Змеиная Башня. Учебник лекаря - Павел Беспалов Страница 12

Он поприветствовал нас, отдал дань уважения избраннице своего ученика, а потом вручил мне какую-то, на первый взгляд, безделушку.

— Прошу прощения, жених должен помочь с важным делом, — перевёл он взгляд на меня. — Пойдём, Леонид.

Я впервые вижу его таким беспристрастным, и это заставляло колени дрожать.

Уловив мое смятение, Бабушка, подхватив подол, подбежала на интересное событие.

— Идите, я обо всём позабочусь! Нам ведь тоже пора доить коров. А ещё Машенька обещала испечь здоровенный пирог с яблоками и вишней, — бабушка показала руками размер предполагаемого пирога и хитро мне подмигнула.

Когда мы вышли со двора, старик указал в противоположную от нашего дома сторону.

— Ступай и ничего не бойся. Операция будет проходить в моей лаборатории. Как только ты уснул, я начал готовиться: вручную затачивал инструменты для вскрытия черепа всю ночь, — произнёс он совершенно обыденным тоном.

Тем временем я опять почувствовал слабость в ногах, как тянет каждый сустав, даже взор слегка помутился. Старик молча подхватил меня под руку и повёл к окраине деревни.

Деревенские провожали нас взглядами, что-то бурно обсуждая. Мне казалось, я шёл на смерть, как на венчание. Да, мне становилось всё страшнее, но кто останется спокоен, когда его голову вот-вот вскроют.

— Должно быть не больно. Сами мозги нечувствительны. Ну… небольшой дискомфорт от скальпеля почувствуешь.

Я молчал, сжимая кулаки добела.

Мы дошли до кирпичного здания без окон. Оно было сложено из красного, потрескавшегося кирпича. Швы оказались на удивление ровными, как будто камни склеили на каком-то странном красном цементе. Двери тоже были железные, но больше напоминали люк подводной лодки — круглый, с облупившейся белой краской на вентиле в центре.

Этот треклятый люк выглядел, как портал в преисподнюю. Но я обязан через это пройти. Ради победы, ради выживания и счастливого будущего с прекрасной девушкой.

Крепкая пятерня вставила ключ в замочную скважину. Затем провернула вентиль и потянула его на себя.

— Располагайся! — бесцеремонно втолкнул он меня в лабораторию, и я чуть не споткнулся.

Хотел выругаться, но старик потянул за висюльку у входа, чем сразу отвлёк моё внимание.

Старомодные лампочки по всему помещению вспыхнули, заливая всё тусклым светом полуподвального помещения.

Глубоко вдохнув, устроился в жутком кресле. Старик вытащил ремни у изножья и крепко зафиксировал мне ноги. Когда он зафиксировал мою грудь, принялся наносить пену на растрёпанные волосы и методично сбривать их сверкающей серебром бритвой. Я с жалостью наблюдал, как клочки слипшихся волос падают мусором на пол.

— Дед, ты в курсе, что при хирургических операциях нужно соблюдать стерильность?

— Конечно! Поплюю на темечко! — он слегка сдвинул мою голову и продолжил удаление растительности.

Думаю, не стоит пытаться передать тот ужас, который я сейчас ощущал. Ладони взмокли, сердце билось, словно раненая птица об прутья клетки.

Он вытер остатки пены полотенцем и принялся начищать лысину. Через миг провёл пылающей ладонью по черепу. На удивление, огонь совершенно не обжигал кожу.

— Наше пламя способно уничтожать вредоносные бактерии с кожи или инструментов. Можно вычистить гной с раны или выжечь некротические ткани без боли для пациента, а ещё пересадить чужой орган, если потребуется на поле брани. Но скальпелем и традиционными средствами тоже, — спокойно сказал он, тоном опытного учителя.

Наверное, он имел в виду обычную пересадку органов.

Старик отдёрнул занавесь, открывая вторую часть комнаты. Слева стояли большие колбы, наполненные жидкостью, в которых плавали человеческие органы. Рядом на столиках лежали медицинские книги из моего родного мира, а также больничные карты незнакомых людей.

Справа располагались стойки с инструментами и украденными лекарствами. Но больше всего меня удивило наличие здесь подобия гитары.

— Это вещи из того здания?

Мог бы и не спрашивать. Впрочем, почему старик не расспрашивает меня?

— Да! — не дав мне вставить слово, он взял гитару и протянул её мне. — Во время операции будешь бренчать! Если умеешь играть, сыграй что-нибудь воодушевляющее!

Накой чёрт здесь гитара. Ладно, сейчас будет. «Полёт шмеля» в исполнении психа.

Я несколько раз провёл большим пальцем по первой попавшейся струне.

— Только такое умею.

— Ну, музыкантом тебе не стать, зато хорошим целителем, наверное… — пробормотал он, попутно смешивая какие-то бурые жидкости в колбе.

Жидкость вскоре вспыхнула всеми цветами радуги.

— Это радужный реагент. Он проникнет в твои мозги и расползётся по опухоли. В теории, смогу её увидеть более чётко, — не давая мне сказать, он напоил меня сладковатой жидкостью.

— Остановись на секунду!

Старик вытаращил на меня глаза, как баран на новые ворота.

— Я это… Тебя ни о чём особо не просил. Если помру на кресле, забери Марию с братом куда-нибудь далеко. Не хочу, чтобы тот ублюдок её тронул. Пусть…

— Хорошо, даю тебе клятву, как твой учитель!

Он ловко высыпал порошок в колбу, налил родниковую воду из фляги и вскипятил её, сжимая стекло в руке. Затем процедил жидкость через ткань, похожую на марлю, под которой был ватный диск.

— Это красная мята. Некоторые становятся её безвольными рабами. Сначала краснеют и теряют зубы, потом начинается разложение тела и разума! Если когда-нибудь будешь использовать её в лечебных целях, не принимай больше трёх кубиков в месяц, — сказал он, наполнив шприц и набрав кубик жидкости.

Через мгновение я почувствовал, как игла входит в вену, и холодная жидкость начинает заполнять её. После этого он набрал ещё одну дозу, уколол в шею и в разные места черепа. Ощущение было похожим на укол лидокаина, который делают при удалении зуба.

Сложно было описать свои ощущения. Кожа головы онемела. Небывалый душевный подъём накатывал волнами, а с ним — спокойствие. Казалось, меня вообще больше ничего не волнует: ни операция, ни поединок за сердце дамы.

Старик вынул из сумки вытянутый ромбовидный кристалл, висящий на серебряной цепочке. Подвесил его над моим темечком, ударил ногтем по камню, и тут же полился звенящий звук, словно передо мной дребезжала дюжина хрустальных бокалов.

— Сейчас использую заговорённый камень! Он способен обнаружить чуждые образования, точнее — очаг.

Кристалл изменил тональность и цвет, превратившись со сверкающего голубого в агрессивный красный. Я видел это, потому что свечение отражалось от стены.

— Ну что ж, да помогут мне предки! Начинай концерт, Леонид!

Мои пальцы сами подчинились чужой воле. Инструмент запел невпопад, будто бы замяукал нестройный кошачий хор. Отвратительный из меня музыкант. Через музыку, краем уха, я уловил неприятный треск кожи. Как что-то тёплое потекло по черепу вниз.

— Вот и всё, мой ученик!

— Процедура закончилась? — удивился я.

— Конечно, нет!