Петр Хомяков - Свои и чужие Страница 32

Движущей силой частнособственнического уклада, как известно, является буржуазия. Буржуазия не может обойтись без государственной поддержки при обеспечении ей доступа к дешёвым ресурсам. Таким образом, буржуазия постоянно балансирует на грани. С одной стороны, она вроде и не желает зависеть от государства, боится государственно-социалистических тенденций. С другой стороны, безудержным потреблением ресурсов она же провоцирует кризисы, из которых ей не выйти без усиления роли государства. Вся история XX века со всеми революциями и мировыми войнами являет собой иллюстрацию этого опасного балансирования.

Есть только один неиссякаемый ресурс – знания. Однако для понимания важности этого ресурса у буржуазии не хватает образования и культуры, ибо, когда данная социальная группа формировала свою идеологию и социальные стереотипы, роль знаний была ещё не столь очевидна. Поэтому буржуазия неадекватно воспринимает роль знаний и технологий в современном обществе. В данном случае правы «левые» критики капитализма.

Но, в отличие от них, мы считаем, что это не её вина. Это, скорее, беда буржуазии. Возможно, непонимание роли знания, а зачастую просто его неприятие являются инстинктивным нежеланием делиться реальной властью с носителями знаний. Делиться властью с чиновником буржуа исторически худо-бедно, но научен, с интеллектуалом же – пока нет.

Автору могут возразить, приведя примеры гениальных инженеровпредпринимателей типа Генри Форда. Однако не они, а финансовые воротилы определяют лицо современного бизнеса. Последние же не столь технически образованы, а зачастую просто пещерно безграмотны в области техники и естественных наук.

В этом месте дотошный читатель наверняка напомнит о самом богатом человеке Земли Билле Гейтсе, который как раз является изобретателем в области программного обеспечения. Увы, Билл Гейтс как раз подтверждает наши рассуждения. Ибо навязанная всему миру (кстати, с помощью государственной помощи в лице ЦРУ и Госдепа США) программная стряпня его фирмы имеет мало общего с техникой и производством. Современная информатика вообще только четвёртой частью своих разработок обслуживает реальный сектор.

В остальном она работает на банковское дело, которое стало сейчас почти полностью паразитарным, и шоу-бизнес. Так что студент-недоучка Билл Гейтс отнюдь не бизнесмен-производственник. Он и его корпорация есть техническая обслуга финансовых спекулянтов и шоуменов. И именно к этим социальным группам примыкают сейчас лидеры т. н. «новой экономики». Впрочем, ниже, в главе «Технические реалии новой цивилизации и её политические последствия» 3-й части мы ещё коснёмся данного вопроса.

Поэтому в итоге основным выразителем стратегии научно-технического развития становится государство (это не домысел автора, а вывод Комиссии по конкурентоспособности США, содержащийся в её докладе за 1992 год). Но тенденции современного мира, как мы показали выше, требуют очень осторожного оперирования институтами государства, ибо пример сверхсильного государства – это социализм со всеми его пороками и тупиками развития.

На примере частнособственнической экономики можно проследить одну интересную закономерность развития. Негосударственные структуры управления, несомненно, более свободные и творческие, чем государственные. Однако они лишены неких механизмов самоограничения.

Поэтому, эффективно организуя производство, а ещё шире – жизнеобеспечение, они экономят живой труд и, в целом, интенсивнее потребляют природные ресурсы. Но последние иссякают. И тут, в кризисной ситуации недостатка природных ресурсов (относительный избыток ресурсов трудовых) становятся конкурентоспособнее древнегосударственные, социалистические структуры управления. Государство разрушает самоорганизующиеся негосударственные образования.

Этого не происходит, если недостаток ресурсов бывает преодолён ещё до наступления кризиса в процессе новой научно-технической революции. Тогда вводятся в оборот новые, ранее не использовавшиеся виды ресурсов, которые снова оказываются в избытке. В такой ситуации негосударственные структуры опять становятся эффективнее государственных.

Как мы показали несколько выше, именно такая перманентная модернизация и была характерна для всего периода становления капитализма (негосударственной экономики) в Европе и США. И только в таких условиях могли закрепиться стереотипы современного западного общества.

И именно таким образом научно-технические революции XX века спасли буржуазию от уничтожения интернациональным социализмом, или национал-социализмом. С ростом объёмов ресурсопользования процесс научно-технической революции должен стать перманентным. Это требование жизнеобеспечения, о чём мы уже не раз говорили. Но, помимо жизнеобеспечения, реализация данного требования непрерывного развития есть единственный шанс для спасения от социализма. Этот путь развития вполне реален. Но для его осуществления необходимо, чтобы буржуазия поделилась властью с носителями интеллекта. Противоречия современного мира определяются неготовностью класса буржуазии сделать это.

Глава 4

Национализм без социализма

1. Повторение пройденного. Эволюция нравов

Настала пора признаться читателю, что включённые в эту книгу работы, и в первую очередь глава «Экология антропогенеза», помимо удовлетворения чисто творческой (в том смысле, о котором мы говорили ц данной работе) потребности осознать некоторые научные проблемы, прояснить для себя «картину мира», могут, опять же в полном соответствии с нашей теорией, иметь также прикладное значение: конструктивно Объяснив ряд противоречий современного переломного момента развития Цивилизации, определить наилучшую стратегию выживания для русской нации.

Напомним, что согласно нашим построениям, обезьяна стала челоиском благодаря попаданию в исключительную с точки зрения эволюции ситуацию, когда инстинкты стали бессильны. Эту раздвоенность психики человек преодолел благодаря появлению второй сигнальной системы и языка.

Основой, на которой стабилизировалось мировосприятие человека, стало чёткое разделение особей одного вида на «своих» и «чужих». При этом эволюционный смысл имел сам по себе процесс подобного разделения. Первоначальным механизмом реализации этого процесса и его закрепления на биологическом уровне стали кровно-родственные связи в группах «своих» и соответственные модели социального поведения. Кроме этого, раздвоение мировосприятия преодолевается в процессе творчества, которое необходимо для здоровья психики так же, как витамины необходимы для здоровья организма.

Однако это изначальное раздвоение так и не было до конца преодолено. Этот процесс продолжается. Тем более он не был закончен ко времени «задания государства. Государство как структура, созданная в момент глубочайшего кризиса, закрепило новые противоречия в психике человека. Эти противоречия были наложены на уже имеющуюся раздвоенность сознания. «Свои» и «чужие» оказались снова трудно различаемыми.

Появилась целая система градаций принадлежности к «своим». Например, свои сородичи. Но это очень узкий круг – семья, но не род и не племя (уничтоженные вместе с появлением государства), а малая его часть. Или сограждане одного социального уровня, просто сограждане.

При этом чисто биологические механизмы идентификации своих (за исключением ближайших родственников) оказались совершенно выключены. Однако все лучшие, чисто «человеческие» качества эволюционно сформировались только по отношению к своим. И это как раз явилось причиной появления новых противоречий в психике человека, о которых мы ранее упоминали.

Если мы будем говорить об «эволюции нравственности», то появление человека разумного – это гигантский рывок вперёд. Ни один животный вид не имеет такого устойчивого стереотипа солидарного и альтруистического поведения к столь относительно большой родоплеменной общности, как человек. Однако государство – на много порядков большая общность, чем род. Тем не менее, человек не относится (биологически) к согражданам, как к «своим». Они «полусвои». А по большей части – вообще «не свои».

Государство, тем не менее, было заинтересовано в некоем, не обеспечиваемом биологически, способе самоидентификации подданных (хотя бы, чтобы не подрались). Постоянный баланс страха было необходимо подкрепить чем-то «положительным», хотя бы для верхушечной части государства. И такое подкрепление имелось. Вспомним, что язык возник прежде всего как средство групповой самоидентификации. На сознательном и подсознательном уровнях он стал самостоятельным элементом этой самоидентификации. Однако, не будучи подкреплённым другими биологическими и психофизиологическими механизмами, этот элемент не мог обеспечить отношение к соответствующим людям, как к «своим», они были только «четверть свои».