Елена Асеева - Путь Святозара Страница 19

Когда Керк произнес последнее слово, дыхание Малуши немного выровнялось, пот проступил на лобике, Керк взял полотенце и вытер его, да потрогал лобик, он был еще горяч, а, значит, заговор не сработал в полной мере. Керк понимал, что в этом виноват он, ведь он так сильно волновался, у него так дрожал голос, и не мудрено, что заговор не подействовал. Керк поднялся с ложа и немного прошелся по опочивальне, он понимал, что только человеку с сильной волей удастся использовать заговор по назначению. И он опять вспомнил слова отца: "Сила заговора в том, чтобы сделать живой эту мысль". Керк приблизился к ложу Малуши и опять сел. Он ласково посмотрел ей в лицо и почувствовал такую нежность и умиление, что слова заговора сами вырвались из уст: "Как от бел-горюч камня…. И слово мое верно!" — закончил Керк. И в тот же миг, как сказал он последние слова, жар спал, дыхание выровнялось, Малуша открыла глазки и, приветливо глянув на Керка, спросила:

— Блатик, ты пришел… а-а, — зевнула Малуша, повернулась на бочок и добавила. — Спой мне песенку.

Керк улыбнулся и обрадовался, и тому, что жар спал, и тому, что непосредственное дитя про-сит его спеть песенку, он поморщил лоб, вспоминая колыбельные песенки, какие пела тетя Ждана, и запел в полголоса:

— А баиньки — баиньки,

В огороде заиньки,

Зайки травушку едят,

Малуше спаточки велят.

Керк припомнил еще парочку таких же песенок, а когда допел последнюю, Малуша спала крепким, здоровым сном. Он поднялся с ложа, тихонько взял факел и, наконец-то, вспомнив присуху для разжигания огня, тут же ее опробовал: "А возьму я искру да золотую от Семаргла — Бога Огня, а взмахну я ей, да покатятся из нее искры подучаи, да как по взгляду Бога Огня

разгорается огонь, так падут искры на этот факел, и вспыхнет он ярким светлым светом. Да так и будет". Да так и стало, запылал факел светом, а Керк обрадовано засмеялся и пошел из Малу-шинной опочивальни.

За дверями его ждали няня Рада и Бажена, они с надеждой глянули на улыбающегося выходя-щего Керка и кинулись к ложу Малуши. Керк остановил рукой Раду, глянул в ее доброе заботли-вое лицо и спросил в полголоса:

— Почему за мной не послали?

На глаза Рады накатились слезы, она всхлипнула и опустила голову, да тихо добавила:

— Правительница не велела.

— А если бы Малуша…, - Керк осекся и, не договорив, грозно посмотрел на Раду.

Та, поняв не договоренное, в страхе замотала головой.

— Правитель Ярил оставил меня за старшего именно потому, что я владею магией, — пояснил Керк. — И жизнь Малуши дороже страха. Если правительница узнает, что я был здесь ночью, скажешь ей, что меня предупредил доброжил, — он немного подумал, и вздохнув, заметил, — Не делайте больше так, Рада, — и пошел по коридору к себе в опочивальню.

Этой ночью Керку так и не удалось хорошо поспать потому, что, придя в свои покои, он застал там доброжила. Тот сидел на ложе Керка и ласково поглаживал свою лохматую шапку, которую положил на колени. Керк, войдя в опочивальню, в знак приветствия поклонился доброжилу и сказал:

— Добрый дедушка домовой, хозяин, доброжил, незримый хранитель домашнего очага и помощник хозяев, благодарю тебя за твою бескорыстную помощь, за спасение жизни сестры моей Малуши.

Доброжил поднялся на ложе Керка, поклонился ему и ответил:

— О, добрый хозяин, не я. А ты спас сестру твою Малушу.

Керк устало приблизился к ложу и добавил:

— Ах, доброжил, чтобы стоил мой заговор, если бы ты вовремя не пришел и не разбудил меня. Ведь няньки бы так и не пришли бы. Они бояться повелительницы, — он немного помолчал, а по-том добавил. — Не понимаю, чего она добивается.

— Кхе, — закряхтел домовой. — Не понимаешь? Да она хочет тебе навредить. Ведь правитель в отъезде, ты старший, а Малуше не помог, так бы получилось.

— Но разве можно так поступать и подвергать опасности жизнь Малуши. Неужели я прав в своих подозрениях?

— Это ты о то, что она собирается весь род Богомудра извести? — переспросил дедушка доб-рожил.

— Ну, да, об этом, — устало ответил Керк, и сев на ложе начал снимать сапоги.

— Так я уверен, что она этим и занимается. Вон и Эрих, ведь брат твой единокровный, как тебя ненавидит. А, что она тебе предложила сегодня…, - и возмущенный старичок закряхтел.

Керк немного подумал, и наполненным печалью голосом, сказал:

— Знаешь, дедушка доброжил, я когда на нее смотрю, не вижу матери, вроде, кажется мне, и доброго то ничего в ней нет.

— Что есть, Керк, в ней, то ты и видишь. Эхе-хе. Жалко так мне тебя. Не такой ты матери заслу-жил. Вот бабка твоя — жена Лучезара Радмила была заботливая и милая, и сыновей своих любила и приемыша Керка. А как Долу отец твой привез из похода, как глянул я на нее, так и увидел на ней печать смерти. Уж и мать Радмила, и я, Ярилу говорили, что бы одумался, другую взял из вашего рода племени, а он нет, люблю и все, — домовой помолчал, добавив, — А знаешь, она хоть и маленькая была, а уже тогда все козни строила. Над матерью Ярила смеялась, почтения не высказывала, уважения не проявляла. Плохая, плохая она! Она, кроме отца своего, — и старичок при этих словах перешел на шепот. — Никого не любила, скажу я тебе, — да маленькими умными глазками посмотрел на Керка.

— Ну, хоть отца своего любила, и то хорошо, а что ты думаешь, она из-за отца своего к нам так от-носится? — недоговаривая спросил Керк, продолжая сидеть на ложе.

— Она не просто плохая, но она еще и очень умная, и хитрая. А в женщине ум и хитрость, да при-правленная красотой — это страшная сила, — не слыша вопроса Керка сказал домовой и помедлив добавил. — Но уже слишком поздно хозяин, а у тебя завтра длинный, и трудный день. Поэтому — спи, спи, хозяин, — и старичок легонько подул в лицо Керка. И как только легкий ветерок коснулся усталых глаз Керка, они сомкнулись. Керк повалился на свое ложе и крепко-накрепко заснул.

— Спи, спи, хозяин, — выронил доброжил. — Я когда увидел тебя впервые, сразу узрел на тебе печать страданий. Но пока до них далеко, пусть сон твой будет спокойным.

Глава восьмая

Как и обещал отец, он возвратился во дворец через десять дней. И потекла жизнь по-прежнему руслу: утром конный выезд с Дубыней и Туром, днем упражнения с Храбром, вечером ужин в столовой, а потом занятия по магии с отцом.

В-первое же занятие отец похвалил Керка за излечение Малуши и, смеясь, поведал, как Малуша ему об этом рассказала:

— Тятя, а Келк тоже шептал, шептал надо мной, ну плямо как ты, потом замолчал, походил, похо-дил, сел и опять зашептал. Я лежала смилно, как ты меня учил. А потом мне так холошо — холо-шо стало. И не стало жалко, и головка и ножки не болят. Он еще песенку спел, и я уснула, а ты не поешь песенки. Почему? А песенки холошие были. Даже Бажена и Лада такие холошие песенки не поют. Ты ему скажи, чтобы он плиходил и пел песенки. Ладно?