Шэрон Кендрик - Запретная женщина Страница 17

– У меня не было такого намерения.

– Думаешь, я не заметил, насколько тебе чужды расчет и коварство? – Джек усмехнулся. – Я бы списал это на юность и недостаток опыта, но чувствую, что твоя бесхитростность идет от сердца. Это делает тебя особенной и такой желанной… Я хочу тебя, Эшли. Прямо сейчас.

И он принялся целовать ее глубоко и нежно, пока не почувствовал, что Эшли готова принять его снова. Но потом его терпеливая нежность сменилась чем-то другим. В том, как Джек двигался внутри ее, ей почудилась злость – или даже отчаяние?

Должно быть, после этого она заснула, потому что, когда открыла глаза, от дневного света за окном почти ничего не осталось.

– Вот теперь мне действительно пора пойти и хотя бы немного поработать, Джек.

– Тебе не нужно спрашивать моего разрешения, чтобы встать с постели.

– В прошлый раз, когда я пыталась, ты мне не разрешил. Помнишь?

– Твоя правда. – Он нехотя улыбнулся. – Тогда беги скорее, пока я не завелся от воспоминаний о том, как ты обнимала меня своими изящными ножками.

– Джек!

– Знаешь ли ты, как я люблю, когда ты краснеешь?

– Я встаю и ухожу немедленно!

– Вперед. Я тебя не держу.

Он откинулся на подушки, глядя, как Эшли поднимается из вороха смятых простыней. Ему с удовольствием подумалось, что она похожа на современную Афродиту – встрепанную и розовую.

– Не ешь меня глазами, – прошептала она.

– Но мне нравится на тебя смотреть.

На мгновение Эшли, бродившей по его бесценным коврам, стало стыдно от мысли, что Джек оценивает ее внешность. Все мужчины любят разглядывать обнаженные женские груди и попки, оценивая их упругость по шкале от одного до десяти, разве нет? Подхватив одежду, она сбежала в ванную, где отражение в зеркале заставило ее остолбенеть.

Неужели это она? Серая мышка Эшли Джонс, горячая и раскрасневшаяся от любви, обнаженная, с рассыпавшимися по плечам волосами? Девушка недоверчиво дотронулась кончиками пальцев до губ, которые Джек целовал так долго и крепко, что они приобрели цвет давленых ягод.

Эшли приняла душ и оделась, а когда снова вышла в спальню, Джека там не оказалось, постель была пуста. Она немножко постояла, борясь с ощущением, что события сегодняшнего дня ей приснились. Но тянущая боль между ног оказалась достаточно веским доказательством реальности произошедшего.

И что следовало делать теперь? Отправиться на поиски Джека или вернуться за свой рабочий стол, словно ничего не случилось?

Подойдя к окну, Эшли взглянула на сумеречный сад, а потом – на небо, уже усыпанное блестками звезд. Неужели теперь ей придется жить, держа чувства под замком, постоянно думая, как Джек может истолковать то или иное ее слово? Нет. Нужно просто вести себя спокойно, естественно, нейтрально. Вспомнить бы еще, как это делается.

Она так глубоко задумалась, что не услышала звук открывающейся двери, не поняла, что в комнате есть кто-то еще, пока губы Джека не коснулись ее шеи. Обернувшись, Эшли увидела, что он тоже раскраснелся, а глаза полны лукавого блеска.

– А я гадала, куда ты подевался.

Девушку удивило, куда так стремительно испарилось ее намерение держаться с Джеком нейтрально. Вместо этого она благоговейно зарылась пальцами в его густые волосы цвета воронова крыла, а затем почти легла ему на грудь, вдыхая терпкий запах мужской кожи и сандалового мыла, предлагая губы для поцелуя.

– Ты соскучилась?

– Очень. Где ты был?

– Решил принести нам что-нибудь выпить.

Выглянув из-за его плеча, Эшли увидела на столике у кровати поднос с бутылкой шампанского и бокалами.

– Шампанское? – изумленно спросила она.

– Мне показалось, оно подойдет к случаю. – Джек отошел к столику, открыл бутылку с громким хлопком, разлил игристое вино по бокалам и протянул один Эшли. – Держи.

– Спасибо. – Эшли посмотрела на бокал в своей руке с недоверчивой улыбкой. – Никогда раньше не пила шампанское в спальне мужчины.

– Ваше образование только начинается, мисс Джонс, – насмешливо отозвался Джек. – Но прежде чем мы его продолжим, давай договоримся кое о чем. – Его тон внезапно стал серьезным, как и устремленные на нее глаза. – Не говори о нас никому, Эшли. Ни Кристин, ни кому-либо еще. Ты поняла? Все должно остаться строго между нами двоими.

Эшли не перестала улыбаться, хотя сердце пустилось вскачь. Значило ли это, что Джек стыдится ее? Стесняется, что выбрал в любовницы серенькую секретаршу, а не светскую львицу вроде Николь, подходящую для этой роли в миллион раз лучше? С другой стороны, связываясь с секретаршей, он мог быть уверен в ее послушании, желании угодить и молчании. Или он с самого начала строил расчет на том, что одинокая, неуверенная в себе Эшли ни за что на свете не подвергнет риску драгоценный радужный пузырек счастья, который обволакивал ее в эту минуту?

– Конечно. Я поняла.

– Умница.

Шампанское показалось Эшли кислятиной и совсем не отвлекло ее от возникших вопросов. Смирилась бы другая, ценившая себя по достоинству, с требованием строгой секретности? И не означало ли это требование, что в их с Джеком связи есть что-то… порочное?

Глава 10

Лежа среди спутанного и измятого постельного белья, Эшли видела ленивое одобрение в чуть затуманенных глазах Джека, который водил пальцем от ее ключиц до грудей и обратно. Она спрашивала себя: неужели каждая женщина чувствует себя именно так в постели с любимым мужчиной? Как будто в ней шестнадцать футов роста, и она может покорить любую гору, даже не задохнувшись?

– Чему бы ты хотела посвятить этот полдень, моя маленькая зеленоглазая лисичка?

– Как насчет занятия, которое начинается на букву «с»? – спросила Эшли, томно потягиваясь.

– Надеюсь, ты не хочешь еще секса? – В голосе мужчины звучал притворный ужас, хотя пальцы продолжали свое эротическое путешествие. – Неужели ты совершенно ненасытна?

– А что такое? – Глаза Эшли удивленно расширились. Она быстро научилась постельному флирту – как и многим другим секретам, которые открыл ей опытный любовник. – Разве тебе не нравится, что я ненасытна?

Джек легко ущипнул ее все еще твердый сосок.

– Я бы умер от горя, если бы ты вдруг насытилась. – Он взял розовый бутончик в рот, чувствуя, как снова нарастает желание. – Ты – самая старательная ученица, какую только может пожелать себе мужчина.

– Да что ты говоришь…

Эшли постанывала от наслаждения, пока его губы творили свое волшебство. Джек, в свою очередь, был лучшим учителем, какого только могла пожелать себе женщина. Он показал ей, что секс бывает бесконечно разным: жестким и напористым, ленивым или неописуемо нежным. Теперь Эшли затруднилась бы называть Джека мужчиной мечты, потому что он почти сразу превзошел все ее самые смелые фантазии. Она никогда не предполагала, что будет познавать таинства секса под руководством настолько страстного, умелого, неутомимого партнера, который разжигал в ней пламя вожделения одним лишь взглядом. И тем более не мечтала стать избранницей очень богатого человека и заниматься с ним любовью на огромной старинной кровати под аккомпанемент ветра, поющего грустные песни над болотами.

Благодаря их связи Эшли расцвела во всех отношениях – и даже порой осмеливалась думать, что Джеку это тоже идет на пользу. По крайней мере, его перестали мучить неведомые ей кошмары прошлого. По ночам он больше не мерил шагами коридоры особняка, погруженный в какой-то персональный внутренний ад, а спокойно спал в ее объятиях. Эшли сама боялась того, как быстро видимое благополучие Джека поднимало ее самооценку.

Ероша его иссиня-черные волосы, она придвинулась ближе:

– Мне кажется, нам пора подышать свежим воздухом, Джек. Пойдем прогуляемся. То, что на улице зима, не значит, что нужно весь день валяться в постели.

– Почему? Назови мне хоть одну причину.

– Нам так или иначе придется встать, чтобы поесть.

– Я бы хотел съесть тебя. – Джек потерся носом о ее шею.

Не в первый и не в последний раз он удивлялся тому, как легко ему с Эшли. Она не стремилась занять его личное пространство или залезть к нему в голову, выясняя, что он думает – особенно о ней. Чувствуя щекой шелк ее кожи, Джек закрыл глаза, вознося молитву неведомым богам, пославшим ему такую бесхитростную, доверчивую подругу. Потому что, если бы Эшли копалась в его прошлом или задавала вопросы…

Он яростно придавил эту мысль, плотнее обняв тонкую девичью талию. Ему вспоминались кошмары, которые преследовали его так долго, что он уже не мог представить жизнь без них, и от которых его избавили спокойные ночи рядом с Эшли. Если бы на подаренный ею душевный покой можно было повесить ценник, Джек с радостью отдал бы все свое состояние до последнего пенни.