Ника Ракитина - Арбалетчики госпожи Иветты Страница 10

— Капитан Гизарской Роты арбалетчиков Карстен Блент.

Неканонический текст

Радиальная

7.

Пахло сдобой из соседней кондитерской и сбитыми дождем каштановыми свечками. Вошедшие в силу листья охотно принимали в себя тяжелые капли. Несколько дождинок протекло за шиворот. Эля поежилась. Тринадцатилетняя, длинноногая, большегрудая и крепкая, она никак не хотела признаться себе, что трусит. Эля сжала остроугольный тессер до боли в ладони. Асфальт площади впитывал размытое сияние светофоров, габаритные огни проплывающих, как медленные рыбы, редких автомобилей. Призрачно-зеленые светящиеся буквы над Ротой обещали "Порядок и благоденствие", а шесть колонн в ярких фонарях подъезда светились, как огромные белые свечи. Там было светло и радостно, и Эля наконец решилась.

Вежливый охранник на входе сунул в сканер ее тессер и, улыбаясь, попросил подождать. Через неполные две минуты по широкой парадной лестнице сбежала барышня в плиссированной юбке и кремовой форменной рубашке с узеньким галстуком, посмотрела на Элю, на натекшую из-под ее туфелек лужицу.

— Вы опоздали на четверть часа, — сказала она. — Пройдите сюда, переобуйтесь. Туфли оставьте здесь.

Рядом с загородкой охранника стояла высокая полка с мягкими шлепанцами разных цветов, размеров и степеней пушистости. Эля переобулась и пошла за сердитой барышней, только теперь поняв, отчего не цокают ее каблучки. Ковер на лестнице был мягким, как трава.

Белый мрамор сверкал под беспощадными светильниками, слепя глаза, а на площадке, где лестница раскрывалась на два крыла, на низком возвышении перед овальным зеркалом замерла гипсовая раскрашенная старушка. Старушка упиралась в возвышение синим сложенным зонтиком, по-птичьи склонив к плечу увенчанную седыми буклями голову, и Эля испытала ощущение, что старая дама вот только что вышла из зеркала и осматривается, куда попала. Провожатая поклонилась ей, как живой, прижав руку к груди, и Эля механически повторила жест. Сопровождающая это оценила. И пошла медленнее. На поворотах коридоров стояли парами безмолвные охранники, опираясь на тяжелые старинные арбалеты. Эля не знала, дань ли это традиции или вполне действующее оружие. Она вообще старалась не очень-то вертеть головой: в Роте любопытства не одобряли.

Барышня отворила массивную дубовую дверь, почти такую же тяжелую, как на входе. Эля ожидала, что попадет в кабинет или хотя бы в приемную, но очутилась в огромной умывальной комнате, обшитой орехом, со шкафчиками, раковинами и зеркалами, на полочках над раковинами стояли туалетные принадлежности и всякая женская косметика; еще две двери вели куда-то вглубь.

— Переодевайтесь. Приводите себя в порядок, — барышня взглянула на часики. — У вас три минуты.

Протянула Эле щетку для волос, открыла дверцы гардероба и выбрала аккуратный махровый халатик бледно-зеленого цвета:

— Не беспокойтесь. То, что нужно.

Эля чувствовала себя неловко, она предпочла бы остаться в мокром, но своем, она три часа убила на одевание, выбирая самое лучшее. Но приходилось смиряться. Оставшиеся минуты Эля потратила на расчесывание своей платиново-соломеной гривы, в спешке, закусив губу, выдрав часть волос. Барышня отстраненно ждала. Потом они вышли в ту же дверь, миновали несколько коридоров и оказались в просторном кабинете с рядом кресел у стены и широким совершенно чистым письменным столом. За столом, на фоне овального, только чуть меньшего, чем на лестнице, зеркала, сидела барышня постарше и холодно смотрела на Элю. Сопровождающая подвинула к столу кресло, велела Эле садиться и ушла. Эля мельком глянула на стол, и сердце у нее застыло: на его лаковой безупречно чистой поверхности лежала единственная тетрадка — с ее собственным конкурсным сочинением.

— Эллейн Дарси, тринадцать, Верона, Рицеум изящных искусств, переходной класс.

Эля, сглотнув, кивнула.

— Вы опоздали. Больше так не делайте.

Эля опять кивнула.

— Почему вы избрали эту тему сочинения? Она слишком сложна, за нее не всегда берутся и профессиональные литераторы. К тому же, вы отступили от канонического трактования. Вот здесь… — барышня с выражением зачитала несколько строчек. Примерно так же читала их на конкурсе и сама Эля, чувствуя, как завороженно внимает зал. Ежегодный конкурс, восторженные барышни, пробующие себя в словесности, строгие, нарядные и слегка нервные наставницы…

— Я немного… увлеклась, — робко сказала Эля. Она подняла на барышню глаза — бледно-синие, очень большие, осененные золотыми ресницами. — Мне казалось важным… ну, когда приходится выбирать между любовью и чувством долга. — Девочка чувствовала, что барышня внимательно слушает, и заговорила живее: — Мне… ну, иногда жестокость оправдана, если патриотизм… — Эля смутилась и замолчала.

— Какие источники вы прочитали?

Эля быстро перечислила. Барышня улыбнулась.

— Хочу порадовать вас. Ваше сочинение признано лучшим по Вероне. Вы награждаетесь поездкой по Территориям и недельным отдыхом на море. Поезд завтра в одиннадцать тридцать две. Родители предупреждены. Сейчас пройдите в двести четырнадцатую комнату, по коридору прямо и направо, правая сторона.

Эля шла ярко освещенным коридором, разглядывая таблички на дверях, и голова у нее слегка кружилась от счастья. Двести четырнадцатая комната оказалась кабинетом врача. Там провели осмотр и сделали прививки, необходимые для Внутренних Территорий. Элю обрадовало, что врач относится к ней деловито и строго. Прививок она боялась, и еще больше — от сюсюканья рицеумной сестры милосердия.

— Будет немного больно.

Взрослые обожают преувеличивать. Шлепок и укол заставили Элю прокусить пластик кушетки. А надо было вытерпеть еще два. Через полтора часа, постанывая и хромая, она отворила двери комнаты, предназначенной для ночлега. Рыжая лохматая девочка Элиных лет, лежа животом на расстеленной кровати, повернула голову:

— А-а, привет. Тоже пытали?

— Что? — удивилась Эля.

— Ну вот, ты за… бедро держишься.

Эля боком осторожно присела на свободную кровать.

— Я Сэлли Дим, — сообщила рыжая. — Из Гезы. А там, — она пальцем указала на стену, за которой слышался шум воды, — Людовика Анстрем. Она либержанка. И еще одну должны прислать. У тебя про что сочинение?

— Про Катрину Аделаиду.

— Ага, — произнесла Сэлли удовлетворенно. — А у меня про королеву. Только они сказали, что она умерла от банального насморка.

Эля потерла бок:

— А отчего она умерла?

— Ну-у, в источниках по-разному. И немного вымысла — это перец в супе.