Панцирь - Андрей Гардеев Страница 22

Кхуны и другие смогли выбраться к Небу, Сигул, звездам – освоили мёд, но оказалось поверхность нам уже не так и нужна. Были лишь единицы тех, кто чувствовал себя под солнцем хорошо; за тысячи лет подземье въелось в наше нутро. А время Матери вскоре, как время любого смертного, подошло к концу – после ее смерти началась эра Ульев.

Я не ощущал, что Звездочет произнес хоть слово неправды. Этот общий миф происхождения похоже был мне знаком. Все это соотносилось с эхом эмоций. Мой шаблон на время рассказа словно сковала корона грусти.

Большая женщина, из встроенного видения – Мать или Королева? Симуляция или интеллектуальный слепок ?

– Вон, – он указал в левую сторону небесного купола.

Там звезды выстроились в круг.

– Это Око-Судии. Я не помню почему так называется. Рядом линяя и звездный крючок, видишь, братец?

– Да.

– Это Ружье Авалона. В честь первого Богоборца после Матери. Ее любовник. Управитель тех-корпуса механизм-големов. Чуть правее Крест Стрелка… Был и такой Богоборец. Пятый или шестой. Плохо помню. Лучший и самый быстрый с пистолет-титанами – всегда командовал ротой бойцов быстрого реагирования. Попытки дать ему батальон кхунов – пресекал всяческими выходками, но Мать всегда затыкала им и его бойцами самые тяжелые участки.

Еще правее – звездочки образуют фигурку, то Однорукий. Первый из генералов. Превосходный боец, великий стратег. Чувствовал войну нутром. Погиб, когда сковывали последнюю из богов – Шанкару. Когда она пыталась сбежать, применил прыжковый ранец и навязал дуэль. У него как ты мог догадаться одна рука всего оставалась после всех этих битв, а у нее четыре – да в каждой было по двухцветному мечу. Забавно, одна рука против четырех.

Однорукий дал хим-взводу огнеметчиков и роте Стрелка двенадцать секунд, этого было достаточно. Он был великим мечником и кхуном великой Воли, его пожгли вместе с ней; но Шанкара считай и без этого, судя по ранам, четыре раза генерала убила, только вот ему все равно было. У великих великие корни стремлений и он, не думая, отдал свою жизнь ради исполнения цели четыре или пять раз. Ну там, смотря как считать.

Звездочет все показывал и показывал, говорил и говорил, рассказывал истории про подвиги кхунов и свершения рот, про потери, про жертвы, про трагедии и успехи, про любовь и жгучую злобу – перечислял все созвездия, которые мог вспомнить и в итоге я, убаюканный восторженным голосом собрата и холодным сиянием Сигул, уснул.

Глава 5

Пустошь

– И каков наш план, Старший?

– Братец, хорош жужжать под ухо, – Звездочёт недовольно поморщился. – Дай мыслям пространство.

Мы вжались в снег, поглядывали с верхушки холма. Это было хорошее укрытие – тварь, находившаяся в двух сотнях шагов ниже, не замечала слежки.

Звездочёт волновался: на лбу у него выступил пот, и сам он, отказавшись от привычного пижонства, соизволил вытащить из-под полы плаща меч.

Я то и дело бросал на оружие завистливые взгляды. Короткий и прекрасный, обоюдоострый, с матово-черным клинком без единой зарубки – настоящий тех-артефакт былого.

Наверное, именно его он с собой в Саркофаг и взял.

Ситуация складывалась неприятная и отрицать это никто из нас бы не стал. Первая же встреча с жителем Пустоши, и мы растерялись как бойцы-первогодки.

Отвратительно.

Решений, что можно было принять, не очень много. Мясной кентавр, представший перед нами, не настраивал на оптимистичный лад. Напасть, понадеявшись на слабость. Сбежать, принимая степень позора. Переждать трапезу, лишний раз не шевелиться и не привлекать внимание – тем самым узнать хоть что-то. Но будучи старшим выбирал Звездочёт, и в этом я ему не завидовал, такая ответственность определено давила. Что не выбери, все звучало плохо и слишком очевидно; а отвечал он не только за себя. Нас этот перечень вариантов абсолютно не устраивал. Все – игра второго хода и являлось вынужденным действием от скупости ресурсов. Нам бы пару ружейных установок “Игл” или скромных пистолет-титанов “Рог” и дрянной кентавр, возомнивший о себе невесть что, красочно разлетелся бы на ошметки. Однако зачем теперь страдать по невозможному? У нас есть то что есть, ничего по сути, и с этим придется работать; работать с ничем – прекрасно. Обнуление, действительно, великолепный план. Так держать философы-чатуры, так держать Королевская кость.

Язвительное настроение било в шаблоне призрачной колотушкой. Попытался одёрнуть себя и привести в порядок мысли.

Кто я чтоб их судить?

– Дерьмо, – произнес Звездочет, сквозь сжатые зубы.

Согласен.