Новик (СИ) - Ланцов Михаил Алексеевич Страница 28

- Игнат делает их по штуке в день. Значит очень скоро они будут у всех…

- И толку? – перебил его дядька Кондрат. - Если сюда придут татары, то такие самострелы не помогут.

- А сколько их придет? Столько же, сколько и под Тулу?

- Поменьше, - усмехнулся дядька Кондрат.

- Мы в стороне от Муравского тракта. А значит здесь они будут рыскать малыми отрядами. Что они тут станут искать? Либо фураж, либо прокорм, либо людей для продажи в рабство. Обычных крестьян. А много ли за крестьян можно выручить? Вот если городок какой вскрыть – там да, там много всего ценного. Здесь же только псы шелудивые станут пастись.

- Эти псы больно кусаются.

- Когда их много.

- Значит я прав, и ты хочешь из своих людей сделать воинов.

- Воинов? – усмехнулся Андрей. – Разве для защиты обоза или лагеря нужны воины? Разве возбраняется вооружать слуг? Даже кошевых слуг. Или не моих холопов с копьями, щитами и верхом на меринах посчитали кошевыми слугами?

- Слушай, не нужно на это обижаться.

- На обиженных воду возят, дядька Кондрат. Я же учусь на ошибках. Своих ли. Чужих ли. Не важно.

- Если ты не обижен, то почему я чувствую обиду в твоих словах? Послушай, я хорошо знал твоего отца. Мы дрались рядом. Знаю тебя с пеленок. И ты… понимаешь, ты решил отказаться от всех. Отвернуться. От своего полка, от своей сотни, от своей десятки. Ты хочешь быть сам по себе. Юность толкает на безумства. Но что ты хочешь от остальных? Чтобы они безропотно проглотили ту обиду, что ты им нанес?

- Обиду?

- Многие поместные дворяне начинали как послужильцы. Хотя бы и у своего собственного отца. Шаг за шагом идя к поместью. То, что сделал ты – это немыслимо. Ты посеял смуту в городовом полку.

- Каким же образом? Явившись на службу готовым?

- Долг. Ты отказался от него. Не хочу оправдывать Петра. Он поступил скверно. Но твой отец действительно был должен ему коня, панцирь и шлем. Ты же просто отмахнулся от отцовских обязательств. Понятное дело, что ты унаследовал отцу слишком юным и взыскивать его должно с главы твоего рода. Но ты не должен был отказываться. Это не по совести, не по чести.

- А грабить сироту, это по совести? Это по чести?

- Поступок Петра мы все осуждаем. Но его грех – только его. И он за него ответил. Позорная, глупая смерть. Твой же грех – это только твой грех. И он…

- Только не говори мне, что он вызывает осуждение среди поместных дворян полка.

- Старшины тобой крайне недовольны.

- Чем же?

- Ты пошел против обычая.

- Я явился на службу и был готов. Это значит идти против обычая?

- Ты не понимаешь… - покачал головой дядька Кондрат.

- Это ты не понимаешь! – завелся Андрей. – Вспомни смотр. Ты видел СКОЛЬКО воинов не имело ни брони, ни коня. Это – по обычаю? Не так ли?

- Судьба бывает суровой.

- К черту судьбу! Мы стоим здесь – на самом переднем крае нашей державы. И мы ее должны защищать. Разве можно держаться супротив татар с голыми руками? Они ведь прошлым годом прошли сквозь наш полк, как раскаленный нож через коровье масло. Даже не испытав затруднений. А город выстоял лишь за счет высоких стен, иначе бы и Тулу разгромили всю до самого донышка.

- Татар много.

- Татар много. Это верно, - произнес Андрей. – Но это их грех, как ты говоришь. Наш же грех в том, что мы не готовы. А почему не готовы? Потому что воины наши нищие. Потому что вместо того, чтобы упражняться в воинском ремесле вынуждены рыскать по округе и поисках поживы. Где от голода, где от того, чтобы обеспечить себе выход на смотр. И не в поход, а на смотр. Сколько лошадей в нашем полку заемных? Ну?

- Такова жизнь… - недовольно скривившись, ответил дядька Кондрат.

- Таков обычай. Не так ли?

- Чего ты хочешь добиться?

- Я хочу, чтобы от меня отстали и позволили просто служить. Честно и спокойно. Чтобы я знал твердо, что вот тут друзья, а там – враги и наше дело правое. А не как сейчас. Те двое, что шли с разбойниками… это ведь поместные дворяне с какого-то другого полка. И они тут не просто так оказались. Ты понимаешь, что это означается?

- Ты взбаламутил опасное болото.

- Пусть так, - кивнул Андрей. – Но не я это болото создавал. Не я пренебрегал царевой службой, чтобы грабить своих боевых товарищей ради мелочных интересов.

- Поосторожнее со словами!

- А зачем ты здесь? Ты ведь тоже недоволен мной.

- Твой отец не раз спасал мою жизнь. Я не могу тебя оставить.

- А они? – кивнул Андрей, на внимательно слушающих их разговор двух поместных дворян, что пришли с дядькой Кондратом.

- Мы трое – последние из той, старой десятки, в которой начинал твой отец. В этом году многие погибли. Каждый из нас от пяти до семи лет с ним в походы ходил. И мы не хотим, чтобы ты – его сын, бесславно сгинул. Ты ведь понимаешь, что эти разбойники тут не спроста?

- А ты думаешь, что я крепостицу начал строить просто так?

- Проклятье! – воскликнул Федот.

- Спокойно, - поднял руку дядька Кондрат.

- Вы ведь пришли не мне помогать… - покачав головой произнес Андрей и положил руку на эфес.

- Мы, - усмехнувшись ответил Кондрат, - наверное единственные во всем полку городовом, кого ты можешь назвать друзьями.

- Тогда зачем вы здесь?

- В Туле ходят слухи, что ты не доживешь до следующего смотра.

- У нас никого не осталось из близких. – хмуро произнес Аким. – Все преставились. Кто-то от боя смертного, а кто и от мора какого. А ты сын нашего друга.

- И мы решили поучаствовать в этой заварушке. – закончил мысль Кондрат.

- Что же старшинам так неймется?

- Ты бросил им вызов, щенок! – раздраженно рявкнул Федот.

- Начались разговоры среди простых дворян. Очень многим не нравилось то, что они едва ли не в положении холопов у старшин. А ты – вырвался из этой кабалы. И многим захотелось такой же судьбы.

- Вот тебя и постараются наказать. – хмуро произнес Аким. - Примерно наказать.

- А вы не боитесь идти против старшин? Они ведь не только меня, но и вас накажут.

- Если бы боялись, то не пришли. – криво усмехнулся Федот.

- Да и, - добавил Кондрат, - ты прав. Вместо службы и войны мы занимаемся черти чем. Проклятье! Одна грязь! Люди совсем обезумели из-за денег и власти! – рявкнул он и с раздражением ударил кулаком по дереву. Но не костяшками, а наотмашь. Гулко получилось.

Парень медленно обвел глазами этих троих и в каждом находил только злость. Даже не злость, а какую-то холодную ярость. И Андрею поплохело. До него только сейчас дошло ЧТО на самом деле он всколыхнул. Ведь слова словами. А тут…

Спустя какие-то полвека доведенные до отчаяния и загнанные в нищету и ничтожество вооруженные люди – поместные дворяне – станут основным топливом Смуты. Страшной гражданской войны, совершенно разорившей все основные провинции Руси.

Крестьянам и ремесленникам тоже было несладко. Но они не были воинами. А эти ребята – были. Пусть плохими. Одними из худшими за всю предыдущую историю Руси. Но это в плане навыков и снаряжения. А вот духом – нет. Они вполне осознавали свой статус и испытывали жесточайшее раздражение от того, что вместо войны и службы царской они вынуждены репку сажать со своим крестьянами и рыскать по округе как голодные псы в поисках пропитания.

У Кондрата, Федота и Акима имелись поместья. Но после недавнего набега они были пусты. Татары разорили их. И теперь, чтобы добыть туда крестьян, им нужно было их у кого-то сманивать. Или угнать в полон, сходя в набег куда-то. Лошадей у них тоже больше не было. Погибли. Денег – крохи. И чтобы по весне выйти на смотр достойно им пришлось бы пойти к кому-то на поклон, дабы занять лошадей. Снова. Что только бы увеличило их долг. И им могли не дать. Ведь детей нет, и отдавать это все некому в случае чего.

Они оказались среди тех, кого выходка Андрея и его желание служить самостоятельно всколыхнула, задела за живое. И они рискнули сделать первый шаг, в надежде, что если отстоят парня, то он что-то придумает. Да и вообще – пока ему сопутствовала удача. Иного бы давно сожрали с потрохами, а он держится. А у военного человека, что частенько заглядывает смерти в глаза, удача – первейшее дело. Ибо не важно, что ты умеешь и насколько силен, если в первом же бою тебя убьет шальной стрелой.