Повенчанный честью (Записки и размышления о генерале А.М. Каледине) - Кожемяко Иван Иванович Страница 30

Каледин услышал отрывок фразы, исходящей от исполина:

– И что, говоришь, словно лешие скрылись в лесу, и ты их не видел?

– Истинно так, Ваше Величество! Талантливый мальчишка. Любую задачу поставьте лично, чтоб не думали, что я что-то подстроил, всё решит. Умница, сущий умница!

Алексей чётко отбил шаг, вытянулся в струнку и громко доложил:

– Ваше Императорское Величество! Сотник Каледин по Вашему вызову прибыл!

Государь уставился на Каледина немигающим взглядом:

– Ты – полковника Каледина сын?

– Так точно, Ваше Императорское Величество! Алексей Каледин…

– Да не кричи так, сотник! Я хорошо слышу. А батюшку твоего – помню до сей поры. Я ещё Великим князем был, и пришлось быть в его полку.

– А тут, – и он повернулся к Шаповалову, – турки пошли в наступление. И я как-то замешкался, остановился в нерешительности.

– Так он, – Государь счастливо засмеялся, вспоминая молодость, – как гаркнет: «Господ офицеров, без различия в чинах и положении, прошу быть с людьми. И наставлять на стойкость и мужество в бою личным примером».

– Я даже заробел, – продолжил Император, – но ничего, кинулся к конвою, который меня сопровождал и доложил командиру полка: «Как действовать мне, господин полковник?»

Затих, шумно засопел, отпил со своего огромного бокала несколько глотков, и молодо закончил:

– Весёлое было дельце! Никогда более не ходил в атаку в конном строю. А тут, в соответствии с замыслом полковника, выскочили из балки, да и ударили во фланг турецкой пехоте. Опрокинули и погнали прочь. Конвой, черкесы, перерубили всех, кто не успел скрыться. И я двоих клинком достал. А тут и полковник, воспользовавшись моментом, основными силами ударил. Успех был полный!

– Так вот, он, полковник Каледин, Государю, моему отцу-то бишь, лично представление на меня написал, представляешь? – он опять повернулся к Шаповалову.

– Так мол и так, свиты Вашей полковник Александр Романов, то есть – я, – при этих словах Александр III хорошо и душевно заулыбался, – проявил доблесть и героизм и заслуживает Георгиевского креста.

И он положил огромную руку на скромный крестик ордена Святого Георгия IV степени, который, единственный, и был у него на мундире.

– Самая дорогая награда! Не за титул, не за положение, не по случаю годовщины царствующего дома, а за живое дело.

– Так что, казак, – обратился он к Алексею, – помню твоего батюшку и, если жив, кланяйся ему от меня.

И уже иным, государственным тоном, не терпящим возражения:

– Тут генерал Шаповалов легенды о тебе рассказывает. Так вот, иди сюда, – и он ткнул пальцем в карту, – в этом лесочке – штаб супротивного вам корпуса.

– Доставишь ко мне командира корпуса – погоны есаула, вот они, – и он протянул руку к адъютанту.

– Понимаю щекотливость положения, но действовать разрешаю без оглядки, только живым доставьте, не придушите генерала. Понял?

– Так точно, Ваше Величество. Разрешите исполнять?

– Давай! – уже без интереса бросил Александр III и повернулся к Шаповалову.

Алексей заторопился к эскадрону. Совещались недолго и вскоре, в вечерних сумерках, эскадрон растаял в лесу.

В расположении войск условного противника двигались сторожко, по лесным чащам. Каледин выбросил вперёд и по бокам дозоры из самых ловких казаков и ежечасно получал от них доклады.

Вскоре, один из дозоров прислал пленённого капитана, который, как только ему вынули кляп изо рта, разразился такой бранью, что казаки даже опешили.

Каледин резко его оборвал:

– Господин капитан, по условиям учений, Вам известных, Вы не имеете права себя так вести. Извольте отвечать на поставленные вопросы, иначе я буду вынужден доложить по команде, до самого Государя, задачу которого мы выполняем.

Капитан присмирнел.

К тому же, он не видел чина Алексея под комбинезоном, которого он, отродясь, не встречал.

Поэтому, сквозь зубы, попросив у казаков закурить, и лихо свернув самокрутку, стал отвечать на поставленные вопросы. Подумал перед этим: «Ну его, какой-нибудь адъютантишка, не оберёшься потом с ним!»

Капитан оказался офицером связи и вскоре Алексей знал всё о местоположении штаба корпуса, системе его охраны, паролях – на сегодняшний и завтрашний день.

Даже о том, в каком домике проживает командир корпуса и кто с ним рядом.

Ещё день казаки потратили на наблюдения за штабом. Слава Богу, охрана вела себя беспечно, никто и думать не мог, что рядом со штабом корпуса затаился эскадрон войск противника.

Поздно ночью, вылазку возглавил сам Каледин, он с десятком самых отчаянных и проворных казаков, стали приближаться к домику командира корпуса.

Денисов, умница, весь вечер, затаясь с биноклем на высоком дубе, изучал все подходы и организацию охраны домика командира корпуса, его личный режим и порядок работы.

Огромного роста генерал, тучный, моложавый, отпустил чинов штаба, которые его провожали до самого дома, и пророкотал с крыльца так, что каждое его слово слышал Денисов:

– Разбудить меня в шесть утра. Пощекочем нервы завтра Шаповалову. Удара дивизии барона Розена он не ждёт никак. И как свяжем его корпус боем, введём главные силы в прорыв. Порадуем Государя!

И удалился в дом, где через полчаса погас свет и наступила такая тишина, что она давила даже не на уши, а на душу. Все казаки прямо измаялись и всё нетерпеливей посматривали на Каледина.

Он выждал ещё десять минут и жестом указал: «Пора!»

В следующее мгновение казак Удалов, подобравшись заранее к часовому на расстояние вытянутой руки, сжал ему горло и просипел, посиневшему от страха солдату в ухо:

– Молчи, царица полей. А то сразу, как курёнку, голову отверну.

Тут же забив рот часовому кляпом, связали его руки сзади, да и поставили возле дерева, примотав к нему крепкой верёвкой.

– Ваше благородие, – прошептал Денисов на ухо, – у крыльца – ещё один, и адъютант в доме. Больше никого не было.

– Хорошо, действуйте, как условились.

Часовой у крыльца, беспечно поставив винтовку обочь, сидел нахохлившись, натянув воротник шинели до самых ушей.

Он только приглушенно ойкнул и, выпучив глаза от страха, стал даже подёргивать головой:

– Дяденька, дяденька, за что? Пощадите, дяденька, – сипел он из зажатого рукой Удалого рта.

Ещё миг – и он оказался привязанным к забору, с фуражкой, вместо кляпа, во рту.

Каледин с Денисовым и ещё тремя казаками, сторожко вошли в дом.

В передней, на диване, не сняв сапог и мундира, спал адъютант командира корпуса, тушистый капитан.

Возле него остановился Денисов со своим земляком Мелиховым, а Каледин и остальные, уже не церемонясь, прошли на половину командира корпуса.

– Ваше Превосходительство, – громко обратился к спящему Каледин.

Генерал недоумённо открыл глаза:

– Что, уже шесть часов?

И оторопел. На него смотрело несколько каких-то привидений, в неведомых ему костюмах.

Для верности – один из них направил карабин прямо в переносицу генералу.

– Ваше Превосходительство, волей, данной мне Государем, Вы пленены. Если… Вы будете вести себя благоразумно, мы не будем стеснять… Вашей свободы.

– В противном случае – не обессудьте, Ваше Превосходительство, придётся бурку на голову – и связать. Выбирайте, – властно бросил Каледин.

Генерал побагровел и начал орать:

– Мальчишка, да я тебя, как ты посмел!

– Воропаев, – громко крикнул он в прихожую.

Оттуда появилась умильная физиономия Денисова:

– Так что, Ваше Превосходительство, не извольте сумлеваться, господин капитан продолжают почивать.

И уже Каледину:

– Ваше благородие, здоровый оказался, не робкого десятка. Вон, как трахнет Мелехова под глаз, у того фингал – во! Связать пришлось. Лежит, мычит.

– Ваше Превосходительство, не вынуждайте меня применить силу, – обратился к генералу вновь Каледин, – я имею на это повеление самого Государя.

– Вы в каком звании?

– Сотник.

– Полагаю, что Вам не быть никогда подъесаулом. Я подчиняюсь обстоятельствам, но, думаю, Государь защитит мою честь, и Вы понесёте заслуженное суровое наказание.