Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I - Евгений Александрович Адамов Страница 23

Ввиду того что до сих пор эта записка не была опубликована, мы воспроизводим здесь ее полностью:

«Последние донесения российского посла в Берлине указывают на двойственность и несомненную неискренность германских государственных людей в вопросе о положении германского генерала, назначенного командиром первого турецкого корпуса, расположенного в Константинополе. Не говоря о противоречивых объяснениях по этому вопросу германского статс-секретаря по иностранным делам и германского посла в Константинополе, и тот и другой обнаружили полную уклончивость не только в определении срока, в течение коего вопрос может получить разрешение, но и вообще в связывании себя какими бы то ни было положительными обещаниями.

Проект сообщения печати, переданный г. Яговым нашему послу, с теми оговорками, коими сопровождалась эта передача, а именно что оно не может служить основанием ссылки на какие-либо обещания, в нем заключающиеся, представляет в особенности яркое отражение двусмысленного образа действий берлинского кабинета.

Нельзя поэтому не разделить сомнения российского посла в Берлине, что умышленное затягивание переговоров свидетельствует о желании выиграть время, дабы разбить возможность объединенных действий держав Тройственного согласия, после чего нам останется лишь примириться с совершившимся фактом.

Предположение это представляется тем более вероятным, что подобную тактику Германия уже однажды применила с успехом, а именно в адрианопольском вопросе, когда барон Вангенгейм сначала настаивал на том, чтобы на Турцию не было оказано давления и что ее удастся мирным путем склонить к подчинению воле держав, а потом стал утверждать, что упорство Порты не может быть сломлено.

Обдумывая дальнейший наш образ действий в случае весьма возможного неуспеха наших непосредственных переговоров в Берлине и Константинополе, нельзя не высказать следующих соображений.

Ввиду выраженного Францией и Англией желания мы решили выждать последствия поездки барона Вангенгейма в Берлин и личного его доклада канцлеру. В настоящее время мы могли бы доверительно поставить в известность обе державы о характере последних бесед нашего посла в Берлине с германскими государственными людьми и указать им, что, не отказываясь от продолжения этих переговоров, мы в то же время не слишком рассчитываем на их успех. В силу этого нам необходимо теперь же заранее условиться относительно того, в какой мере мы можем рассчитывать на содействие обеих держав в дальнейших совместных выступлениях.

Нельзя, конечно, скрывать от себя всей серьезности такого рода выступлений, если бы они были решены державами Тройственного согласия.

В самом деле, если Россия, Франция и Англия решатся повторить совместное представление в Константинополе о недопустимости командования иностранным генералом корпусом в Константинополе, то они должны быть готовы к подкреплению своего требования соответственными мерами понуждения. Нам предстоит, следовательно, быть осведомленными о том, расположены ли Франция и Англия в принципе к таким мерам понуждения и в чем таковые могли бы заключаться.

Оставляя нашим военному и морскому ведомствам определить, какие меры понуждения представлялись бы им наиболее осуществимыми, со своей стороны осмеливаюсь доложить, что с политической точки зрения едва ли не самым целесообразным представлялось бы, в случае неудовлетворительного ответа Порты, одновременное совместное занятие Россией, Францией и Англией известных пунктов Малой Азии, с заявлением, что указанные три державы останутся в этих пунктах, пока их требования не будут выполнены.

В случае принятия указанного принципа Англия и Франция могли бы занять такие порты, как Смирна и Бейрут; мы, с своей стороны, имели бы выбор между занятием Трапезонда или Баязида или еще иной какой-либо операцией, если бы таковая признана была более соответственной нашими военным и морским ведомствами.

При решении указанного вопроса нельзя, конечно, упускать из виду, что на почве давления на Порту не исключена возможность активного выступления Германии на ее защиту. В этом случае решение вопроса может быть перенесено из Константинополя и Турции на нашу западную границу со всеми последствиями, отсюда вытекающими.

Вашему императорскому величеству принадлежит принятие столь ответственного решения. Исполняя свой верноподданнический долг, я считаю себя обязанным по силе разумения и совести высказать следующие соображения.

В случае решения довести до конца осуществление наших требований риск серьезных европейских осложнений, несомненно, должен иметься в виду, хотя существует вероятие, что твердая решимость не отступить с позиции, которая будет нами занята, окажется достаточной для получения нами должного удовлетворения. С другой стороны, если в столь существенном вопросе, как командование германским генералом корпусом в Константинополе, Россия примирится с создавшимся фактом, наша уступчивость будет равносильна крупному политическому поражению и может иметь самые гибельные последствия. Прежде всего она не предохранит нас от возрастающих притязаний Германии и ее союзников, начинающих усваивать все более и более неуступчивый и непримиримый тон во всех вопросах, затрагивающих их интересы. С другой стороны, во Франции и Англии укрепится опасное убеждение, что Россия готова на какие угодно уступки ради сохранения мира. Раз такое убеждение укрепится в наших друзьях и союзниках, без того не очень сплоченное единство держав Тройственного согласия может быть окончательно расшатано, и каждая из них будет стараться искать иных обеспечений своих интересов в соглашениях с державами противоположного лагеря. Именно такого рода результат, по-видимому, учитывается Германией, которая под разными странными предлогами возражает против предложенной ей нами компенсации в смысле удаления английского адмирала, стоящего во главе преобразования турецкого флота, из Константинополя в другое место. Берлинский кабинет, быть может, рассчитывает столковаться за наш счет с Англией, и, быть может, такого рода видами объясняется предстоящая поездка барона Вангенгейма в Лондон.

Если бы указанные предположения подтвердились, то Россия в конце концов осталась бы фактически в полном политическом одиночестве, ибо едва ли нам пришлось бы особенно рассчитывать и на Францию, которая и без того склонна жертвовать общими политическими интересами в пользу выгодных финансовых сделок.

Все вышеприведенные соображения побуждают меня всеподданнейше доложить вашему императорскому величеству основанное на них мнение, что если наши военное и морское ведомства со своей стороны признают возможным идти на риск серьезных осложнений, при условии, конечно, соответствующей решимости Франции поддержать нас всеми силами и Англии — оказать существенное содействие, то нам следует теперь же вступить с обеими державами в весьма доверительный обмен мнений по сему вопросу. Если бы из этого обмена взглядов выяснился уклончивый образ действий наших друзей и союзников, то нам, конечно, пришлось бы в дальнейших наших действиях считаться с весьма серьезным риском отдельных выступлений России. Если же ответы Франции и Англии были бы признаны удовлетворительными, то, соблюдая всю необходимую сдержанность и осторожность для предотвращения по возможности осложнений, нам следует твердо отстаивать наши интересы до