Внедрение (СИ) - Аверин Евгений Анатольевич Страница 16

Режиссер действительно старался в духе новых веяний. Екатерина была одета, как современная девушка. Прочие герои, напротив, подчеркнуто старомодно, как и положено в девятнадцатом веке. Один Борис, в которого влюбилась главная героиня, был похож на современного интеллигента с филологическим уклоном. Кончилось все предсказуемо. Екатерина бросилась с обрыва куда-то за сценой.

Был еще антракт, в котором была давка за пирожками и лимонадом. На антракт мы не пошли. После спектакля нас отвели в просторное фойе с расставленными стульями. Ожидался режиссер. Многие ребята из других школ уехали, оставив актив для отчетности, но нам деваться было некуда.

– Хочу в туалет, – вдруг сказала Катя.

– И я, – мы переглянулись и засмеялись.

После туалета мы зашли в буфет. Народу уже не было. Нам досталось по эклеру и бутылка дюшеса на двоих.

– Пойдем, наверное, уже выступает, – предложила я.

– Только пристроимся где-нибудь с краю, незаметно, – кивнула Катя.

Но незаметно не получилось. Народу, было много. Не только старшеклассники, но и взрослые. Напротив их сидели в рядок солидные дяди, человек пять, и пара женщин среднего возраста, с восхищением смотрящих на дядей. Вернулись мы с другой стороны, поэтому попасть в тыл можно только пройдя сбоку от «президиума».

– А, вот еще молодежь, – загремел лысеющий краснолицый мужчина в пиджаке с каким-то значком. Под пиджаком была белая футболка, – нет, нет. Не проходите мимо. Вы не слышали тему нашей дискуссии, поэтому прошу высказать свое мнение. Независимое, так сказать. В порядке гласности и плюрализма.

– Ну, понравилось? И что больше? – попыталась направить мою мысль тетенька. Краем глаза я увидела растерянную улыбку классной.

– Мнение? Мне кажется, режиссер не понял замысла Островского. Это, конечно, и не для всех замысел. Поэтому в целом, постановка отражает принятую точку зрения.

Повисло молчание. Только гул с тылов, куда мы так и не добрались. Дядька со значком приоткрыл рот и засопел:

– Тааак. Интересно. И что же не понял режиссер? Просветите нас. Очень просим.

– А все на поверхности. Екатерина говорит, что слышит голоса, ангелов видит, молится в саду. Есть в истории еще одна девушка, которая слышала голоса, видела ангелов и молилась у дерева. И покровительница у нее была Святая Екатерина. Здесь, по сути, прямой отсыл. Показать надо не борьбу против системы, а два способа пребывания в мире, два способа познания. Обе стороны правы. И Кабаниху так воспитали, и мужа Екатерины. Они делают правильно по своему укладу. Это подход обрядовости, религии, если хотите. А главная героиня хочет по духу, который еще не убит буквой. Но не может. Ей нужна помощь. А ее возлюбленный Борис оказался тварью дрожащей. Сначала обещания и призывы, потом предательство и трусость – вот проблема интеллигенции. Да и не только ее. Это надо показывать. И смерть Екатерины тоже не так обыграть надо. В тексте не сказано, что она бросилась в воду. Ее там нашли. Ну, попрощалась. Но нет прямого описания. Зато вновь слышит потустороннее пение, голоса. Да и когда нашли тело, на виске рана, про которую одни предположения. Мол, ушиблась. А если нет? Причем, есть капелька крови. Водой ее не смыло? Финал может быть открытым. Но это мое мнение. Простор для фантазии большой. Сейчас дождемся режиссера, может, пояснит, как надо.

Мы скользнули к своим. Наши стоят, стульев не хватило. Встали и мы с краю.

Дядька со значком раскачивался на стуле. Я догадывалась, что он режиссер и есть. За языком мне надо следить. Но и молчать нельзя. Выставлять самоубийство, как выход – само по себе преступление. Главный выдохнул в сторону и поднялся:

– Хотел обратную связь от подрастающего поколения. Получил по полной. За сим, прощаюсь, – он картинно поклонился и пошел. Остальные сорвались за ним, что-то говоря и размахивая руками.

– Да вы хоть поняли, что она сказала? – донесся рык из коридора, – кого имела ввиду? Жанна Д’Арк наоборот. Та спасла страну, эту съело болото. Жанну сожгли, а эту утопили. У нас не сожгли бы, а в лагерях гнила лет двадцать, да потом дворником работала бы, – голоса удалились.

– Маша, ты это где-то прочитала? – классная оказалась рядом.

– Конечно, у меня же мама в клубе работает, библиотеку тоже убирает. Я каждый день читаю, что хочу.

– Кажется, встреча закончилась.

Из коридора вынырнула тетя:

– Ребята, режиссер просил поблагодарить вас за встречу, и особенно, эту девочку. Девочка, ты где? О, как тебя зовут?

– Маша я. Макарова.

– Творческие люди очень импульсивны. Сейчас его посетили новые идеи и их нужно записать. Так что, если увидите новые постановки, то в этом будет и ваша заслуга тоже. А сейчас всем спасибо и до новых встреч, – тетя захлопала. Ее вяло поддержали и двинулись к выходу.

В автобусе спали. Высадили нас возле школы. Все сразу разошлись. Мы шли с Катей. Она задумчива, проводила меня до дома. У подъезда ее рука в варежке нашла мою:

– Маша, можно я тебе скажу. Не будешь смеяться?

– Если анекдот расскажешь, буду.

– Я серьезно.

– Ну, Катя. Уж кому смеяться, так не мне. Говори уже.

– Я тоже иногда голоса слышу.

Дмитрий Семенович все же приехал. Без звонка. Когда мы с Катей подходили, сын помог выбраться ему из машины. Катя пошла дальше, с любопытством оглядываясь. А я, ни слова не говоря, провела их домой. Сын достал кулек конфет и пакетик, в котором угадывались помятые песочные пирожные.

– Олег, сам чайник поставь, – отправила я его на кухню, – а вы садитесь. Вон, на диван.

– Не могу я, Маша, садиться. Кипит во мне все, – Дмитрий Семенович, тем не менее, присел на край дивана, – от тебя приехал, если честно, с обидой. Да не на тебя, а на себя. Что повелся, как деревенская клуша, на чудеса. Сам же знаю, что нет их и быть не может. В моем случае так точно.

– Так уж и не может? Ни разу не встречали?

– Ну, впрочем, бывало, – задумался доктор, – Нет, необъяснимые случаи бывали. Да еще какие. Но именно, что объяснить их не могли. Не хватает знаний. Но, я уверен, объяснят.

– А зачем объяснять?

– Как зачем? Чтобы понимать, по какой причине, что откуда берется, и какие потом последствия.

– То есть, чтобы управлять?

– Конечно. Управлять и результат предсказывать.

– Значит, объяснение то будет наилучшим, которое позволит на практике его проверить и применять?

– «Практика – критерий истины», но это вы еще не проходили.

– А если объяснение такое есть, и все прекрасно работает, но оно абсурдно для научных взглядов?

– Уф, запутаюсь сейчас. Я, Маша, про другое. Я же, когда от тебя приехал, пообижался на себя, а потом задумался. А действительно, зачем мне дальше жить? Сын вырос, доучится и без меня. Материально обеспечены, жена у меня тоже не промах, не пропадет. Внуков не увижу, жалко, конечно. Но где настоящая цель? Так вот я и думал, всю свою жизнь перелопатил.

– И что надумали?

– А надумал, что жил по стремлениям. К знаниям, к материальным благам, к карьере. Всего хотелось. На вершины хотелось. А теперь есть знания, блага, карьера. Джентльменский набор: квартира, дача, машина. Причем, квартира хорошая, трешка в обкомовском доме. Девяносто пять метров. Дача кирпичная, со вторым этажом. На Волге. Среди сосен. Красота там! Машина «Волга», эта – сына, моя в гараже стоит. Только вот осталось мне месяца два, от силы четыре, которые пройдут в мучениях и под наркотиками. В институте медицинском и в больнице будет фото с черной ленточкой. Народ погрустит, причем о себе, что и с ними такое могло быть. Поедят салатиков и выпьют на поминках. И все. Через год вспомнят только близкие. Ну, еще пациенты, и то, не все. У меня много умерло родственников. Знаешь, что после них остается? Стопочка документов. Профсоюзный билет, аттестат, диплом, комсомольский. У кого побольше стопка, у кого поменьше. Вот и все знания и достижения. И после меня такая стопка останется. Уберут ее в шкаф, в дальний угол и забудут. И начинаешь думать, что на мечты не выдают справок и билетов.