Русская эмиграция и гражданская война в Испании 1936–1939 гг. - Константин Константинович Семенов Страница 25

о казачьей сотне, созданной из эмигрантов при одной из интернациональных бригад[260], а в статье российских историков М. Коломийца и И. Мощанского есть упоминание о гибели роты «бывших русских белогвардейцев» из XIII интербригды на теруэльском фронте в конце 1936 г.[261] В воспоминаниях советского военспеца А.А. Ветрова содержится информация о «стрелковом подразделении интербригады, составленном из русских эмигрантов во Франции, большинство которых в свое время служили рядовыми либо младшими офицерами старой русской армии»[262]. Другой советский советник, А.И. Родимцев, рассказывает о русской роте добровольцев в 4-м батальоне «Димитров»[263]. Однако данные утверждения не находят подтверждения и опровергаются как самими эмигрантами, так и простой логикой. Эмигранты-республиканцы не стремились создать собственную часть, так как считали себя не русскими, а советскими гражданами, чье участие в этой войне не должно было афишироваться. Также создание белоэмигрантской единицы должно было бы оставить след в документах республиканской армии.

Косвенное указание на это мы находим в воспоминаниях А.В. Эйснера:

«– А теперь у нас новое распоряжение: ни за что на свете не посылать ни одного русского. Своих, французов, начали отправлять целыми пачками, других иностранцев после проверки – тоже. Будь ты, кто хочешь: итальянец, поляк, хотя бы абиссинец. А русских – нет, нельзя.

– Но почему?

– Комитет по невмешательству.

– Так я же не настоящий русский, не советский то есть. Я же эмигрант с нансеновским паспортом.

– Я-то понимаю. Но ты попробуй кого другого убедить, что это белые русские сражаются за красную Испанию»[264].

Из-за отсутствия своей части русские эмигранты были разбросаны по различным республиканским подразделениям. Наибольшее их количество, без сомнения, находилось в рядах XI, XII, XIII интербригад. В составе XIV интербригады в марте 1937 г. служило 20 эмигрантов[265]. Большинство русских добровольцев из Франции, вступивших в республиканскую армию, были членами Союза возвращения на Родину, являвшегося филиалом французской коммунистической партии. Среди эмигрантов-республиканцев было немного бывших кадровых офицеров императорской и белых армий, а преобладали в основном молодые люди (среди них был даже сын Бориса Савинкова – Лев Савинков), родившиеся или выросшие уже за пределами России. Благодаря прекрасному воспитанию, многие из них владели различными иностранными языками и выполняли функции переводчиков при общении советских военспецов с испанцами и иностранными добровольцами. Существует и информация о бывших чинах Русского экспедиционного корпуса во Франции, служивших в составе интербригад.

В 1937 г. незадолго до смерти командира XII интербригады генерала Лукача (Матэ Залка) его подчиненные русские эмигранты снова стали обсуждать вопрос формирования русской части.

«– Знаешь что, – вдруг воодушевился он, – почему бы тебе не предложить командиру бригады собрать таких, как мы, воедино? Насколько я умею считать, на взвод нас еще наскребется. В одном нашем батальоне восемь человек есть, считая не только кто из Союза возвращения, но всех русского происхождения. И нам бы вместе веселей, и виднее было бы, как мы деремся. А то в балканскую роту батальона Домбровского один неплохой мужик попал – я его давно знаю, – так, несмотря что он член партии, некоторые на него как на белую ворону взирают.

Я пообещал доложить о его предложении Лукачу»[266].

Прибывающие в республиканскую армии иностранцы направлялись в учебные центры. Учебный центр (база) интербригад располагался в городке Альбасете. В центре для обучения из добровольцев формировались языковые группы и группы по родам войск. Центр находился под полным контролем политического управления Коминтерна и его главы Андре Марти, получившего за злобный характер и скорые расправы прозвище «Мясник из Альбасете».

Русский доброволец в польском батальоне Домбровского Николай Дворников

О процессе формирования в Альбасете вспоминал один из добровольцев: «Здесь проводилась перегруппировка добровольцев – по роду оружия и специальностям. Сюда же прибывали противотанковые орудия. Для них нужно было подготовить расчеты, поэтому был создан учебный противотанковый центр. Обучающихся разделили на три группы: 1-я – романская (французы, итальянцы, бельгийцы), 2-я – англо-германская (англичане, немцы, австрийцы), 3-я – славянская (поляки, представители балканских и прибалтийских стран, русские эмигранты)»[267].

Подготовка добровольцев в учебных центрах длилась от 10 дней до нескольких месяцев. Это зависело исключительно от положения на фронте – при наличии угрозы на передовую перебрасывались части не только не закончившие обучения, но и не завершившие формирования. Это обстоятельство, а также использование республиканским командованием интербригад в качестве ударных частей приводило к достаточно большим потерям среди иностранных добровольцев. Так, весной 1938 г. за один месяц боев численность интербригад снизилась: XIV – с 5150 до 2580 человек, XV – с 2329 до 160 человек[268].

Стоит отметить, что бойцы интербригад имели высокую мотивацию, и даже будучи ранеными, оставались в строю. Доброволец Макс Гуревич из пулеметной роты батальона «Димитров» вспоминал: «Наш батальон до 8 сентября (1938 г. – Примеч. К.С.) непрерывно находился в разных секторах Левантского фронта. В районе Монте-Негро меня легко ранило осколками противотанкового снаряда в обе ноги и руку. В нашем расчете одного убило и четверых ранило, и я остался у пулемета»[269]. Подобная ситуация была и в других подразделениях интербригад, например в артиллерийской батареи 150‑й бригады: «Утром 16 июля (1938 г. – Примеч. К.С.) – тревога. Снова отбиваем контратаку. Наши первые раненые – Михаил Чемазар и Виктор Фейгин из Эстонии – остались в строю»[270].

Наряду с интербригадами эмигранты служили в различных частях республиканской армии. В пехотных частях: 4‑й бригаде (К. Жак), 52‑й бригаде (С. Пшезковский), 83‑й бригаде (М. Пиановский), 95‑й бригаде (С. Войний), 117‑й бригаде (А. Дикштейн), 119‑й бригаде (Я. Махаровский), 124‑й бригаде (Р. Вистер), 221‑й бригаде (П. Филиппович), 224‑й бригаде (Р. Вайнрих), 27‑й пехотной дивизии (И. Хутпик, С. Еселевский, А. Зилбергер, Й. Монк), 29‑й пехотной дивизии ПОУМ (М. Лещ), 35‑й пехотной дивизии (В. Кресса, Карчевский), 45‑й пехотной дивизии (В. Филатов, Б. Щербак, С. Иванов, Д. Палев, С. Корнет, Р. Лобков).

Некоторое количество эмигрантов служило в составе специальных частей республиканской армии – в авиации (М.А. Крыгин, А. Иванов, Гончаров), в артиллерии (В.К. Глиноецкий, С. Яровский, Ш. Вольф), на бронепоездах (К. Зак). Диверсионной деятельностью занимался Л.Б. Савинков в рядах XIV партизанского корпуса[271].

Ряд добровольцев находился на различных должностях в тылу армии. А.В. Есимонтовский был начальником обоза 35‑й пехотной дивизии, при его непосредственном участии была организована дивизионная школа. В штабе II корпуса служил Яков Волынер.

Как правило, эмигранты достигали в армии республики скромных должностей – никто из них не смог подняться выше капитана. Наиболее важную должность занимал бывший полковник Русской армии генерала П.Н. Врангеля В.К. Глиноецкий – он был командующим артиллерией Арагонского фронта. В армии республики проходило службу около 40 офицеров белых армий[272]. Один из них оставил заметки о