Михаил Логинов - Битва за страну: после Путина Страница 11

— Рублей. Ну, плюс еще бегство капитала, правда, замедлившееся, но все же. Так что, несмотря на труды фонда «Возвращение», по первому полугодию нас ждет дефицит до половины триллиона.

Прочие статистические новости от Ивана не радовали. Безработица слегка, но подросла. То ли народ слишком уж загулял после победы Столбова прошлым декабрем, то ли — еще вероятнее, малые и большие хозяева начали смелее выгонять наемный персонал. Плюс еще и ожидаемое сокращение управленцев на десять процентов. Срок еще не настал, но кто-то оказался на бирже труда уже сейчас: губернаторы, надеясь сохраниться, беспощадно чистили администрацию, стремились отчитаться пораньше.

Существенно подросла преступность, но как именно, статистика не сообщала. А как иначе, если милицейским чинам точно дали знать: за лживую отчетность выговором не отделаешься. И даже отставкой не отделаешься.

— И, наконец, сократилась нефтедобыча. Немножко, но ощутимо. Это такой саботаж, вернее, итальянская забастовка — работа по правилам.

— Правила уточним, национализации — будут, — сказал Столбов. — Ладно, спасибо за плохие новости. Таня, расскажи, как граждане реагируют на бедствия.

Татьяна, помимо пресс-секретарских мучений, отвечала и за социологию. Ее доклад, микс из нескольких исследований, тоже порадовать не мог. Рейтинг доверия к Столбову упал на семь процентов — ладно, с кем из новых президентов не бывало? Материальное положение, по мнению опрошенных граждан, ухудшилось на три процента — спишем на статистическую погрешность. К сожалению, на нее не спишешь ответ на вопрос: «Есть ли у вас чувство защищенности вашей жизни?». Пессимистов, сравнительно с декабрем, стало на восемь процентов больше. На пять процентов прибавилось тех, кто готов участвовать в акциях протеста. Учитывая, что в прошлом декабре, сразу после столбовской победы, число таковых свелось к нулю, закономерный откат.

— Ну, хоть чем-то обрадую на десерт, — сказала Татьяна. — В прошлом году был опрос в московских школах, в трех заведениях. Взяли гимназию, также что-то среднего уровня и бурсу с окраин. Тогда половина выпускников, если конкретно, пятьдесят один процент сказали, что готовы уехать из России. Основания: если нет родителей с конкретным капиталом или теплым местом, то самому не пробиться. Нынче опрос повторили. Таких теперь сорок процентов. Спрашивали тех, кто хочет остаться: почему? Те отвечали — посмотрим, чем закончится новое шоу. Больше радостей нет.

— Тогда пусть порадует Батяня, — сказал Столбов.

Поднялся Батяня, начальник безопасности еще с прежних, коммерческих времен. Человек неторопливых движений, в свои пятьдесят раненый четыре раза, способный хоть сразу после совещания выполнить спецназовскую физкультурную норму. Из тех бесценных спецов по безопасности, что понимают весь комплекс интересов охраняемой персоны. Не спорят, не ворчат. И очень редко говорят: «Так нельзя». Зато бесповоротно.

Сейчас у него появилась дополнительная функция — работа в фонде «Возвращение». Этот орган был создан еще до прошлогодней победы и занялся сбором информации о патриотах тогдашнего режима. Россию эти патриоты любили. Вот только не доверяли ей и хранили деньги на ненавистном Западе. С теми, кто имел более-менее очевидную собственность, от торговых сетей до футбольных клубов, разговор был особый. Но это ведь верхушечка айсберга. Остальные скромняги более-менее успешно делали вид, будто у них лишь два-три миллиона в России. А то, что в других странах тоже миллионы, да не два-три, да не в рублях — бессовестные слухи.

Задачей «Возвращения» было скорректировать патриотизм этих граждан, убедить их вернуть деньги домой. Причем совсем уж одиозно не обоснованные миллионы — передать в бюджет. Основное средство — грамотно составленное досье, которое принял бы и Интерпол, и полиция страны пребывания капитала.

Фонд возглавлял заслуженный борец с жуликами Леша Навальный. Но в Избранную Раду он не входил, доклад делал Батяня. В украденных и увезенных деньгах он разбирался вполне — второе высшее образование в Финэке, а когда доходило до беседы с бессовестными патриотами, то со своей вежливостью и убедительностью был незаменим: молодым только учиться.

Героем сегодняшнего доклада оказался господин Каравайчик, директор стройкомплекса из Восточной Сибири, строивший панельные дома по госпрограммам, по цене мраморных вилл. Понятно, был он лишь звеном в цепочке. Но, как выяснилось, за десять лет звено скопило сто тридцать миллионов долларов. Хранились они не в России.

— Вчера была проведена конструктивная беседа с товарищем Каравайчиком, — доложил Батяня. — Он напросился сам: понял, что докопались. Хотел оценить степень нашей информированности. Разговор вышел легким: товарищ сейчас в России, дело заведено, он невыездной. Подумал и решил тюремную статистику не портить, передать в бюджет три четверти и воспользоваться законной амнистией. Расстались друзьями.

— Вот единственная заморочка в Думе, — сказал Иван. — Они расстались друзьями, а коммунисты возмущаются на каждом заседании: почему разоблаченные воры не идут на лесоповал?

— Товарищи-ленинцы десять лет в Думе помалкивали, хотя о том кто и сколько украл — знали, — усмехнулся Столбов. — Каравайчик не предлагал договориться?

— Само собой, — ответил Батяня. — Я ответил — согласен. Мне восемьдесят процентов, ему — двадцать. Меньше нельзя — мне придется делиться со всей рабочей группы, а в ней ребята с большими запросами. Матюгнулся и решил: лучше отдать в казну. Кстати, о рабочей группе. Особо хочу отметить Максима Олеговича и его виртуальное подразделение.

— Рад стараться, — Максим Олегович привстал и поклонился благородному собранию, но тут же пожаловался: — Я из-за выжимания жуликов почти забросил свои президентские шкафы. Когда до них дойдем-то?

Таня улыбнулась. Каждый раз, когда она глядела на Максима Олеговича, который и по возрасту и по повадкам соответствовал имени Макс, то каждый раз удивлялась: как этот гик, или этот фрик, или еще много подобных определений, оказался в компании Столбова? Этому Гаррипоттеру для таких совещаний лишь составлять сводки, отчеты, справки, самому же на них присутствовать не следует никак. Как говорится: «Это вы, батенька, не в тот анекдот заехали».

Кто такой Макс? Хороший сисадмин, талантливый хакер. Однажды проявил незаурядную честность, после чего нашел свое место в провинциальной коммерческой империи Столбова. Отвечал за всю виртуальную составляющую предвыборной кампании. Причем, как тогда же, прошлой осенью, заметила Татьяна, начальником оказался правильным. Бывало, брался за что-то сам, но потом говорил на совещании: «Я защиту наших ресурсов не гарантирую, нужно взять такого-то перца, а так как он политический пофигист, то заплатить надо, не пожалев». Так же, не пожалев, отказывал в работе друзьям, если находил профи, готового мучиться у компьютера двадцать четыре часа в сутки, с результатом. Друзья были хорошие: однажды у Макса случилась алкогольная истерика после расставания. Зато вся предвыборная кампания прошла без проблем: последствия вражьих кибератак устранялись быстрее, чем тает майский снег, зато врагов, если надо, и ломали, и спамили до полной дезорганизации.

Что же касается президентских шкафов, то это была особая региональная программа, придуманная не Максом и одобренная еще до Столбова. Просто до недавних времен она была лишь средством изящного инновационного нанораспила.

В чем суть? По просторам огромной России, преимущественно в селах и маленьких городах, предлагалось установить терминалы, назначение которых — избавить граждан от многочисленных каждодневных проблем. Гражданин, введя свой личный код, мог выплатить любой полицейский штраф, узнать, не должен ли он по судебному приговору или оператору сотовой связи, выплачены ли все налоги. А также получить любую бумажную справку, написать заявление в прокуратуру и т. д. Одним словом, обойтись без унылого ходжения по различным государственным присутствиям. Чтобы граждане поменьше сталкивались с конторами, и немалую часть чиновников удалось бы сократить не на словах.

С тех пор, как за проект взялся Макс, дело сдвинулось. Дума приняла закон, создалась рабочая группа, появились первые образцы. Как и полагается, все оказалось дороже, чем планировалось. Макс легко переносил шуточки и подколки коллег, постоянно напоминая: «Идея рассчитана на тех, у кого нет компьютеров, значит, виртуальные фрики, вроде меня, наконец-то подумали о народе».

— Президентские шкафы — в следующий раз, — сказал Столбов. — Подготовишь короткий доклад о том, что накосячено и как исправлять. Сегодня отвлекаться не будем. Выслушали, как все плохо. Значит, надо подумать о том, как сделать жизнь еще хуже.

— Про водку? — вздохнул Батяня.