Василий Звягинцев - Скоро полночь. Том 1. Африка грёз и действительности Страница 86

– Надеюсь, вы в очередной раз прорветесь, – сказал Берестин Шульгину. – Без нас не скучайте. Здесь такие интересные комбинации вырисовываются. На высшем уровне. Басманову с Белли поможем, не сомневайся. Я, кстати, в те места вскоре выбраться собираюсь. С Кирсановым кое-какие вопросы порешать. А на Валгалле, само собой, в любой момент пересечемся, хоть завтра. У Сильвии блок, у Ирины тоже. Да и Антон с вами. Главное, сейчас вам удачно выскочить. Народу привет. Скажи – генерал пост принял.

– Взаимно. Пишите, не забывайте. Мадаме привет особо…

Процесс совмещения миров по методике Антона был не так прост, как могло показаться со стороны. Если прямой пробой пространства-времени «по-левашовски» компенсировал перемещение масс самостоятельно, как отдача винтовки и звук выстрела сопровождают вылет пули, то здесь действовали совсем другие принципы. Без внешних ударно-акустических эффектов, но затрагивающие гораздо более глубокие уровни мироздания. С необъяснимыми на уровне земной науки последствиями.

Готовя переход «Валгаллы», форзейль надеялся, что Арчибальд все-таки не достиг высших степеней самопознания и не научился произвольно влиять на породившую его сущность. В этом случае управляющие команды, посылаемые в исполнительные структуры Замка, скорее всего минуют зоны, захваченные Арчибальдом, вернее – сами по себе ставшие им.

Через сорок минут – они все сейчас постоянно посматривали на стрелки часов, наручных или настенных – Антон был готов. Андрей и Шульгин со своими делами тоже справились.

Воронцов давал последние наставления Владимиру Белли, особо его предупредив, что Басманов, хотя и остается сухопутным главкомом, для кавторанга не начальник. Старший товарищ, не более того.

– Флот, даже в виде боевой единицы, не может и не должен быть придатком армии. Когда этот принцип нарушался, он просто погибал без пользы и смысла. Чему примером вся русская военная история, начиная с пятьдесят третьего года ныне текущего века, – поучал Дмитрий «молодого». – Если Михаил Федорович будет на чем-то настаивать – десять раз подумай. В крайнем случае общий для вас начальник – Берестин. К нему и обращайся. А так, конечно, что ж, помогать надо, одно дело делаем.

– Ты, главное, «Призрак» береги, – особо подчеркнул забежавший на минутку по неотложному делу в каюту Шульгин. – В случае чего Ларсен с экипажем от непосредственной агрессии отобьются, но им же направляющие инструкции нужны. Сами они кто? Вот именно.

И тут же Сашку осенило.

– Да о чем я вообще? Яхта тебе здесь совсем ни к чему, дай бог со своей эскадрой управиться. Я сейчас по радио прикажу – пусть Ларсен снимается и гонит прямо в Лондон, без заходов, в распоряжение Алексея. Ему пригодится. Вооруженное плавсредство, надежные ребята. И для авторитета, само собой.

– Подожди, Саша, не горячись, – остановил его Воронцов. – С яхтой ничего не случится, а вот Кирсанову она может больше понадобиться, чем Берестину. Так и передай своему Ларсену: «Место стоянки Дурбан, находясь в полной боеготовности, ждать распоряжений от Кирсанова, Белли. Приоритетность равноценная». Согласен?

Шульгин признал, что да, так будет правильнее.

Андрей, передав инструкции Басманову, успел переговорить и с Кирсановым, составил телеграмму президенту Крюгеру, которую, через доверенных людей, следовало передать ему обычным путем, с соблюдением принятых правил и церемоний. После чего ощутил себя на ближайшие сорок минут свободным. Ну совершенно нечего делать. Не путаться же под ногами у людей, продолжающих работу.

Он спустился в салон на прогулочной палубе. Там двое мужчин изо всех сил развлекали пятерых женщин. И им это удавалось. Прежде всего, Ирина выполняла просьбу Новикова и, как могла, создавала ауру, помогающую остальным подругам не отвлекаться на пустяки вроде затянувшегося отсутствия Андрея с Шульгиным и чересчур быстрого исчезновения Олега с Воронцовым.

Наталье такое было не в диковинку, а Ларису полностью взял на себя Скуратов. То, что она считалась как бы чужой женой, его ни в коей мере не останавливало. Подобные пустяки Виктор во внимание не принимал. Танцевать, рассказывать увлекательные истории и анекдоты, вовремя предлагать бокал шампанского, подхваченный с подноса официанта, – этикет не запрещает. Особенно – в отсутствие благоверного. Тем более Скуратов ощущал, что девушка эта не из числа неприступных весталок. Ее звездно-искрящиеся глаза, вдруг прорезающиеся в голосе низковато-бархатные нотки, так много говорящие знающему человеку, мгновенные, но многообещающие прикосновения выступающими частями тела во время танца…

Есть о чем задуматься. Он не собирался начинать свое вхождение в «Братство», хотя бы в роли кандидата (а Ростокин уже намекал на такую возможность), с примитивной любовной интрижки, соблазняя женщину одного из руководителей организации. Но если самостоятельная, совершеннолетняя дама намекает на возможность какой-то игры, глупо строить из себя бесполого пуриста.[90]

При этом он как-то очень ловко ухитрялся уделять внимание и другим женщинам, так что каждой казалось, будто именно ею он сейчас невыносимо очарован. Стиль бонвивана[91] середины XXI века, наверное.

Только Ирины он непроизвольно сторонился, поймав всего лишь один, как бы мельком брошенный взгляд в ответ на его, показавшийся царственной даме, видимо, чересчур откровенным. Ирина, безусловно, привлекала и возбуждала Виктора гораздо сильнее остальных, но, как мельком заметил Ростокин, – «не к вашему рылу крыльцо». И Скуратов, что удивительно, сразу с такой оценкой согласился.

Игорь тоже справлялся со своими обязанностями, стараясь и Алле угодить, и Аню без внимания не оставить. Ему хорошо помогал джаз-банд «судовой самодеятельности». Четырех роботов Воронцов настроил как виртуозов нью-орлеанского стиля, а пятый, в облике любимой актрисы его молодости, Рэчел Велч (к/ф «За миллион лет до нашей эры»), изображал высококлассную джазовую певицу, с мягким альтовым тембром основного голоса и полным набором октав.

Всех, кроме Ирины, в настоящее время вопросы реальной жизни совсем не интересовали. Достаточно было радости, веселья и великолепного чувства защищенности от превратностей внешнего мира. Даже о присутствии неподалеку дуггурианского парламентера никто не вспоминал. То есть в глубине души многие помнили, что имел место такой факт, только он был совсем неактуален. Завтра, может быть, кто-то этим озаботится, а может, и нет, передоверив дипломатические проблемы людям, специально этим занимающимся. Уж Анну и Наталью, да и Аллу тоже, это совсем не занимало.

Новиков, неожиданно влившийся в компанию, особого внимания не привлек. Ну, выходил, ну, вернулся, мало ли, у кого какие дела.

Он, поймав паузу между танцами, перехватил у Скуратова Ларису, как будто долго ждал этой возможности. Они кружились по залу под томные звуки аргентинского танго. Девушка и к нему прижималась не менее страстно, чем только что к чужому, в принципе, человеку. Да разве в танцах чужие бывают?

– Что вы там опять придумываете? – шепнула она на ухо Андрею. – Бегаете куда-то, нервничаете. У тебя вон бицепсы и спина твердые, как доска. И я тебя совсем не волную…

Действительно, гибкая талия Ларисы, легко прощупывающиеся сквозь тонкое платье застежки, пряжки и иные рельефные детали ее нижней амуниции оставляли Новикова безразличным. Хотя время от времени (давно) мысль о том, что эта особого типа красавица могла бы подарить ранее не изведанные чувства, его посещала. Как и любого мужчину, вынужденного много лет тесно общаться с красивой девушкой, которая совсем не против.

Вдобавок всего пару дней назад у нее имел место очередной сексуальный срыв. Спровоцированный теми же дуггурами.

– Ты меня всегда волнуешь, – польстил Новиков, – только никак не складывается…

– Не хочешь до моей каюты и обратно прогуляться? А то меня этот ваш нобелевский лауреат всю общупал, только что не обслюнявил.

– А не стоит на свете быть красивой такой, – использовал к случаю Андрей тему из услышанного в начале двадцать первого века шлягера.

– Иди ты знаешь куда, интеллигент затруханный, – с милой улыбкой сказала Лариса. – Не в тот пошел ты цвет, Андрей Дмитриевич, на масть не ту поставил. Я бы тебе могла стать лучшей женой, чем Ира. Холодная она, ужас, какая холодная…

– Особенно если вспомнить, как ты меня возненавидела при первой встрече на Валгалле. Плюнь – зашипит.

– Бывает. Люди все разные и в разное время по-разному выглядят. Так что у вас случилось? Опять война какая-нибудь?

Лариса еще теснее прижалась к Андрею животом и бедрами.

Он легонько отстранился.

– Никакой войны. Хватит уже. Выйди на палубу минут через тридцать, воздуха глотни…

– Значит, опять не договорились, – грустно вздохнула Лариса. Новиков понимал, что она, успокоившись, вернулась к прежним забавам. Почему и нет? Девушка была очень изящна, с классными ногами, демоническим лицом и изумительной грудью четвертого, наверное, размера, очень гармонически сочетающейся с ее стройным телом. Для другой такое богатство могло показаться великоватым, а ей – в самый раз.