Владислав Пронин - Уроки немецкого (Антифашистская тема в современной немецкоязычной литературе) Страница 6

У писателей ГДР, пришедших в литературу после войны, общей оказалась не только биография, но и характерная склонность к историческому мышлению, и глубокая корневая связь с традициями гуманизма. В горестном настрое стихотворений И. Бобровского ощущается родство с поэзией Тридцатилетней войны, когда отечество после многих сражений подвергалось всеобщему разорению.

А в романах, повествующих о скитаниях фронтовиков, о бессмысленных приказах, каждый из которых может стать для солдата последним, о маленьких спасительных удачах и неотвратимом поражении, заметно воздействие бессмертного романа XVII века «Симплициссимус» Ганса Гриммельсхаузена. Образ отчаянного, везучего ловкача, который, скитаясь по миру, охваченному долгой войной, пытается постичь, где же источник всеобщего слезного горя, в какой‑то мере, безусловно, оказал влияние и на Э. Штриттматтера в «Чудодее», и на Ф. Фюмана, и на М. В. Шульца.

Эрвин Штриттматтер в романе «Оле Бинкопп» (1963) создал традиционный народный характер, наделенный лукавым умом, трезвым здравым смыслом и житейским оптимизмом. Его многогранность противопоставлена нацистской мундирной заурядности.

Литературе, возникшей спустя десятилетие после войны, оказались особенно близкими и традиции немецких просветителей с их очевидной аналитичностью, четкой дидактикой, явным перевесом размышлений над сюжетными превратностями. Эти традиции проявилась в повестях Фюмана.

Франц Фюман — писатель отчетливо интеллектуального склада, каждое событие в его повестях всегда вызывает напряженное авторское осмысление происшедшего.

У себя на родине он хорошо известен детям как автор талантливых вольных пересказов классических сюжетов от Гомера до Шекспира и Гёте. Таким своеобразным переложением классики — только, разумеется, для взрослых — является и его повесть «Эдип–царь» (1966).

Воинское подразделение борется под Фивами с греческими партизанами, а параллельно на привалах офицеры, бывшие студенты, упражняются в обсуждении легенды об Эдипе и замышляют в культуртрегерских целях спектакль по пьесе Софокла. Расстреливают мирных греков и репетируют античную трагедию! Но в чем здесь единство авторского замысла? Или это снова только обсуждение пресловутой раздвоенности фельдфебеля, который, сняв с себя оружие, увлеченно музицирует? Все в этой гротескной ситуации целостно, ибо классика приспосабливалась на потребу агрессивной современности. Софокл подгонялся под нацистские каноны.

Покарать себя за личную вину — единственное, на что способен старый умный профессор, позволивший одурманить себя, чтоб затем лишать разума других. Однако автор оставляет надежду, что роковой поступок профессора хоть в какой‑то мере послужит нравственному возрождению его учеников.

Франц Фюман, раздумывая над причинами немецкой исторической трагедии и наблюдая попытки возродить идеологию нацизма в разных частях света, в своей публицистической книге «Двадцать два дня или половина жизни» дал поразительно емкую и точную характеристику тоталитарного мышления: «Каковы типические черты фашизма в мышлении?.. В области идеологии (при всех формах проявления в недавнем прошлом и настоящем) фашистскими мне представляются следующие черты: элитарное презрение к массе и одновременно стремление раствориться в безликости («магия солдатского строя»); воинствующий национализм с одновременными попытками создать некую международную общность, застывшее мышление — существует только серое или белое; прославление всего жестокого, ужасного, кровавого, доисторического с одновременным преклонением перед техническим, индустриальным, требование милитаризации всей общественной жизни, вплоть до жизни личной, при одновременном одобрении анархической борьбы всех против всех; клевета на разум, совесть и сознание; принцип фюрерства; демагогия, фанатизм, крайний антикоммунизм и все это вместе, не изолированно одно от другого».

В этих раздумьях, очевидно, сказался не только опыт одного Франца Фюмана, но и весь художественный опыт «непотерянного поколения» писателей ГДР.

ЛИТЕРАТУРА РУИН

Министр культов западногерманской земли Баден–Вюртемберг г. Майер–Форфельдер в свое время отдал распоряжение, чтобы учащиеся начальных классов, как и полвека назад, в обязательном порядке распевали нацистский гимн «Германия, Германия превыше всего!». История этого стихотворного создания поучительна. В 1840 году профессор–филолог Гофман фон Фаллерслебен выпустил сборник, озаглавленный «Не–политические песни», скрывавшим под таким демонстративным названием политические стихи, выражавшие умеренную либеральную оппозицию пруссачеству Фаллерслебен позволил себе выпады в адрес военщины, церковников и феодальной бюрократии. Однако его печально знаменитое стихотворение «Германия превыше всего» фашисты спустя почти столетие сделали своим гимном и всячески популяризировали.

Сегодня биография Гофмана фон Фаллерслебена интересует только историков литературы. Волнует сейчас другое.

Неужели прогрессивные западногерманские общественные деятели и литераторы недостаточно сделали для того, чтобы развенчать фашистскую идеологию? Почему идеи реваншизма проникают в школу? Разве Леонгард Франк, Вольфганг Борхерт и Генрих Бёлль, Гюнтер Грасс и Зигфрид Ленц не доказали в своих книгах, что за развязанную гитлеровцами войну в равной мере отвечает фашистский фельдфебель и гимназический наставник? Оба они сначала в школьниках, а потом в солдатах уничтожали в зародыше проблеск самостоятельной мысли, доводя бессмысленными приказами и одуряющей зубрежкой податливый человеческий материал до такого состояния, что из молодого человека легко можно было вылепить законопослушного, дисциплинированного, верноподданного.

Нацистские «воспитатели» руководствовались подлейшим заявлением Гитлера: «Я освобождаю человека от унижающей химеры, которая называется совестью. Совесть, как и образование, калечит человека». Школа и казарма создавали почву «обыкновенного фашизма». Об этом с горечью и гневом, сатирическим сарказмом и аналитической проницательностью писали в романах и новеллах все лучшие писатели ФРГ.

Однако идеи реваншизма, попытки обелить тех, кто заразил народ коричневой чумой, живучи и сегодня. Анализируя нынешнюю духовную ситуацию на Западе, критик И. В. Млечина вынуждена с горечью констатировать: «В некоторых произведениях и общественных дискуссиях ФРГ можно теперь встретить высказывания о необходимости возврата к утерянному «чувству национальной принадлежности». За этой зыбкой формулой четко просматриваются попытки разжечь националистические настроения, против которых так отчаянно боролась на протяжении всех послевоенных десятилетий прогрессивная западногерманская литература. Нынешние умонастроения выражаются в том, что период фашизма рассматривается как время устойчивых связей и традиций, Гитлер — как национальный лидер, при котором был «порядок», как строитель дорог, хранитель таких важных ценностей, как семейный очаг. Не осмысленное полностью, не проанализированное прошлое предстает как стабильное «доброе старое время», окрашивается в ностальтически–розовые тона».

Адвокаты нацизма не хотят вспоминать о том, что так называемый порядок держался силою тотального террора, это «семейный очаг» превратился в фикцию, как только сотни тысяч немецких женщин получили траурные извещения о гибели своих мужей и сыновей, что по покрытым гудроном автотрассам солдат вермахта отправляли на верную смерть. Такого рода забывчивость преступна.

Западногерманские прозаики и поэты задумывались над будущим своего народа уже на исходе войны. Вырвавшись из фашистских застенков, возвращаясь из эмиграции, покидая поля сражений, они брались за перо, чтобы предъявить, счет прошлому, произвести дознание о том, как это могло произойти, подумать вместе с читателями, как вылечить народ от фашистской заразы.

Своеобразным романом–прогнозом была задумана книга старейшего немецкого писателя Леонгарда Франка «Ученики Иисуса» (1949), написанная вдали от родины. Он не знал многих подробностей и деталей послевоенного быта, но отчетливо представлял себе, что будущее народа зависит от детей, от их совести и доброты, честности и справедливости. Вот почему из‑за океана Л. Франк направил в разрушенную страну книгу, полную мудрых, хотя и в чем‑то очень наивных наставлений. Своими книгами и публицистическими выступлениями писатель стремился помочь немецкому народу обрести здравый нравственный смысл, сбросить иго нацизма, найти верный путь в будущее.

Еще не видя своей родины, писатель тем не менее хорошо представлял, чем жила послевоенная Германия. Он сосредоточил внимание на главном — борьбе полярных общественных тенденций: социализма и неофашизма. Писатель почувствовал стихийную тягу народа, только что освободившегося от нацистского угара, к социальной справедливости. Местом действия книги писатель избрал родной город Вюрцбург, разрушенный американскими бомбардировщиками. Вюрцбургские мальчишки создают тайную организацию, устав которой гласит: «Мы, ученики Иисуса, заступники справедливости, берем у богатых, у которых все есть, и отдаем бедным, у которых ничего нет». Они носят имена апостолов, но их поступки порой заставляют вспомнить наших тимуровцев, потому что они всегда спешат помочь старикам и сиротам.