Тверской Баскак - Дмитрий Анатолиевич Емельянов Страница 67

Вроде вразумил и насчет обороны тоже. Мол, если все население будет военнообязанным, то проблем с численностью не возникнет. Главное, обучить всех! Приучить не паниковать при тревоге, а бежать сразу же на указанное место и слушать команды своих десятников. Те в свою очередь сотников, а всеми силами руководит тысяцкий Твери, заранее зная где и сколько у него людей.

Верхушка тверского боярства вроде бы разумность моих доводов понимала, но почему-то упиралась, выводя меня из себя. Общее мнение в конце концов озвучил Якун.

— Это что же, у каждого смерда оружье будет?! Ежели я ему в зубы… Скажем, для понятливости! А он мне что…?! Копье мне в брюхо! Не надо нам такого!

Я сначала даже подумал, он шутит, а потом гляжу — нет, это серьезно. И по всем остальным видно, что проблема эта для них серьезная. Их насупленные рожи меня тогда даже разозлили. Подошел я тогда к боярину и, вцепившись взглядом ему в лицо, зло процедил.

— А ты, Якун Зубромич, повежливее с народом. Глядишь и люди к тебе с добром потянутся! — И, повернувшись ко всем остальным, выдал жестко и безапелляционно. — Помните, что народ не скотина! Вы от смердов зависите не меньше, чем они от вас! Будем держаться вместе, так выстоим, а нет, тогда сомнут! Не татары, так литва, а ежели эти не достанут, дак свои же князья разорят в междоусобных драках!

В общем, только через неделю, на следующем общегородском соборе, продавил я новое устроение ополчения и еще один налог на строительство стены, пристегнув к нему наем полка постоянной городской стражи. От полка, конечно, только название, потому что по моим подсчетам в этом году хватит лишь на вооружение трехсот бойцов не больше. Значит, по моей же классификации, лишь на две роты. Это, конечно, капля в море, но лиха беда начало!

Дальше уже пошли детали, кои решали уже кулуарно в стенах городской думы: кто будет командовать ополчением, то бишь городовым полком, кто дворянской конницей и прочее. Зная, что в этом вопросе мне не уступят, я и не настаивал, склоняя все стороны к компромиссу. Ополчение и оборону города отдали тысяцкому Луготе. Отряд конницы из детей боярских — под руку Якуна, а вот новый наемный отряд, который никто всерьез не воспринимал, бросили как подачку мне. Я сделал вид, что слегка обиделся и под это выбил для Калиды никому не понятный пост стратега. Слово это ни о чем боярам не говорило, и я объяснил, что он будет заниматься контролем снаряжения и обучением мужичья военному делу. Собрание похмыкало и, не заподозрив в этом ничего опасного, одобрило все назначения разом. Якун, по-моему, подвох почуял, но в чем он разобраться сразу не смог и потому промолчал.

* * *

Выкинув из головы воспоминания, задираю голову и смотрю вверх на колокольню. Там один из моих стрелков ругается со звонарем. Поворачиваюсь к стоящему за спиной новоявленному стратегу и награждаю его выразительным взглядом, мол ты, наконец, решишь проблему или мне самому…

Калида молча скрывается за дверью и вскоре раздается первый удар колокола. Вслед за ним второй, третий, и вот уже над городом уже звучит тревожный перезвон набата.

Дожидаюсь, пока Калида спустится с колокольни, заодно объясняю выскочившему из дома попу.

— Не волнуйся, все хорошо! Просто учебная тревога!

Тот ничего не понял, но мой излучающий уверенность вид его успокоил. Мне этого вполне достаточно, и я киваю Калиде, пошли!

Обойдя колокольню, мы подходим к лестнице на стену, и я спрашиваю, уже шагая по крутым ступеням.

— Значит говоришь, десятников назначил и всем объяснил, что делать в случае тревоги?

Калида, предчувствуя провал, бурчит в ответ что-то невразумительное.

— Да не по разу уже! Толку-то…! Это же бараны какие-то! Им одно, а они тебе в ответ… А ежели у меня покос? А скотину куды девать? А детишек? И без конца, то одно, то другое!

Забираемся на башню, и отсюда мне хорошо видна начавшаяся в городе суматоха. Народ в тревоге выскакивает из домов и, толпясь на улицах, по большей части пялится на колокольню и выспрашивает друг у друга — что случилось-то?

Подождав пару минут и не заметив никакого улучшения в поведении горожан, я поворачиваюсь к своему «верховному главнокомандующему».

— Вижу, первый блин комом! Так что давай-ка иди вниз и собирай всех на площади, будем втолковывать по новой — кто и где должен быть по этому сигналу.

Тяжело вздохнув и показав, что все эти забавы он не одобряет, Калида юркнул в черное нутро лаза, и рассохшиеся ступени заскрипели под его ногами. Вскоре он вынырнул на площадь и сразу же попал в лапы Луготы и троицы разгневанных бояр в накинутых второпях шубах. О чем они говорят мне не слышно, вижу только как Калида махнул в мою сторону и понимаю, что ищут меня. Бояре тут же кинулись ко входу в башню, а мой помощник в другую сторону.

Вскоре по лестнице загрохотали тяжелые шаги, и ко мне на площадку высыпал Лугота и компания. По их багровым лицам видно, что все четверо в бешенстве.

Тысяцкий завопил, едва увидев меня.

— Ты что себе позволяешь, наместник?! Зачем людей пугаешь?!

Не уступая ему завторил Якун.

— Тебе что игра это какая?! Без всякой нужды народ от дела отрывать и страх сеять!

Вижу торчащее у него из-под полы исподнее и не могу удержаться от улыбки. Это заводит вельможного боярина еще пуще.

— Так ты издеваешься попросту над нами! — Лицо Якуна кривится от настоящей ненависти, а я спокойно беру Луготу за рукав и подвожу к бойнице.

— Видишь?! — Спрашиваю я у затихшего на миг тысяцкого.

— Чего?! — Непонимающе переспрашивает он и получает по полной.

— Ворота, Лугота Истомич! Ворота открытые видишь?! — Язвительно так вопрошаю и добавляю, не давая ему ничего ответить. — Что же получается?! Вы слышите набат, тревогу, и вместо того, чтобы делать то, что вам положено в такой ситуации, вы торопитесь сюда с разборками. Твоя стража, тысяцкий, даже ворота не удосужилась закрыть. А ежели бы действительно беда?! Ежели бы татарский набег! Да враг бы сейчас уже улицы кровью тверичей заливал!

— Какая беда?! Откуда?! — Тысяцкий завертел головой, ища поддержки, и Якун тут же пришел ему на помощь.

— Ты нас не стращай зазря! Ежели напасть