Журнал Русская жизнь - Бедность (февраль 2008) Страница 26

Пошла давеча в супермаркет, где очередей отродясь не было. Тихо, пусто, негромкая музыка. Между полок бродят молодые женщины в коротких норковых шубках и их мужчины. Вдруг замечаю, что посреди зала выстроилась очередь из старых женщин с пустыми вагонетками, насчитала шестьдесят человек. Подошла посмотреть, за чем стоят. Ждали кур с фабрики «Северная» по пятьдесят рублей за кг. «А где куры-то?» - «Кур привезут после двух». На часах было десять утра. Рядом на прилавках лежали горы кур по девяносто, сто, сто двадцать рублей. По универсаму бродил призрак коммунизма, чтобы напомнить, у кого память отшибло, как все это близко: «Сколько дают в одни руки? Кто крайний?» - «Просили больше не занимать.» Призрак бродит сегодня не только по супермаркетам, но и по темным питерским улицам. Каждый раз, когда во мгле иду в университет к первому уроку, вижу толпу стариков у дверей какого-то учреждения. Вроде нет там ни бочки с молоком, ни поликлиники… Полюбопытствовала. Оказывается, народ ждет, когда откроются двери косметического салона, где проходит рекламная акция: с восьми утра до полдевятого можно получить бесплатно сеанс массажа на специальной, трясущейся кровати, размять старые кости.

Случайно узнала, что я имею право на ежегодный перерасчет пенсии - десять лет никто мне ее не перерасчитывал. Я наивно полагала, что увеличение пенсии происходит автоматически. Ишь чего захотела! Забыла, где живешь? Надо лично являться в Пенсионный фонд и писать заявления. Пошла. В девять утра заняла очередь к инспектору. Передо мной было человек семьдесят. Как всегда, лезли без очереди. «Пропустите, у меня больной человек дома лежит!»; «У меня внучка, грудной ребенок, заперта в комнате!» Никаких. Всем некогда. «Встаньте кто-нибудь у двери и не пропускайте без очереди!» Все, сидящие передо мной, были работающие пенсионеры, это им каждый год повышали страховую часть пенсии.

Я спросила полуинтеллигентную пенсионерку: «Вы первый раз за перерасчетом?» - «Почему первый? Восьмой год сюда хожу» - «Если не секрет, сколько в месяц вам прибавили с прошлого года?» - «Семь рублей пятьдесят копеек. А что же, мне их государству дарить?»

Просидев полдня в Пенсионном фонде, выяснила, что имею право и на бесплатный проезд в электричке! А я, дура, каждый раз билет покупаю. Да, нынче в транспорте без билета и мышь не проскочит, а до «монетизации льгот» было раздолье. Если ты моложе пятидесяти пяти, а выглядишь на все шестьдесят, попроси у старшей подруги дубликат ее пенсионного удостоверения (там же нет фотографии!) и езди себе бесплатно. Случались и коллизии. Одна дама, доцент-востоковед, спокойно ездившая в транспорте по чужому пенсионному, сделала круговую подтяжку лица. Сделала удачно, но больше по фальшивому удостоверению ее в метро не пускали, требовали предъявить паспорт. Приходилось надевать очки с толстыми стеклами, горбиться и проходить мимо контролерши, шаркая ногами. Для страховки хорошо также было внезапно зайтись в кашле, прикрыв рот и нос платком.

В прошлом году я долго лежала в загородной больнице, в одной и той же палате. Санитарка баба Валя была из местных и, убирая палату, каждый день жаловалась на свою несчастную жизнь. Муж-прапорщик выпивает. Дочка учится в школе, ей хочется того-сего, а на какие шиши? Сын служит на Севере, все время просит выслать денег: жена не работает, трое детей. Перед выпиской я решила подарить Вале кое-что из нового, неношеного - кофту, блузку, куртку для мужа. На следующий день она принесла весь пакет обратно и положила мне на кровать. В этот день она мыла палату, поджав губы. Через больничное окно я увидела бабу Валю, которая после рабочего дня возвращалась домой в свой поселок. У ворот больницы ее ждал муж на жигулях, на ней была норковая шуба и шапка из чернобурой лисы.

* ГРАЖДАНСТВО *

Олег Кашин

Смерть матроса Железняка

Как погиб лидер воронежских забастовщиков

I.

9 января в Больнице скорой медицинской помощи Воронежа умер 72-летний старший мастер одного из воронежских домоуправлений и одновременно председатель стачкома Воронежского экскаваторного завода имени Коминтерна Виктор Андреевич Швырев. В больницу его положили в начале декабря с сотрясением мозга, множественными ушибами внутренних органов и переломом зубовидного отростка позвоночника. Перелом зубовидного отростка дал кровоизлияние в спинной мозг и последующий его отек, который и послужил причиной смерти. У Швырева вначале отнялась одна нога, потом другая, потом помутился рассудок, потом наступила кома, а 9 января остановилось сердце.

II.

В том, что Швырев работал в домоуправлении и при этом руководил стачкомом на экскаваторном заводе, никакого противоречия нет. 25 октября, после того как завод был признан банкротом, Швырева вместе со всеми остальными сотрудниками (всего 1600 человек) уволили с предприятия, оставив в штате только 185 рабочих, отвечающих за системы жизнеобеспечения, потому что заводская котельная обеспечивает теплом весь Коминтерновский район с его 300 тысячами жителей. Вообще же покойный Швырев работал на экскаваторном с 1958 года, был и старшим мастером, и начальником цеха, а после выхода на пенсию стал энергетиком в пятнадцатом цехе. «Мой завод - моя гордость» - написано на транспаранте за главной заводской проходной. Но никакого повода гордиться к началу двухтысячных у рабочих экскаваторного уже не оставалось. Предприятие было разделено на добрый десяток юридических лиц, основной статьей дохода оставалась сдача производственных площадей в аренду (оставшееся в последнем цеху экскаваторное производство тоже принадлежит арендаторам - ООО «НПП ВЗЭ», дочернему предприятию петербургского Кировского завода; рабочие при этом до самого банкротства оставались в штате ОАО «ВЭКС - Воронежский экскаватор», преемника старого, большого предприятия), зарплату не платили с 2005 года, а владелец завода Вячеслав Евграфович Грузинов постоянно грозил, что вообще закроет предприятие и продаст находящуюся под ним землю девелоперу, давно собирающемуся построить на этом месте развлекательный центр; место действительно хорошее - Московский проспект, дорога в аэропорт и при этом почти самый центр города.

В феврале 2006 года, когда на заводе было введено внешнее управление, профсоюзная организация завода на внеочередной конференции избрала забастовочный комитет. Председатель профкома Николай Семенович Лынов, как, наверное, всякий опытный профсоюзный деятель, до последнего момента старался избежать забастовки, а когда стало понятно, что рабочие готовы в лучшем случае перекрывать Московский проспект, а в худшем - просто громить заводоуправление, - решил ее возглавить, чтобы не потерять контроля над массами.

- Второго февраля 2006 года («Я много лет тренирую память и могу вспомнить любую дату или цифру», - смущенно признается Лынов) под эгидой профкома мы провели экстренное собрание, на котором выдвинули два требования к внешнему управляющему Тарасову - выплатить задолженность по зарплате, которая на тот момент составляла 16 с половиной миллионов рублей, и обеспечить коллектив работой. Требования остались без ответа, и тогда мы приостановили работу, оставаясь в цехах и спасая имущество. Все это происходило, я еще раз подчеркиваю, по инициативе профкома. Председателем забастовочного комитета должен был стать мастер Матющенко, очень хороший человек, которого я рекомендовал, но Швырев самовыдвинулся, и его избрали единогласно, потому что он очень хорошо умел говорить, вел за собой людей.

Действительно, по отзывам всех, кто с ним работал, Виктор Швырев был прирожденным рабочим лидером, которого тихо ненавидело все начальство - ругаться с руководством он умел и любил. Прозвище у него было Матрос Железняк. Во-первых, потому что революционер, во-вторых - потому что он и в самом деле был матросом, срочную службу проходил на Тихоокеанском флоте. Даже в семье его называли матросом Швыревым.

Собственно, на перекрытие дороги два года назад рабочих вывел тоже Швырев, и председатель профкома до сих пор с обидой вспоминает, что в милицию в конце концов забрали его, Лынова, хотя виноват, в сущности, сам; на вопрос милиционеров «Кто здесь главный?» Лынов не мог ответить по-другому - соперничество с Швыревым не прекращалось ни на минуту. Так они и жили, формальный и неформальный рабочие вожди. Бастовали каждые полгода, но единственными результатами забастовок стали отказ Грузинова от планов по строительству развлекательного центра и переговоры с Кировским заводом об аренде площадей. «Мы сохранили завод», - говорит Лынов, имея в виду себя. Швырев тоже говорил: «Мы сохранили завод», но заслуг Лынова признавать не хотел. Кто из них был прав - пожалуй, что и неизвестно.