Сурен Цормудян - Наследие предков Страница 41

По мере отдаления от эпицентра термоядерного удара степень разрушения зданий уменьшалась. Некоторые из тех, что пониже, даже сохранили все стены, потеряв лишь кровлю. Однако здесь было больше следов длительных пожаров. Здания, что стояли ближе к взрыву, превращались в распыляемую крошку, а потому гореть просто не успевали. Конечно, они и их фрагменты вспыхивали от теплового излучения, но потом ударная волна, гнавшая прочь все, в том числе и воздух, сбивала с них пламя. А вот эти строения, что не были перемолоты полностью, потом горели сутками, а возможно, даже неделями.

Вот и искореженные, ржавые конструкции Калининградской телевышки. Она, разумеется, не устояла.

Дорога также менялась по мере удаления от эпицентра. Если в самом начале она была практически очищена от транспорта ударной волной, то теперь различные машины попадались все чаще. Их остановил электромагнитный импульс, а затем поджег импульс тепловой. Какие-то все же снесло, поэтому то и дело можно было лицезреть торчащий из стены частично обрушенного дома искореженный корпус.

Бронетранспортер сбросил скорость, поскольку был вынужден объезжать возникшие на дороге заторы.

— Тигран, а вот тут, кажется, магазин «Арсенал» был? — Загорский указал рукой на угол одного из зданий слева по ходу движения. — Там же оружие, патроны, ножи. Амуниция разная. Нам это не пригодится?

— Наивный ты, Саня, — усмехнулся Баграмян. — Оттуда в первые же дни все вымели. Вплоть до крючков для спиннингов, жалюзей и вывески.

Со скрежетом протиснувшись через плотную преграду из деформированных от огня и времени корпусов автомобилей, бронетранспортер двинулся дальше, в сторону Северного вокзала. Справа впереди, на углу пересечений Советского проспекта и улицы Генделя, среди разрушений возникла мрачная громада здания. Когда-то в нем находился имперский суд, потом, после вхождения Восточной Пруссии в состав СССР, там расположился комитет госбезопасности, а на закате цивилизации, — ФСБ. Здание уцелело, потеряв лишь покрытие покатой крыши, характерной для европейской архитектуры. В окнах были заметны множественные следы пожаров.

— Лезь внутрь, Саня! — резко бросил Тигран, открывая люк.

— А что случилось?

— Быстро лезь! После вопросы задавать будешь!

Загорский послушно нырнул в недра бронемашины. Тигран последовал за ним и захлопнул люк.

— Михей, — позвал он сержанта.

— Чего? — обернулся тот с переднего сидения.

— Постарайтесь тут не задерживаться. Нам вообще по-хорошему площадь и весь район на сверхзвуковой скорости проскочить не мешало бы.

— А что такое? — лицо Михеева приняло тревожное выражение. Он вернулся к своим смотровым приборам и усмехнулся. — А-а! Областное ФСБ. Боишься, что прописку у тебя спросят?

— Ты дурак, Михей, и не лечишься совсем.

— Да чего ты взъелся, старшой? Ну объясни толком, не ругайся, — Михеев снова обернулся.

— Нечисть там обитает какая-то. Посему задерживаться тут — себе дороже.

— Нечисть? — Михеев засмеялся. — Слышал бы тебя сейчас наш особист — обиделся бы несказанно. Ты сам погляди, следов пожарищ сколько. Кто там остался?

— Да не про особистов речь. И пожарища эти, к твоему сведению, не от удара были. Сами фэйсы жгли там архивы и всякие прочие документы уничтожали. Ждали военное вторжение. Сам же знаешь, тут в какую сторону камень не кинь, непременно попадешь в границу натовского государства. Вот и жгли. А потом ушли, кто уцелел. Куда — не знаю. А через несколько лет что-то странное в этом районе стало происходить.

— Что именно? — Михеев больше не смеялся. Весь настороженный, он внимательно слушал Тиграна.

— Ты слышал про общину Фридландских ворот?

Морской пехотинец мотнул головой:

— Нет.

— Ну, еще бы…

— Я слышал, — подал вдруг голос Загорский. — Она исчезла. И очень давно.

— Вот именно… Кныш, да не тормози ты! Тарань эту машину и езжай дальше на Ленинский проспект… Ну вот. На Фридландских воротах им не очень нравилось. Там казармы старые, никудышные. Вот они и решили этот район обжить, когда уровень радиации понизился. Все-таки центр, во всех смыслах выгодная позиция. А наиболее уцелевшее тут здание — это самое помещение бывшего полицай-президиума Кенигсберга. Тем более, что по слухам, там обширные подземные уровни остались. Пришли они сюда. Обосновались. И нет их больше. Никого. Потом двое наших там сгинули. Еще лет девять назад. Причем один даже не ходил внутрь. Мимо здания ночью шел. Отстал от группы. До ветру подался за угол, и все. Да еще две группы добытчиков с Третьего форта, пока он функционировал, вошли туда и тоже не вернулись.

Механик-водитель обернулся.

— А где Ленинский? Куда дальше сворачивать?

— Налево. Площадь огибай только. Я слышал, что поверхность скоро рухнет в подземную парковку. Хреново в наше время строили…

Михеев вперил взор в смотровые приборы. Теперь он пристально наблюдал за проплывающей справа громадой из красного кирпича с черными мазками пожаров над окнами. Здание угрожающе нависало на ползущим в его тени бронетранспортером, словно подтверждая мрачную историю Баграмяна этой безмолвной угрозой.

— А что, там действительно есть подземные уровни? — тихо спросил морпех.

— Есть, — заговорил Загорский. Он вдруг поежился от мысли, что если и завелась в здании какая-то нечисть, то пришла она снизу. Из подземелья. — Тут под площадью железнодорожный туннель проходил, прямо на Северный вокзал. Там, в туннеле, еще при немцах был перрон. Но не для остановок пассажирского паровоза. Туда привозили осужденных, а оттуда увозили приговоренных. Потом по подземным коридорам их вели с перрона прямиком под здание имперского суда. Ну, или наоборот, уводили из здания на поезд и везли куда-нибудь в концлагерь или на казнь. Делалось так, чтобы не водить их по центру города, а передвигать скрытно от посторонних глаз. Ну а под зданием, по слухам, вроде как камеры предварительного заключения или даже пыточные были. Я не знаю, использовались ли двери в туннеле и подземные коридоры для тех же целей, когда в этом доме были КГБ и ФСБ, но сами эти двери в железнодорожном туннеле видел. Правда, мне показалось, что они наглухо заварены, и очень давно. Отсюда до того туннеля метров сто. Но, возможно, когда реконструировали площадь и строили подземную парковку, то нарушили эти старые коммуникации. Хотя я и не уверен…

Бронетранспортер двигался дальше, оставляя позади мрачное здание и страхи путников. Хотя страхи — они всегда с людьми. Просто те из них, что касались этого большого дома из рыжего кирпича, растворялись в потемневших от гари окнах. Теперь справа была разрушенная мэрия, а слева — площадь Победы с поваленной стеллой, которой в былые времена некоторые местные жители дали неприличное название за фаллические ассоциации в ее формах. Второй по размерам храм Христа Спасителя из тех, что были в России, также не сохранился. О нем напоминала лишь огромная гора обломков и широкая, циклопическая лестница, что некогда вела ко входу в храм. Если присмотреться внимательно, то можно было разглядеть на ступеньках застывшие навеки тени испепеленных людей. Надломленные по прямым линиями, словно символизирующим излом эпох, который случился в считанные минуты когда-то давно. Александр перестал выглядывать в бойницы по бортам броневика. Он больше не мог на все это смотреть.