нож перочинныйЛежит в тайнике до сих пор.Доставай. Роль доиграна.Вместо суда

Ты сама прочитаешьСебе приговор,Нож вонзая в поддельноеСердце из льда.

ОТРЫВОК ИЗ "С КАКОЮ ЛИРОЙ"