Тихая моя родина - Сергей Юрьевич Катканов Страница 41

Только один из свидетелей называет их группой, и то не приводит ни одного факта совместных действий. И следователь, «разоблачивший контрреволюционную группу», даже не пытался доказать существование группы. Видимо, эти мужики, каждый сам по себе просто болтали лишнее, а, может быть, и болтовню им приписали. Все они тройкой НКВД 11 октября 1937 года, как участники группы, проводившей антисоветскую агитацию и вредительство в колхозе, осуждены были на 10 лет каждый. Их объединяет по крайней мepe то, что в прошлом все они — зажиточные крестьяне. Как же попал в эту компанию отец Василий Кулаков?

***

«Изъято при обыске у Кулакова: паспорт, евангелие, два креста серебряных, письма, фотографии», Что и говорить — полный антисоветский набор. Кулаков, и в лучшие времена державший лишь одну коровенку, работая садовником, личного хозяйства не имел вовсе. Что нужно было 64-летнему старику с исковерканной судьбой? Разве что память о прошлом, которую конфисковали при обыске. В колхозе он ни когда не состоял и вредительством, естественно, заниматься не мог. Он и по возрасту заметно отличался от тех, с кем шел на сей раз по одному делу. Как бы не относился Кулаков к советской власти, к колхозам, ни к какой организации он, конечно, не принадлежал.

Просто время от времени говорил то, что думал. Нет, он не любил болтать. Но у него иногда вырывались, видимо, фразы, которые приписывают ему свидетели: «Вы Бога забыли, Он вас за то и наказывает. Если бы вы меньше думали о колхозах, а больше молились, то не голодали бы, как сейчас». «Если бы не было колхозов, вы жили бы лучше, ни кто бы вас насильно на работу не выгонял». Да, он вполне мог это говорить.

Верить ли тому, что он агитировал в церковные праздники на работу не выходить? Но он не был агитатором по самому своему складу. Он ни кого ни в чем не стал бы убеждать. Он мог разве что проворчать: «Нехристи, что вы делаете, в Пасху работать пошли». И вот за это ему дали 10 лет.

Людей в последние годы вольной жизни Кулаков вообще сторонился, старался избегать общения с ними. Что творилось в душе у этого старика не знал никто. Вот что, к примеру, вспоминали о нем в 40-м году те, кто вместе с ним работал в детском доме: «Кулаков был очень замкнут, я не видела, чтобы он с кем-нибудь разговаривал», «Работал Кулаков хорошо. Был очень замкнут, не знаю, чтобы с кем-нибудь имел близкое знакомство. Агитации против колхоза от него не слышал».

E.B. Кулакова, его дочь, написала заявление с просьбой о помиловании отца: «Отец был, сколько я знаю, честным человеком, хорошо относился к работе и позорным вредительством никогда не занимался. Революции он не понял и был от неё далек, по впоследствии часто говорил, что советская власть сделала для народа много хорошего. Старику 67 лет, ему и так не много жить, в заключении третий год».

Заявление было рассмотрено, и 18 октября 1940 года наложена резолюция: «Решение тройки НКВД по Северной области от 11.10.37 оставить в силе».

Василий Филатарович Кулаков, конечно не вернулся оттуда, куда попал. Но то, что в 1937 году он пошёл по одному делу с колхозниками, пусть не надолго, но спасло ему жизнь. Если бы его взяли тогда вместе с другими священниками, пусть даже и бывшими, расстреляли бы вне всякого сомнения.

II Души обезглавленных

…Убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя… И увидел я души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его.

Откровение Иоанна Богослова.

Отцу Константину Турундаевскому, который проходил вместе с отцом Василием Кулаковым по первому делу, дали, напомним, самый большой срок из всех участников «контрреволюционной организации», которая была создана фантазией следователя в 1930 году — 8 лет концлагеря. Но приговор был смягчен, через несколько лет концлагерь заменили ссылкой, а в декабре 1936 года освободили. Правда, не надолго.

Когда в 1937 году его снова арестовали, на допросе он ответил коротко: «Контрреволюционной деятельности я никогда и нигде не проводил», Однако, среди арестованных вместе с ним, нашлись и более словоохотливые.

Отец Василий Швецов свидетельствует: «Турундаевский контрреволюционную работу повел неосторожно. В начале 1929 года организовал контрреволюционные сборища в своей квартире. За что был арестован и осужден. Когда возвратился из ссылки, возобновил со мною связь и в данное время работает сторожем при Вологодской поликлинике, выполняя отдельные наши поручения». Какие именно поручения, так и осталось непонятно, а вот о том, что значит «наши», отец Василий Швецов рассказывает с подробностью, порождающей множество вопросов и недоумений:

«Будучи враждебно настроен по отношению к советскому строю, я с 1929 года проводил активную подпольную работу, являясь одним из руководителей существующей монархической организации духовенства. Начало возникновения нашей организации относится к 1927 году, когда в Вологде по инициативе епископа Сильвестра Братановского был создан Вологодский епархиальный совет. Это дало легальную возможность руководства периферийными церковными приходами. В 1929 году по инициативе Богословского, Лощилова и меня под руководством прибывшего из Москвы архиепископа Амвросия Смирнова создали при епархиальном совете руководящий контрреволюционный центр для руководства и проведения практической деятельности по борьбе с советской властью. На одной из наших сходок архиепископ Амвросий говорил: «Да, коллективизация идет быстро, несомненно, это создает опасность отхода населения от Церкви и повлечет за собой закрытие храмов. Нам необходимо принять свои меры, создавать свои кадры надежных людей, взяв упор на кулацкую среду в деревне, монашество и бывших людей в городах». К концу 1929 года на периферии уже имелось 45 священников из монахов, нами подобранных и поставленных. Основная задача, которую мы перед собой ставили — установление в стране монархического строя, как единственной системы управления, покровительствующей Православной Церкви. В работе с активом поручали внедрять монархические взгляды и, используя религиозные чувства, разжигать ненависть к советской власти».

По этому делу арестовали 12 священников из Вологды, 7 — из Вологодского района. В обвинительном заключении значится, что контрреволюционные группы этой организации существовали так же в Тотемском, Сокольском, Кубено-озерском, Усть- Кубенском, Грязовецком, Чебсарским районах. Масштабы впечатляют.

Из дела видно, что стилистика НКВД по сравнению с 1930 годом заметно изменилась. Тогда, «разоблачив контрреволюционную организацию», даже не пытались доказать, что эта