Александр Образцов - Я русский. Вольная русская азбука Страница 8

Конечно, нет. Потому что дача разрешалась советскому человеку примерно для тех же целей, для каких приусадебный участок давался человеку колхозному – чтобы себя кормить картошкой. Это потом уже городской житель опоэтизировал свои шесть соток и навтыкал там различных редкостей вроде кольраби, сельдерея и кинзы. Это потом уже путем невиданного со времен Махатмы Ганди гражданского неповиновения он разгромил установку ЦК на железные тридцать шесть квадратных метров и никаких бань! Это потом уже начались подключения Нахаловок к районным электросетям. Это потом уже дачники свергли советскую власть и растоптали принципы социалистического общежития. И поставили свою власть, которая сказала им: ради Бога! Сколько угодно этажей, хоть до неба! Ройте ямы под сортиры, ничего страшного! Шесть соток мало? А сколько надо? Двадцать? Берите двадцать!

И так далее.

А куда далее? Мы что теперь, снова перескакиваем через несколько этапов общественного развития, и хотим жить по нормам Японии и Нидерландов? Это они могут себе позволить выращивать своими руками экологически чистые овощи. Мы этого позволить себе не можем. Нам надо страну поднимать. Какие могут быть дачи, если средняя зарплата ниже, чем в стране третьего мира, какой-то Латвии или Коста-Рике?

Понятно, что пенсионеры могут месяца два-три померзнуть там. Это их право. Хотя, конечно, если у них есть силы по три часа качаться на полусогнутых до Мюллюпельто или Дивенской, то почему бы не направить свою энергию на подъем народного хозяйства?

Много возникает вопросов.

А ведь как красиво все происходит! На всем пути от Токсова до Кузнечного и по остальным железнодорожным радиусам блестят разнообразные плоскости крыш, фантастические теремки выскакивают то там, то тут между экономных горбатых силуэтов, райские уголки из вишни, алычи и груш скрывают беседки для ночной молодежи, – но кто здесь будет жить завтра?

Потому что завтра все мы окажемся втянутыми в воронку приобретательства и совсем иных интересов.

Когда я вспоминаю немецкие автобаны часу в шестом утра, гудящие от неисчислимых сплошных полос личных машин, развозящих своих хозяев на работу, и те же гудящие автобаны в шестом часу вечера, развозящих их по домам, а часу в девятом вечера на улицах никого, все готовятся к рабочему завтра и разбредаются по спальням, то я не вижу для нас другого пути. Во всяком случае замечательные наши дачи – увы – покрываются пылью и паутиной, как ненужные вещи. Не будет времени для дач.

Столько денег вложено. Столько можно было бы построить кафе, бистро, типографий, дорог, вагонов, кораблей. Столько украдено инструментов и материалов. Столько нервов изорвано в борьбе за право поковыряться в родной русской земле. И что? Все прахом?

Так есть ли жизнь на даче?

Ну конечно есть! Разве выжила бы нация и возродилась бы к новой жизни, если бы не имела глоток чистого приватизированного личного воздуха? Ведь те несчастные сотки – это единственное, что можно было застенчиво, неслышно назвать словом «мое».

И совсем необязательно в дальнейшем, когда мы все чудовищно разбогатеем, ездить куда-то на острова Фиджи или в Непал, чтобы провести там отпуск. Наша родина так держит нас за руки, за ноги, за сердце и за прочие внутренние органы, что нам жизни может не хватить на то, чтобы обследовать акваторию Судаковского озера и реки Каменки.

Это, видимо, и есть наш собственный путь, отличный от западного.

И когда загудят в шестом часу вечера в пятницу автобаны выборгского, лужского, окуловского направлений, когда бесчисленные потоки перламутровых, красных, черных, желтых семейных микроавтобусов тронутся прочь из города, напоминая сверху Атлантику на подлете к Нью-Йорку с летящими по ней стаями моторных лодок в ту же пятницу уикэнда, то ни у одного гостящего немца не будет ни капли сомнения – Россия двинулась на воскресные дачи.

Самогон, самогон – я тебя съем

Я разделял бы русских людей на две неравные части по их отношению к изготовлению самогона.

Большая часть русских подразделяется еще на две подгруппы: на тех, кто начинает пить еще сладкую брагу, и на тех, кто подставляет стакан под первую струйку из змеевика.

Лучшая же часть русских, к каковым я отношу себя, выбрасывает на компрессы начальные 50 граммов первача, чистит основную массу вначале марганцовкой и активированным углем, а затем загружает в прозрачные воды алкоголя разнообразные травы, как-то: зверобой, мяту, календулу, листья малины, брусники, клевер и так далее, без меры. Именно травы чистят самогон до хрустального скрипа, абсорбируя абсолютно все сивушные масла.

Почему я в этом убежден? Потому что янтарные две столовые ложки (или поболее) вбулькнутые в крепкий чай, несут в себе аромат вечной жизни.

Простите меня, европейцы, но ваши можжевеловые и биттнеровские настои страдают одним – скупостью. Вы не в состоянии набить трехлитровую банку травой под завязку. Нет, не в состоянии.

Правда, и сам я не лишен недостатков. Все мне кажется, что где-то есть люди опытнее и умнее меня. Поэтому расскажу одну поучительную историю.

В одной из массовых газет, где много написано и отсутствуют попки, меня привлек рецепт так называемой «геркулесовки». То есть, из пачки оного продукта предлагалось не только согреть душу, но отходами еще и полечить увядающую кожу.

В вечерний час, когда на электроплите «геркулесовка» начала свой путь к вышеупомянутым целям, заглянул ко мне знакомый драматург. Сидим мы, говорим разные пакости об академических и прочих театрах, как я начинаю подозрительно на драматурга коситься. А он на меня.

Вскоре он бежал, а появившаяся жена (моя) спросила меня напрямик, что я сделал такого, отчего во всей квартире пахнет говном? Меня возмутило ее предположение настолько, что я назвал ее не очень разумной женщиной.

Проверка показала, что хваленая «геркулесовка» имеет именно тот запах, о котором говорилось вслух. Более того, вылитая в унитаз жидкость недели полторы гуляла по стояку моего четырнадцатиэтажного дома, вызывая нарекания пенсионеров у подъездов и специальные звонки в аварийную службу.

Каюсь всенародно – виноват я, поверивший газете «24 часа».

Тепло ногам

По даче зимой я хожу в носках. Пол чистый и теплый. Глядя в окна на окрестные сугробы, испытываю насмешливое и удовлетворенное чувство кота, любимого судьбой. Почему мне так повезло?

Шесть лет назад трое грузин поставили мне сруб. Они долго ходили по моей горке, а затем решительно сказали, что начнут стройку без ленточного сплошного фундамента, на столбах. На столбах – так на столбах. Им виднее. Они попросили кувалду и начали бить камни, – этого добра у меня завались. Скоро из неглубоких ям выросли симпатичные колонны из пригнанных камней, скрепленных раствором, через три метра по всем направлениям. Колонны эти стояли на мощных валунах, из которых горка. Потом строители связали все брусом, набили черный пол и понеслись все выше и выше, но это уже другая история. Полы чистые сооружал уже я сам. Я проложил черный пол пергамином и затем, настилая «сороковку», забивал в зазор между полами опилки, плотно их трамбуя. И вот теперь хожу неслышно как кот, едва не мяуча. Правда, мышей в доме нет. И не предвидится.

Под домом гуляет ветер, поэтому хорошо сохнут различные доски, горбыль, полезные растения. Сам бы залез в летний зной, но годы не те.

Соседи приходили и интересовались, сколько машин бетона я собираюсь уложить между столбами фундамента, чтобы все было как у людей. Нисколько, – отвечал я. Хмыкали, хохотали, рассказывали друзьям о городском сумасшедшем. Зимой входили с мороза и удивлялись «ташкенту», опять же интересуясь, сколько десятков кубов дров я гоню в атмосферу. Две охапки в день, – отвечал я, совсем не думая никого дурачить. Обижались именно на это.

Дом стоит на столбах, как замок Тамары над Дарьялом. Или «конкорд», готовый к полету.

Этим летом, гуляя по Синеву, вдруг увидел точную копию своего строения.

Тоже кто-то захотел взлететь.

P.S.

Думаю, что и на обычной областной почве можно ставить дом на столбах. Их вполне выдержат бетонные подушки полтора метра на полтора и глубиной сантиметров в тридцать. Лучше набить их ржавыми кроватями и велосипедами. Отличный получится железобетон.

Сеновал с портретом Брежнева

Без бани на даче скучно. Особенно зимой. Эх, похлещешься веничком, потом в сугроб, еще хлестанешься, и босиком в одним трусах не спеша двигаешься к дому. Там, конечно, пару стопок настоянного на травах алкоголя и прочувственная беседа.

Но баню почему-то предпочитают возводить для коллективных излишеств, как будто собирают там римский сенат. Между тем собственное тело нуждается лишь в пару, настоянном на эвкалипте или мяте.

У меня парная сложена из бруса метр двадцать на метр восемьдесят. На скамье – еще сидение, как бы полок. В углу – каменка из бетонных плит, перетянутых сталистой проволокой, в которую упрятан тэн на два киловатта. За полтора часа парная нагревается так, что пар получается сухой и беспощадный.