Константинополь и Проливы. Борьба Российской империи за столицу Турции, владение Босфором и Дарданеллами в Первой мировой войне. Том I - Евгений Александрович Адамов Страница 24

Если изложенные соображения представятся вашему величеству заслуживающими внимания, я всеподданнейше ходатайствую перед Вами, государь, назначить для обсуждения их и принятия тех или иных решений особое совещание под председательством статс-секретаря Коковцова при участии военного и морского министров, начальника генерального штаба и меня, разрешив мне сообщить этим лицам копии настоящей моей всеподданнейшей записки.

С.-Петербург, 23 декабря 1913 г.».

На подлиннике царская резолюция «с-ъ» (согласен)[91].

Участникам совещания разосланы были копии этой записки и следующие тезисы Министерства иностранных дел:

1. Допуская возможность командования германским генералом какой-либо частью турецких войск, расположенной вне Константинополя, например, в Адрианополе, Россия не может примириться с пребыванием в Константинополе иностранного генерала, командующего частью.

2. Министерству иностранных дел надлежит продолжать в этом смысле переговоры в Берлине и Константинополе.

3. Ввиду того что последние известия указывают на двусмысленный образ действий германского правительства в этом вопросе, надлежит в настоящее время принять решения на случай, если бы представилось необходимым подкрепить наши требования мерами понуждения.

4. Означенные меры понуждения могли бы выразиться с нашей стороны в занятии одного из пунктов Малой Азии, например Трапезонда или Баязида, с заявлением, что мы останемся там до исполнения наших требований.

5. Выяснив определенно, какие точно меры понуждения могут быть нами применены, надлежит войти по сему предмету в доверительный обмен мнений с английским и французским правительствами, ввиду необходимости решиться на меры понуждения, только выяснив себе заранее, можем ли мы рассчитывать на соответствующие выступления обоих правительств.

6. В переговорах с указанными правительствами следует установить со стороны всех трех держав необходимость крайне осторожного и дружного образа действий, дабы избежать, если окажется возможным, обострения конфликта, могущего иметь последствием общеевропейскую войну. Вместе с тем с нашей стороны должны быть приложены усилия, дабы склонить Францию и Англию к необходимости довести раз начатое дело отстаивания общих требований до конца.

7. Если эта точка зрения будет принята всеми тремя державами и переговоры в Берлине не приведут к желательному результату, надлежит условиться относительно известной градации в мерах понуждения. Таковыми могут быть: а) последовательно проводимый финансовый бойкот Турции; б) если бы этот метод не дал желательных результатов и не произвел должного воздействия, как это имело место в адрианопольском вопросе, то три державы могли бы отозвать своих представителей из Константинополя; в) одновременно правительства России, Франции и Англии оповестили бы Порту о сроке выполнения их требования, после чего приступлено было бы к осуществлению мер понуждения, с предупреждением, что они прекратятся лишь по выполнении предъявленных требований.

8. В случае если бы для своевременного принятия мер принуждения с нашей стороны потребовались бы известные подготовительные меры военного характера, как то усиление частей на Кавказе, то меры эти желательно обставить возможно меньшей оглаской. С политической точки зрения представляется, однако, необходимым, чтобы вслед за угрозой, если к таковой придется прибегнуть, можно было бы без задержки приступить к ее осуществлению.

9. Результаты совещания, согласно полученному министром иностранных дел высочайшему повелению, представляются им на благовоззрение его императорского величества.

Весьма ограниченное по составу совещание состоялось 31 декабря 1913 г., под председательством Коковцова, при участии: военного министра Сухомлинова, морского министра Григоровича, министра иностранных дел Сазонова, начальника Генштаба Жилинского.

За истекшую со дня представления царю записки неделю из Константинополя были получены, как объяснил членам совещания Сазонов, «противоречивые» известия: так, телеграммой от 29 декабря Гире сообщал, что Лиман покидает командование первым корпусом, оставаясь инструктором военных школ и начальником военной миссии, а телеграммой от 30 декабря — что отставление Лимана от командования первым корпусом еще не совершившийся факт. «Если бы сообщаемые в первой телеграмме известия соответствовали истинному положению вещей, то настоящее совещание могло бы быть признано менее срочным и обсуждение положения носило бы лишь академический характер».

Коковцов пояснил, что целью совещания является «определение положения, которое надлежало бы занять при всяком возможном обороте дела», что для русского правительства, по его мнению, является нравственным правом и обязанностью не отступать от точки зрения, установленной во время переговоров в Берлине в октябре 1913 г. Затем Сазонов поставил вопрос, «как надлежало бы отнестись к начальствованию одного из германских офицеров над дивизией, расположенной не в самом Константинополе, а в Скутари, ибо такая постановка вопроса уже ранее намечалась».

Такой оборот дела совещание признало также недопустимым, признавши допустимой «инспекцию» генерала Лимана не в большем объеме, чем общий надзор за армией (а не территориальное командование).

По мнению Сухомлинова, «замысел Германии, энергично принимающейся за реорганизацию турецкой армии, представляется ясным. Турецкие войска, развитие качеств которых поручено германской военной миссии, окажутся на нашей кавказской границе естественно направленными против России». Поэтому он «желал бы осведомиться относительно возможности оказать влияние на Турцию в целях удаления военной миссии». Сазонов сообщил о неудаче своего плана финансового бойкота Турции, объяснивши ее тем, что «французское правительство не всегда обладает возможностью воздействовать в надлежащем смысле на французские финансовые круги»… «В случае, если бы меры финансового характера не произвели на Турцию желаемого воздействия, надлежало бы выработать программу, предусматривающую способы оказания более непосредственного давления на Порту. Нам следует, со своей стороны, выяснить, какого рода меры могут быть предложены Россией…»

Коковцов, продолжавший стоять на точке зрения осторожности, попросил предварительно осветить положение с другой стороны: германское правительство ищет выхода из положения, но нуждается в соблюдении своего престижа внутри и вне Германии, поэтому ультимативные требования затрудняют для него компромиссный выход; следовало бы продолжать переговоры с Берлином до того момента, когда вполне выяснится невозможность добиться этим путем намеченной цели. К этому осторожному мнению Сазонов поспешил присоединиться, после чего началось обсуждение «мер воздействия» с установления Коковцовым того, что «предварительно принятия того или иного решения императорское правительство должно знать, в какой мере ему будет оказана поддержка Франциею и можно ли рассчитывать на активное участие в воздействии на Порту со стороны Англии».

«Министр иностранных дел, подтверждая, что меры давления им действительно предусматриваются в расчете на содействие всех держав Тройственного согласия, указывает на то, что является невыясненным, насколько энергично готова была бы действовать Англия. Что касается Франции, то русское правительство может рассчитывать на деятельную поддержку до крайних пределов. Министр получил от г. Делькассе уверение от имени французского министра иностранных дел, что Франция пойдет так далеко, как того пожелает Россия»[92]. По мнению Коковцова, «Англия, до сих пор не оказав никакого существенного содействия стараниям петербургского кабинета, скорее облегчала Германии, фактом присутствия в Константинополе адмирала Лимпуса, ее сопротивление настояниям России».

Далее Сазонов заявил, что, по его мнению, энергичное воздействие трех держав может и не повлечь за собой войны с Германией.