Переселение корейцев Дальний Восток России. 1860-1880 годы - Валентин Пак Страница 14

О деятельности миссионеров упоминал почти каждый исследователь корейского переселения в Россию, и далеко не всегда эти отзывы были положительными. Н.М. Пржевальский в работе «Путешествие в Уссурийском крае, 1867–1869 г.» писал (отметим, что эта часть текста отсутствует в советских переизданиях его книги): «Важным деятелем подобного перерождения и обрусения как корейцев, так и прочих инородцев нашего Уссурийского края, должна явиться православная пропаганда, которая, к сожалению, далеко не может похвалиться здесь своими представителями. На все огромное протяжение края есть только два миссионера – один монах и один священник – да и те не отличаются особенным рвением и безукоризненною жизнью.

При таких условиях дело обращения в христианство инородцев идет весьма туго, и далеко не может быть сравнено с успехами в других странах иноверческой пропаганды, представители которой люди с широким образованием и притом люди, до фанатизма преданные своему делу.

Бескорыстное служение на подобном поприще есть дело честное, святое, и недаром миссионерские общества хранят, как святыню, портреты миссионеров, погибших во время их проповедей. Эти люди, бросающие свою родину и с нею все, что есть для них дорогого, бесстрашно идущие к народам диким и варварским проповедывать им слово Божие и, большею частию, мученическою смертию запечатлевающие там свое поприще – эти люди достойны полного уважения каждого человека, каковы бы ни были его личные воззрения. Понятно, что и успех дела, при таких условиях, громадный. На человека неразвитого всегда более действует внешность, чем внутреннее содержание, а потому-то пример строгой жизни и бесстрашное служение своему делу суть самые сильные мотивы, обуславливающие собою успех иноверческой пропаганды.

Можно ли же найти хотя тень всего этого у наших миссионеров Уссурийского края? К сожалению, ответ на подобный вопрос будет только отрицательный. Утвердительно же можно сказать лишь то, что доколе личности, подобные настоящим, будут вести там православную пропаганду, дотоле успех ее будет более чем сомнительный, в особенности среди таких грубых и закоснелых в невежестве народов, каковы корейцы и китайцы».

Любопытно, что спустя 25 лет после Н.М. Пржевальского Н.А. Насекин напишет о миссионерской деятельности почти в тех же выражениях: «Касаясь самой деятельности миссий, нельзя не признать того грустного факта, что результаты этой деятельности совершенно ничтожны и мало заметны…

Хотя количество православных корейцев довольно велико, но качество их заставляет желать многого. Да и трудно ждать успехов проповеди слова Божия, когда проповедник весьма мало или почти совсем не знает языка своих слушателей. Ни красноречие, ни искренне вдохновение и убежденность проповедника не могут дать благих результатов, и поэтому, прежде всего, или миссионеру необходимо знать хорошо корейский язык, чтобы успеть что-либо сделать в его святом деле, или сначала нужно научить корейцев русскому языку и тогда уже начать проповедовать им слово Божие. При отсутствии этих условий самое обращение корейцев в христианство будет только чисто внешнее и совершенно непрочное. Едва ли еще не большее значение в святом деле распространения христианской православной религии между корейцами имеет и будет иметь то обстоятельство, насколько проповедник чувствует призвание к этого рода деятельности. Отсюда самый выбор миссионеров, основанный на строгой оценке их нравственных и душевных качеств, только и может привести к благим и желательным результатам. Необходимо, чтобы миссионер насаждал свою ниву по призванию, с полным убеждением в великости и святости своего дела, а не смотрел на это дело только как на хорошо оплачиваемую должность.

Корейцы, по природе своей, обладают чувством собственного достоинства, а потому, помимо духовного просвещения их, самое обращение миссионеров с ними должно быть ласковое и приветливое. Смотреть на них как на дикарей, пренебрегать ими никак не следует; в противном случае неизбежно устанавливаются если не враждебные, то холодные отношения между миссионером и его паствою, и самый успех проповеди становится сомнительным…».

О формальности обряда крещения и принятия православия сообщали и другие авторы: «Вскоре после переселения корейцев началось обращение их в христианство. Они, по-видимому, не отличают религии от национальности; вступление в русское подданство, по их понятиям, равносильно принятию русской веры. Поэтому крещение могло быть для корейцев простым обрядом, скрепляющим подданство. В Южно-Уссурийском крае крещеные корейцы были уже во времена г. Пржевальского, но их было немного…

Между тем число крещеных корейцев в последнее время значительно увеличилось. Число их дошло до ста семейств. Крещение это, впрочем, составляло один только внешний обряд: многие корейцы забыли даже имена, которые были даны им при крещении» (В.И. Вагин. Корейцы на Амуре).

Смешение религий среди корейских переселенцев порой приводило к довольно странным (по крайней мере, для русских исследователей) коллизиям. Так, Н.А. Насекин с возмущением упоминал о следующем: «Вот некоторые факты, на которые мне неоднократно пришлось наталкиваться при объезде корейских сел., и которые безусловно не должны быть далее терпимы или допускаемы, во 1-х, в силу христианских принципов, а во 2-х и потому, что они находятся в прямом противоречии с нашими гражданскими законами. Так, во многих семействах корейцев я встречал мужа-христианина, а жену буддистку и наоборот, т. е. самые близкие члены одной и той же семьи принадлежат к различным вероисповеданиям. Факт совершенно ненормальный, тем более, что союз христианина с язычницей православной церковью не допускается. Не следует при этом упускать из вида также и то, что дети, происходящие от таких браков, при существующих условиях, т. е. при невозможности миссионеру часто посещать селения своего прихода, остаются по несколько лет не крещеными и так умирают».

Он же отметил еще один недопустимый (по российским меркам) корейский обычай: «Необходимо также обратить серьезное внимание на искоренение между корейцами неравных браков по летам. В настоящее время между ними очень обыкновенное явление, что 12 летнего мальчика, посещающего школу, и далеко еще не достигшего возмужалости, женят на 18–20 летней девушке, совершенно сформировавшейся, или наоборот, 12 летняя девочка выдается замуж (прошу заметить выдается, а не добровольно выходит) за 40 летнего мужчину. Часто даже браки между христианином и христианкою, если кому-либо из брачующихся не вышли года, сначала совершаются по корейскому обряду. Венчают же их лишь только тогда, когда обе стороны или одна из них достигают установленного законом возраста».

Корейские дети. Фото из собрания Элеоноры Прей.

Определенные итоги процесса «обрусения» подвел П.Ф.Унтербергер спустя 30 лет после начала переселения корейцев в Южно-Уссурийский край. В своем историческом очерке развития Приморской области он указывал: «По верованию, обычаям, привычкам, миросозерцанию