Дмитрий Рыков - Урусут Страница 55

– Вон, с Ромкой поборись, у нас не те пояса пока.

– А ну-ка! – рассердился мастер, – как в додзе надо входить, забыли? Переодеться, затем медитация, затем разминка! Бегом!

Ребята, переглянувшись, вышли.

– И вправду куда-то все катится, – почесал предплечье тренер. – Вот я мечтал бы о школе, где-нибудь в лесу…

– И давать адептам упражнения на выносливость – коромысло с двумя горшками кипящей смолы, и в гору, да ни пролить ни капли…

– Ну да. А вместо этого – не будет вот таких пузатиков, как те, с мобилами – где деньги брать на аренду, на взносы для коммерческих соревнований?

– А ты выпестуй суперталант для боев без правил – вот и бабки.

– Я чистым искусством занимаюсь, а не коммерческим мордобоем, – несколько обиженно заметил Рома.

– Так и я о том же. Готовься, сейчас будет больно. Еще год занятий – и я буду таким, как ты.

– Незачем, – Юкшин принял стойку. – Я вам рассказывал притчу о двух одинаковых половинках дыни. В чем красота? Ни в чем. Ученик не должен копировать мастера.

– У меня цель. Я хочу научиться делать «хазами-вазда». У меня не получается. Я уже бешусь.

– Техника «ножницы» требует легкого веса тела.

– А я все равно хочу подпрыгнуть с места, сжать ногами шею и грудь соперника, и пока мы вместе будем падать, увести ему руку на болевой. Я красивее ничего не видел, когда в прошлом году к нам японцы приезжали.

– Хе, – Рома покачал головой, – для тебя это физически нереально.

– Но ты ведь делаешь!

– Я легче тебя на двадцать килограммов! Ты с места, какие бы сильные ноги не имел, все равно на метр шестьдесят пять прыгнуть, да еще чтобы в воздухе повернуться, не сможешь. Тебе скамеечка нужна! Или худей! Накачался в свое время – кто заставлял?

– Никто. Но мечта есть мечта. Все равно сделаю.

– Сделать – ерунда. Главное, чтобы восьмидесятилетний судья, все на своем веку повидавший, «иппон» произнес. Не твой прием, забудь. У тебя и так здоровья на четверых, а денег – на пятидесятерых. Чего в жизни не хватает?

– Счастья.

– Становись в стойку, кризис среднего возраста, покажи мне хотя бы «соэ-тэ-вадза»…

– О-о-ох!.. – в полете выдохнул Олег и левым боком хлопнулся на татами. Наставник для порядка зафиксировал болевой на ноге и отошел.

Белый Лоб поднялся, но его вдруг зашатало.

– Неужели сломался? – кинулся к нему мастер.

– Нет, – помотал мутной головой ученик, – сгруппировался плохо. Не освободил сознание от суетного, блин… Дай отдохну минутку…

Вошли друзья, увидев скрючившегося коллегу, многозначительно зацокали языками. Белолобов выпрямился, попробовал взмахнуть руками, в боку кольнуло.

– Что-то я на сегодня – все, – резюмировал он окружающим.

– Вот тебе и оранжево-черно-красный пояс… – протянул Тошка. – Ты до понедельника-то восстановишься? Сам кричал – деньги уплачены, инструкторы наняты, группа собрана, самолеты-вертолеты наняты, «лучше гор могут быть только горы»…

– Эльбрус – не гора, – ответил Олег, держась за бок, – на него еще в 1829-м году под присмотром генерала Эммануэля взобрался младший проводник Килар Хаширов без всякого снаряжения, пешим ходом. Сейчас для лентяев до 4000 метров вообще канатная дорога ходит. У нас это – клубная тренировка. А вот если у кого желание не пропадет, тогда летом в Перу на Анды рванем…

– Гора – не гора, а боязно, – добавил Витька, – снег, скалы, ветер…

– Пять альпинистов из Питера – одноклубники, из них две девчонки, инструктор, арендованный вертолет, спутниковый телефон, полное снаряжение, жратва-медикаменты на случай экстренной ситуации, чартер до МинВод, – нахмурился Белый Лоб. – Хоть Эверест покоряй.

– Все классно звучит, кроме «экстренной ситуации», – поднял руку Бобчев.

– Ну и сиди дома. Хотя предварительный прогноз – ни ветра, ни осадков. Хиляк.

– Сам хиляк. Я просто осторожный.

– Во-во, – заметил наставник. – Природа, да еще в такой первозданной красоте – лучшее место для накопления ки.

– У меня и так столько этого ки… – подвел черту Антон. – Ладно, езжай домой листик подорожника к боляченьке прикладывать, пока тут взрослые дядьки морды друг другу бить будут…

– Хорошо, ребят, – поднял руку Олег, – в понедельник в девять во Внуково-3 в зале отлета, потом на чартер. Я в душ, все, пока…

– Пока, калека! – крикнул Дробыш и, встретив укоризненный взгляд дай-шихана Ромы, недоуменно сказал: – Он мне, рожа, в прошлый раз чуть ногу не сломал! Его, гада, по всем правилам бросаешь, а он, пока летит, тебя, как в «Матрице», еще десять раз ударит! Его в Японию на выставку надо отправлять, а не в нормальный спортивный московский клуб впускать!..

IV

Когда Белый Лоб открыл дверь дома и вошел, мимо смерчем пронеслась Анна – видимо, искала недостающую деталь наряда. За роялем в гостиной сидела Нина, и, высунув язык, мучила Дебюсси. Олег сел рядом и быстро взял не дающийся дочке пассаж.

– Ты что, не надо! – подскочила жена, на ходу вдевая серьги. – Пусть все делает сама. Ну как? – чуть покружилась она в черном платье до пят с разрезом сбоку и открытой спиной.

– Блеск, – без энтузиазма ответил супруг.

– «Шопар» или «Шаме»? – указала она на шею.

– «Картье», – произнес Белолобов.

– «Картье», к этому платью? Да ты вообще дерево!

– Дерево, но живое, в его «первозданной красоте». А ты – елочная игрушка.

– Ты не в настроении? – донеслось уже из спальни. – Неприятности на работе? Что заводишься?

– Я в отличном настроении! – крикнул Олег и легонько ущипнул дочурку, она ткнула его кулачком в бок.

Анна вернулась с ожерельем.

– Ну как? – спросила она с некоторым сомнением.

Нина завистливо пожирала маму глазами.

– Мам, ты… Ты… – она подыскивала подходящее сравнение, – изящна, грациозна и волшебна, как Снежная Королева.

– Спасибо, котенок, – Анна погладила ее по волосам. – Но иногда бы я предпочла быть Золушкой перед балом… Олег! А ты что не переодеваешься? Дресс-код, забыл?

– Мой смокинг – не костюм военного водолаза, за пять минут справлюсь, – и направился в гардеробную, раздеваясь на ходу.

– Я такси вызвала! – донеслось до него.

– Зачем? – он сразу все понял и потому рассердился.

– Чтобы ты не ехал выпившим за рулем!

– А кто тебе сказал, – крикнул муж, повесив костюм на вешалку и взяв свежую рубашку, – что я собираюсь там пить?!

– Олег, – дорогая вошла и прислонилась к косяку. – Ну все говорят, что ты нос задрал, что тебе на всех чихать, что тебе не нравится пить в их компании…

– Кто говорит?

– Подруги.

– У тебя появились подруги?

– Да, жены твоих коллег.

– Мне на самом деле не нравится с ними бухать, и я на самом деле на всех чихал, – ответил он, застегивая манжеты и натягивая подтяжки. Когда он одел смокинг, супруга взяла его под руку и развернула к зеркалу.

– Помнишь, – грустно спросила она, – в девяносто девятом, в Питере, в Мариинке, мы поднялись по лестнице, к нам подошла старушка-билетерша и восхищенно сказала, что мы «здесь сегодня – самая красивая пара».

– Помню, – ответил Олег, глядя в погрузневшие и постаревшие, а что самое грустное, потухшие с той поры лица в отражении зеркала.

– Давай сегодня не ссориться?

– Тяпнула? – потянул Белолобов носом воздух.

– Угу! – засмеялась она и повисла у него на руке. – Ну праздник же?

Зазвонил телефон.

– Костик! – закричала из гостиной дочка. – Такси пришел!

Олег обул легкие узкие туфли, накинул пальто, подал супруге шубу.

– Веди себя хорошо! – погрозила она наследнице пальчиком и чмокнула в щечку.

– Я тебя люблю, – произнес Олег и тоже поцеловал Нину.

– Вы там поскорее, ладно?.. – безо всякой надежды грустно протянул ребенок.

– Обещаю, – кивнул отец.

Нина улыбнулась, Анна помахала ей рукой, и они вышли. Дожидаясь лифта, супруга пробрюзжала:

– Зачем обещать ребенку то, что не сможешь выполнить! Теперь она не заснет до нашего прихода – будет ждать!

– Почему не смогу? – ответил Белый Лоб уже в кабине. – Я не собираюсь там задерживаться.

– А меня ты спросил? Мы и так никуда не ходим, кроме ресторанов! Я повеселиться хоть раз в году хочу!

– Почему никуда не ходим? – возразил супруг. – На Каме Гинкасе недавно появлялись, а с Нинкой – в РАМТе, ей очень понравилось…

В паркинг посторонних не пускали, поэтому вышли через подъезд, Анне пришлось к притиснувшемуся к ряду местных машин такси «рено» десяток метров пройти на шпильках по скользкому льду, что не прибавило ей настроения.

В салоне было накурено, только увидев пассажиров, водитель выбросил в окно сигарету.

– А если заказчики не курят? – вместо приветствия произнес Олег.

– Извините, – зло буркнул таксист, – ща проветрим.

– Зимой? На ходу? Спасибо, не надо. А для окурков пепельницы есть, а не дворы чужих домов.

– Олег! – дернула мужа за рукав Анна.

Водитель одновременно посерел и позеленел – его б в год так восемнадцатый, вот бы дал волюшки классовой ненависти!